РОЛЬ ШКОЛЬНОЙ ДЕЗАДАПТАЦИИ В ФОРМИРОВАНИИ АДДИКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ

[Susanin]

РОЛЬ ШКОЛЬНОЙ ДЕЗАДАПТАЦИИ В ФОРМИРОВАНИИ АДДИКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Е.В. Янко

Кемеровский государственный университет

Обсуждается роль школьной дезадаптации в формировании алкогольного аддиктивного поведения у подростков, приводятся результаты исследования влияния школьной дезадаптации на частоту и количество потребляемого алкоголя, предлагается модель профилактики аддиктивного поведения у подростков в условиях общеобразовательного учреждения.

Ключевые слова: аддиктивное поведение, школьная дезадаптация, медико-психологическое сопровождение обучения, адаптивная школа.



Актуальность исследования определяется наркологической ситуацией в детской и подростковой среде. По данным Кемеровского областного наркологического диспансера число несовершеннолетних, состоящих на учете, за последние десять лет по разным нозологическим единицам выросло в 10 – 50 раз [11]. Клинико-эпидемиологические исследования, проведенные в образовательных учреждениях г. Кемерово показали, что 83% мальчиков и 73% девочек-подростков 12 – 16 лет с различной периодичностью употребляют алкоголь. Около 9 % подростков обоего пола эпизодически потребляют наркотические вещества. При этом никаких признаков стабилизации наркологической ситуации нет.

Аддиктивное поведение, являясь формой девиантного поведения, отлично от аддикции и аддиктивного состояния, которые определяются в первую очередь наличием индивидуальной психической зависимости от предмета аддикции. В патогенезе наркологического заболевания аддиктивное поведение занимает место между эпизодическим употреблением психоактивных веществ и первой стадией алкоголизма, наркомании, токсикомании. Для нашего исследования, в силу широкого распространения и тяжелых медико-социальных последствий, наибольший интерес представляет алкогольное аддиктивное поведение у подростков.

Формирование аддиктивного поведения зависит от культуральных, социальных, психологических и индивидуально-биологических факторов, которые представляют сложную, многоуровневую систему [7, 8, 12, 13]. Учитывая разнообразие индивидуального развития личности, можно предполагать, что нет единой "первопричины", единого механизма формирования аддиктивного поведения. Неблагоприятные факторы при определенных условиях могут приводить к образованию специфических механизмов формирования аддиктивного поведения, но один из факторов будет выступать ведущим, интегративным.

Аддиктивное поведение является результатом аномального развития личности [2]. Развитие личности находит свое выражение в ряде процессов, среди которых основным, базовым, является процесс адаптации [15]. Процесс адаптации реализуется на разных уровнях: психофизиологическом, психическом, социально-психологическом. Данные уровни составляют функциональную систему адаптации, которая соответствует уровням организации человека, представляющего собой биосоциальное существо.

Психическая дезадаптация возникает в том случае, когда личность не может уйти от психотравмирующей ситуации или изменить ее. В таком случае возможно чрезмерное усиление механизмов интрапсихической адаптации, что приводит к снижению продуктивности деятельности, неконструктивной стратегии приспособления, росту напряжения, тревоги [1].

Важнейшую роль в развитии личности играет включение ребенка в ситуацию школьного обучения. При нарушении процесса адаптации и формировании школьной дезадаптации развитие ребенка будет осложнено, что может привести к аномальному развитию личности [6].

Школьная дезадаптация определяется как совокупность признаков, свидетельствующих о несоответствии социопсихологического и психофизиологического статуса ребенка требованиям ситуации школьного обучения [5]. Исходя из этого определения, мы выделяем два структурно-содержательных компонента школьной дезадаптации: психический и социально-психологический.

При изучении факторов школьной дезадаптации мы констатировали, что они практически идентичны факторам формирования аддиктивного поведения. В контексте представлений об аномальном развитии личности и адаптационной концепции можно предположить, что школьная дезадаптация является интегральным фактором формирования аддиктивного поведения.

Таким образом, механизм формирования аддиктивного поведения может быть следующим. В силу социальных, психологических и индивидуально-биологических факторов у учащегося возникают трудности в школьной адаптации. Важнейшие потребности ребенка, тесно связанные с его учебной деятельностью, начинают ущемляться, фрустрироваться, постепенно создавая глубокий внутренний дискомфорт и другие признаки психической дезадаптации. Таким образом, дети оказываются психологически оторванными от школьного коллектива и от внешкольных организаций, что можно охарактеризовать как социально-психологическую дезадаптацию.

Дети с проблемами адаптации к начальной школе оказываются неподготовленными к условиям обучения в старших классах, и состояние дезадаптации нарастает. Ребенок подходит к подростковому возрасту с целым рядом жизненных неудач и соответствующим психическим и личностным статусом. Именно для этих детей в подростковом возрасте характерны разнообразные поведенческие эксцессы, что сформировало у ряда специалистов точку зрения на подростковый возраст как изначально "патогенный", предрасполагающий к девиации. Кризис подросткового возраста предполагает переход к новому ведущему виду деятельности, формированию новых потребностей, мотивов. Но диспозиция дезадаптивного ребенка к этому возрасту такова, что характерные для данного возраста потребности и мотивы уже не могут быть реализованы просоциальным путем. И подросток реализует потребности в самоуважении, тепле, сочувствии в референтной группе таких же дезадаптивных детей. А как способ времяпрепровождения для таких групп характерно употребление алкоголя, что и проявляется в аддиктивном поведении.

Проведенное нами исследование было направлено на решение следующих задач: изучение влияния школьной дезадаптации на формирование аддиктивного поведения у подростков, охарактеризование модели психопрофилактики аддиктивного поведения у подростков, основанной на предупреждении школьной дезадаптации, исследование влияния организации образовательного процесса в "адаптивной школе" на формирование аддиктивного поведения.

Исследование проводилось в трех общеобразовательных школах г. Кемерово. Было охвачено 328 учащихся 6 – 8 классов в возрасте от 12 до 15 лет (средний возраст 13,5 лет) обоего пола. В качестве конкретных психодиагностических методик использовались: подростковая форма СМИЛ теста MMPI, адаптированная Л.Н. Собчик, шкала социально-психологической адаптивности (СПА) К. Роджерса и Р. Даймонда, адаптированная Т.В. Снегиревой, анкета для изучения особенностей потребления подростками психоактивных веществ и факторов аддиктивного поведения.

Согласно Л.Н. Собчик, психическая дезадаптация определяется, если по одной из основных шкал СМИЛ отмечается превышение 70 Т-баллов. Кроме того, шкала, на которой отмечено превышение 70 Т-баллов, указывает на доминирующий механизм возникновения психической дезадаптации [15]. Показатели по шкалам СМИЛ легли в основу выделения групп подростков с признаками психической адаптации и дезадаптации.

В ходе исследования из 328 учащихся выявлено 133 (40,5%) подростка, у которых обнаружено превышение 70 Т-баллов хотя бы по одной шкале. Таким образом, нами выделены две группы подростков: "адаптивные" (группа 1) и "дезадаптивные" (группа 2).

Оценивая клинические шкалы MMPI, можно отметить у подростков второй группы более выраженную тревогу и склонность к вытеснению факторов ее вызвавших. У подростков второй группы отмечается также большая склонность к соматизации тревоги, то есть у них снижена (по сравнению с первой группой) способность контролировать свои эмоции.

Наибольшие различия психологических профилей групп отмечаются по четвертой, шестой и восьмой шкалам MMPI. Подростки второй группы отличаются большей склонностью к реализации эмоциональной напряженности в непосредственном поведении, угасание неотреагированных эмоций у таких подростков происходит значительно более медленно, чем у подростков первой группы. Кроме того, для подростков второй группы более характерны проблемы в общении и социальной коммуникации в целом, что подтверждается и более высокими значениями по нулевой шкале.

Значимо более высокие показатели у подростков второй группы по седьмой и девятой шкалам говорят о более низкой, чем у подростков первой группы, стрессоустойчивости, тенденции к ограничительному поведению, при этом подростки второй группы отличаются более выраженной склонностью к импунитивным реакциям, то есть к отрицанию затруднений, тревоги, своей и чужой вины.

Данные группы подростков различаются также на уровне социально-психологической адаптации, уровень которой определялся по соответствующей шкале СПА.

У подростков с психической дезадаптацией отмечается снижение усредненного коэффициента адаптивности и повышение коэффициента дезадаптивности, что говорит и о социально-психологической дезадаптации, при этом у адаптивных на психическом уровне подростков усредненный коэффициент социально-психологической адаптивности также в рамках нормы. Составляющими социально-психологической дезадаптации подростков второй группы являются неприятие себя и других, ощущение эмоционального дискомфорта, более выраженного, чем у адаптивных подростков, ожидания внешнего контроля поведения. Наиболее значимые различия исследуемых групп подростков отмечаются по шкале эмоционального комфорта-дискомфорта. В группе дезадаптивных у большего процента подростков отмечаются частые состояния вялости, грусти, раздражительности, тревоги, скуки, гнева, вспыльчивости.

Дезадаптивные подростки более склонны к неприятию других, конфликтному поведению. Подобные аберрации поведения нами расцениваются как характерологические и патохарактерологические реакции активного или пассивного протеста.

Неприятие себя дезадаптивными подростками говорит о заниженном чувстве собственной ценности (негативная "я-концепция" или представлении о негативном отношении со стороны значимых взрослых (негативный "я-образ". Данное состояние может быть как следствием невротизации подростка, так и результатом грубых ошибок воспитания.

Дезадаптивные подростки также характеризуются ожиданием внешнего контроля. Подобное ожидание говорит о пассивной позиции подростка, несформированности навыков самоконтроля, ситуационной обусловленности поведения.

У исследуемых групп подростков имеются отличия в отношении учебной деятельности. Дезадаптивные подростки чаще указывают на то, что учиться трудно, много непонятного, при этом адаптивные дети почти в два раза чаще отмечают как трудность недостаток свободного времени из-за загруженности занятиями. Это может говорить о низкой мотивации к учебной деятельности у дезадаптивных подростков, которой они посвящают меньше времени, несмотря на трудности в усвоении учебного материала. В группе дезадаптивных в четыре раза больше подростков, оценивающих свою успеваемость по сравнению с другими как "немного хуже" и "значительно хуже", в то время как оценивающих свою успеваемость как "лучше" и "намного лучше" в этой группе подростков значительно меньше.

Таким образом, подростки первой и второй групп различаются на психическом и социально-психологическом уровнях, что сказывается и на склонности подростков к употреблению алкоголя.

В первой группе (адаптивных) 71,4% подростков заявили себя трезвенниками, во второй группе (дезадаптивных) таких подростков только 28,6%.

При сравнении частоты употребления алкоголя (пиво, сухие вина, водка, алкоголь домашнего приготовления и др.) выявлено, что наиболее информативен анализ частоты употребления пива и крепких алкоголесодержащих веществ. Можно констатировать, что подростки склонны выбирать именно те алкоголесодержащие вещества, традиции употребления которых распространены среди взрослых. Во второй группе (дезадаптивных) почти в два раза меньше подростков, не употребляющих пиво. При этом подростков, потребляющих пиво ежемесячно и еженедельно, в этой же группе значительно больше (потребляющих еженедельно – более чем в два раза). В отношении частоты употребления водки сохраняется та же закономерность. При этом большинство подростков обеих групп отметили употребление сразу нескольких видов алкоголя. Но если адаптивные подростки выбирают чаще пиво и шампанское, сухие вина, то дезадаптивные подростки указывают в качестве предпочитаемых напитков пиво и крепкие алкоголесодержащие вещества.

Различия по количеству употребляемого алкоголя в обеих группах не столь значительны как по частоте, но отмеченная нами тенденция сохраняется.

Для математического анализа полученных результатов нами в обеих группах выделены подростки, имеющие признаки аддиктивного поведения. Основываясь на представлении об аддиктивном поведении как нарушении поведения, связанного с систематическим потреблением алкоголесодержащих веществ, мы использовали критерий систематического употребления алкоголя, предложенный Ю.П. Лисициным и Н.Я Копытом [9]. Систематическое потребление алкоголя авторами определяется как употребление алкоголя один раз в месяц и чаще, при количестве крепких алкогольных напитков 200 мл и больше. Данный критерий был разработан в отношении взрослых людей. Так как речь идет о подростках, мы включили в критерий потребление слабо и средне алкогольных веществ в той же частоте, но начиная с количества 500 мл.

Нами выявлен 21 (10,9%) подросток с аддиктивным поведением в первой группе и 33 (24,8%) во второй группе. Используя X2 – критерий Пирсона, мы рассчитали достоверность различий в распределении подростков с аддиктивным поведением в исследуемых группах. Различия в группах по количеству подростков с аддиктивным поведением и без такового статистически достоверны (таб. 1).

Таблица 1

Количество подростков с аддиктивным поведением

в исследуемых группах

Группа	"Нормативное" поведение	Аддиктивное поведение
Адаптивные	171	21
Дезадаптивные	100	33
	X2 =10,92; p

При проведении дисперсионного анализа выявлено сильное влияние уровня адаптации на частоту потребления пива (pТаблица 2

Распределение подростков с аддиктивным поведением

в контрольной и экспериментальной группах

Группа	"Нормативное" поведение	Аддиктивное поведение
Контрольная	223	105
Экспериментальная	147	44
	X2 =4,75; p=0,029

Таким образом, школьная дезадаптация является существенным фактором формирования аддиктивного поведения. Снижение риска развития школьной дезадаптации достоверно снижает риск формирования аддиктивного поведения и, соответственно, предупреждение школьной дезадаптации является эффективным методом профилактики аддиктивного поведения среди подростков.

Выводы:

1. Среди учащихся с признаками школьной дезадаптации достоверно больше подростков с аддиктивным поведением. При этом уровень школьной адаптации оказывает значимое влияние на частоту потребления алкоголя.

2. Частота потребления алкоголя повышается при сочетании психического и социально-психологического компонентов школьной дезадаптации, которая представляет собой, таким образом, суммарный фактор формирования аддиктивного поведения.

3. Наиболее склонны к употреблению алкоголя подростки с двумя типами психической дезадаптации: реализацией психоэмоционального напряжения в непосредственном поведении и аффективной ригидностью. У них же наиболее низкие показатели социально-психологической адаптации к школьному коллективу. Подростки с данными типами дезадаптации составляют группу риска по развитию аддиктивного поведения.

4. Наиболее значимое влияние школьная дезадаптация оказывает на частоту потребления пива и крепких алкоголесодержащих веществ (водки, коньяка). Частоту употребления данных групп алкоголесодержащих веществ можно рассматривать как маркер аддиктивного поведения.

5. Снижение числа подростков с признаками школьной дезадаптации в образовательном учреждении приводит к достоверному снижению количества подростков с аддиктивным поведением. Таким образом, предупреждение школьной дезадаптации является действенным методом профилактики аддиктивного поведения.

6. Частота признаков школьной дезадаптации среди подростков, обучающихся по модели "адаптивная школа", достоверно ниже, чем среди обучающихся в типовых школах. Соответственно, организация педагогического процесса и технология медико-психологического сопровождения обучения детей и подростков по модели "адаптивная школа" являются действенным методом профилактики аддиктивного поведения.



Список литературы



1. Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека. Л.: Наука, 1988. 270с.

2. Братусь Б.С. Аномалии личности. М.: Мысль, 1988. 301с.

3. Залевский Г.В., Галажинский Э.В., Бохан Т.Г. Психологическая ригидность как фактор дезадаптации учащихся младших классов: диагностика, коррекция, профилактика. Томск: Издательство Том. ун-та, 1999. 128с.

4. Заруба Н.А. Теория и практика управления адаптивной школой: Монография /Под общей ред. Н.Э. Касаткиной. Кемерово: ОблИУУ, 2001. 291с.

5. Диагностика школьной дезадаптации. Научно-методическое пособие/Под ред. С.А. Беличевой, И.А. Коробейникова, Г.Ф. Кумариной М.: Изд-во Консорциум "Социальное здоровье России", 1993. 127с.

6. Коновалова Н.Л. Предупреждение нарушений в развитии личности при психологическом сопровождении школьников. СПб.: Изд-во С.-Петербургского университета, 2000. 232с.

7. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Психосоциальная аддиктология. Новосибирск: Изд-во "Олсиб", 2001. 251с.

8. Короленко Ц.П., Завьялов В.Ю. Личность и алкоголь. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1987. 167с.

9. Лисицин Ю.П., Копыт Н.Я. Алкоголизм: Социально-гигиенические аспекты. М.: Медицина, 1983. 263с.

10. Личко А.Е. Психопатии и акцентуации характера у подростков. Л.: Медицина, 1983. 256с.

11. Показатели работы областного наркологического диспансера за 1988-99 гг. Кемерово, 1999. 31с.

12. Пятницкая И.Н. Злоупотребление алкоголем и начальная стадия алкоголизма. М.: Медицина, 1983. 286с.

13. Семке В.Я., Эрденэбаяр Л., Бохан Н.А., Семке А.В. Транскультуральная наркология и психотерапия / Под ред. В.Я. Семке. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. 162с.

14. Собчик Л.Н. Стандартизированный многофакторный метод исследования личности СМИЛ. СПб.: Изд-во "Речь", 2000. 219с.

15. Яницкий М.С. Адаптационный процесс: психологические механизмы и закономерности динамики / Учебное пособие. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1999. 84с.

Я бы не сказал что эта статья с чисто научной точки зрения представляет особый интерес (взаимосвязь школьной дезадаптации и аддиктивного поведения очевидна), но вот с практической точки зрения ее ценность велика. А велика она за счет того что дает мишени работы и объясняет необходимость работы именно с этими мишенями

@темы: Наркология on-line

---

О ЛТП

[Susanin]

В последнее время все большую популярность приобретает идея возрождения ЛТП (лечебно трудовых профилакториев), куда будут направлять больных химическими видами зависимости на принудительное лечение. И несмотря на то что многие наркологи говорят о том что ЛТП не даст положительного эффекта, среди многих политиков и обывателей эта идея очень популярна и имеет поддержку как на местах так и в государственной думе (хотя до сих пор законодательно не принята).

В чем причина популярности этой идеи? Я вижу ситуацию так:

1. Люди хотят избавится от людей с зависимостями, убрать их с глаз долой (так они чувствуют себя безопасней)
2. Люди считают, что во время нахождения в ЛТП люди перестанут злоупотреблять, и после возвращения в обычную жизнь он так же не будет злоупотреблять
3. Ну и потом людям приятно думать, что любую проблему можно разрубить как Гордиев узел. Раз и все...



Мое отношение к проблеме
1. ЛТП, в том виде в котором его предлагают (т.е. запереть человека на время в клинике, а потом выпустить) не имеет смысла.

Причина проста. любая зависимость имеет социальный компонент. Т.е. если человека выдернуть из среды а потом вернуть туда откуда взяли то вероятность срыва будет если не стопроцентна то очень велика.

2. Это слишком сложная проблема что бы пробовать решать ее топррными методами. Для того что бы человек вошел в стадию ремиссии, он сам должен захотеть излечится и изменить свой стереотип поведения. Иначе это не имеет смысла. будет как в грустном анекдоте "Время после реабилитации в ЛТП будет зависеть от времени до ближайшего пивного ларька"

@темы: Имею мнение, Закон есть закон

---

Из личного опыта общения с клиентами и зависимыми личностями

[Susanin]

Опираясь на свой личный опыт работы с зависимыми личностями я подметил несколько качеств (правда это были уже запущенные случаи)

1. Наркоман и алкоголик зачастую ведут паразитический образ жизни. А поскольку просто так никто никого на шею не посадит, то наркоманы и алкоголики вынуждены становится манипуляторами.

Так что когда вы будете общаться с зависимой личностью будьте готовы к тому что вами будут пытаться манипулировать

2. Если к вам обратился за помощью человек с зависимостью со словами "Я хочу бросить". Не стоит сразу же бросаться прыгать в танце индейцев победителей. Вполне вероятно что человек просто хочет просто снизить дозу с которой он будет получать кайф.

Так что когда к вам обратились за помощью поинтересуйтесь сначала сколько раз человек пытался бросить и узнать что ему мешало.

3. Зависимой личности не бывает без созависимой. Созависимая личность - это близкий человек который страдает от того что его близкий зависим. Поэтому психологическая работа важна не только с зависимой личностью но и с созависимой.

Зачастую именно созависимые личности покрывают зависимых, дают им деньги на то чтоб они удовлетворяли свои потребности в наркотиках/алкоголе/игромании/интернете/ и т.д и т.п.

4. Зависимые люди лживы. Но не во всем а только в том что касается их заболевания. В остальном же они могут быть не просто искренни, а искренни до обнаженности

5. Зависимая личность склонна винить во всех своих проблемах окружающих. Поэтому нужно узнать какую роль они приписывают себе в данной ситуации. Но не стоит их обвинять, нужно привести их к пониманию того что никто не изменит ситуацию кроме них самих (Естественно это трудная и временами практически невыполнимая задача)

Если кто поделится своими наблюдениями буду благодарен

@темы: Обмен опытом и наработками

---

организационные моменты

[Susanin]

Как вы понимаете сообщество сейчас нуждается в пиаре (так как его до сих пор не внесли в каталог сообществ)



Специально для пиара создана кнопочка (я не дизайнер посему кнопочка не самая привлекательная)



Баннер (Если кто улучшит буду благодарен)

кнопочко

Занимательная аддиктология

код

<span style="font-size: medium"><a href="http://www.diary.ru/~narkolog/" target="_blank"><div align="center"><table bgcolor="#336699" border="1" cellpadding="4" cellspacing="2" width="60%">  <tbody>  <tr><td align="center" bgcolor="#336699"><b><span>Занимательная аддиктология</span></b></td></tr>  </tbody> </table></div></a></span>

UPD

Кстати если кто то сделает из картинок баннеры я буду благодарен

---

Из бесед с клиентом...

[Susanin]

Многие из членов сообщества знают что я работаю на отделении психолого-педагогической помощи. Поэтому мне приходится общаться с разными людьми.



Однажды я встретился с человеком, который служил в Афганистане. Так вот он рассказал мне следующее,

в Афгане с его слов, гашиш употребляли все.



Я решил немного порыть тему. Но эта тема в отечественной наркологии является малоизученной. Т.е. исследования есть, но их мало. Вот несколько статей найденных мной на эту тему

НАРКОТИКИ В АРМИИ. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ Б. Ф. КАЛАЧЕВА

НАРКОТИКИ В АРМИИ

О проблемах, связанных с распространением наркоманиив нашей стране, сказано уже немало. И все же есть в этой теме «белоепятно». Речь идет об армии.

Армия – часть общества. В вооруженные силы ежегоднопризываются тысячи молодых людей, среди которых, увы, есть и те, ктоимеет опыт (и порой немалый) потребления наркотиков. Военнослужащиеобщаются с местным населением практически всех регионов страны, в томчисле и тех, где бытовой наркотизм получил широкое распространение.Наивно полагать, что армии не коснулась социальная болезнь, масштабыкоторой весьма велики (у нас зарегистрировано свыше 150 тыс.потребителей одурманивающих средств, причем на каждого выявленногопотребителя наркотиков приходится 8-10 не выявленных) [1]. Кстати, еще20 лет назад военные врачи пытались поставить вопрос о потреблениивоеннослужащими наркотических веществ [2], однако в ту пору эта попыткаразбилась о стену запретов.

Надо сказать, наркомания в армии – явление отнюдь неновое. Не будем касаться доисторических времен – об использованиинаркотиков растительного происхождения в качестве стимуляторов,поднимающих боевой дух воинов, сложено немало легенд. Приведем лишьнекоторые документальные свидетельства конца XIX – начала XX вв. Преждевсего распространение наркотиков в армии связано с необходимостьюэффективного обезболивания раненых на поле брани. Как писал известныйрусский психиатр В. А. Гиляровский, «...большое количество ранений навойне и революции, очень мучительных, были поводом к применению морфияи других наркотических средств...» [3].

В России в первую мировую войну около полуторамиллиона человек получили ранения, в период гражданской 'войны сотнитысяч стали инвалидами. Вернувшись домой – в деревни и города, – многиеиз этих людей принесли с собой неумышленную страсть к наркотикам,поскольку получали их в армии для облегчения страданий [4, с. 98;105-107]. В мирное время медицинские наркотикосодержащие препараты былинедоступны, поэтому в ход шли либо вещества растительного происхождения– гашиш, опиум (чаще в сельской местности), либо (как правило, вкрупных городах) – незаконно сбываемый кокаин [4, с. 84].

Примечательно свидетельство психиатра В. А.Горового-Шалтана. В частности, он рассказывает о партийце, которомутоварищ предлагал наркотики «как средство для того, чтобы поборотьусталость и понизить нервное напряжение, вызванное работой во времянаступления Юденича на Петроград»; о создании в разгар революционныхсобытий на боевом корабле «клуба морфинистов», члены которого проводилиорганизованные «заседания» и коллективно добывали наркотики. Опродотряде, куда затесались девять наркоманов, склонивших к порокубойца, готового на обратном пути «отдать все за то, чтобы добытьморфий». Наконец, В. А. Горовой-Шалтан говорит о первом революционномсуде в 1920 г. над матросом-наркоманом, приговоренном ревтрибуналом кдвум месяцам гауптвахты и трем месяцам пребывания в штрафной роте, гдепровинившийся еще сильнее пристрастился к зелью [5].

Другой путь распространения наркотизма в армии –контакты военнослужащих с местным населением, страдающим бытовойнаркоманией. Подобные прецеденты за рубежом достаточно хорошо описаны[6], но известны они и в отечественной истории. Академик ПетербургскойАкадемии наук, путешественник и исследователь С. П. Крашенинниковрассказывает в своей монографии, как казаки по примеру камчадалов икоряков стали потреблять грибы, вызывающие галлюцинации, т. е.обладающие наркотическим действием [7]. Фиксирует появление «грибныхнаркоманов» среди солдат в 1915 г. и военный врач Т. Ф. Белугин [8]. Врусской армии в Средней Азии с середины XIX, а особенно интенсивно вначале XX в. пьянство постепенно стало вытесняться наркоманией.Наиболее широко было распространено курение гашиша. Этому в немалойстепени способствовало непродуманное ужесточение антиалкогольных мер состороны генерал-губернатора Туркестанского края [9].

Что касается распространения наркотиков средивоеннослужащих через наркомафию, то, вероятнее всего, подобнаякриминальная практика начала складываться в период первой мировойвойны. Именно тогда специалисты в недоумении сетовали на неизвестныеисточники проникновения кокаина на боевые позиции [10].

Возвращаясь к современной ситуации, отметим: в США,Канаде, Испании, Швейцарии, других капиталистических странах проблеменаркотизма в армии уделяется пристальное внимание ¹.Среди военнослужащих проводятся анонимные опросы, результаты которыхпубликуются в научных журналах [11]. Применяются и другие методывыявления потребителей наркотиков, в частности биологические пробы упризывников [12]. При желании любой специалист или простоинтересующийся проблемой может прочитать о том, каков удельный вес ввоинском контингенте лиц, прибегающих к тем или инымнаркотикосодержащим веществам, какова динамика распространениянаркомании. Кстати, по последним данным швейцарских ученых, числопотребителей наркотиков в швейцарской армии уменьшилось с 23,7 до 8,6%[13].

Какова ситуация у нас в стране? Исследование, окотором пойдет речь, проведено при участии автора в 1987 г.Госинспекцией вузов СССР, ГУУР МВД СССР, ЦК ЛКСМ Украины, УВДКраснодарского крайисполкома в Москве, Киеве и Краснодарском крае. Цельвыборочного анонимного анкетирования, охватившего более 3 тыс.представителей различных социальных слоев (в основном молодежь),заключалась в выяснении ряда вопросов, связанных с образом жизниподрастающего поколения. Однако в ходе обработки эмпирическогоматериала обозначился военный аспект проблемы наркомании.

Вот некоторые данные. Среди 1 132 респондентовмужского пола, проживающих в Краснодарском крае, свыше половины (53%)признали, что в той или иной степени употребляли наркотики. Из них 6%приняли первую дозу во время службы в армии. Среди колхозников 73,1%потребляли наркотики, в том числе 5,2% впервые во время прохождениявоинской службы; среди рабочих – соответственно 58,2 и 14,1%; студентов– 59,8 и 6,2%; служащих – 38,1 и 18,7%; учащихся ПТУ – 42,0 и 14,2%. Мыопрашивали также лиц, отбывающих наказание в местах заключения (ввозрасте от 25 до 35 лет), и пенсионеров (от 50 лет и старше). Средиосужденных доля потребителей наркотиков составляет 68,7%, причем 5,9%впервые попробовали их, проходя срочную службу в армии. Среди лицпожилого возраста к потребителям можно причислить 16,1%. Примечательно,что здесь нет ни одного, кто бы приобрел пагубную привычку во времявоинской службы (т. е. в 40-е -50-е годы).

Проанализируем выявленную картину. Зная верхнюю инижнюю возрастные границы представителей всех категорий опрошенных,нетрудно определить ориентировочный период прохождения ими срочнойслужбы. Если сопоставить эти данные с приведенными выше, окажется, чтонаименьшее число тех, кто «познакомился» с наркотиками в армии,приходится на середину 80-х годов, а наибольшее – на начало нынешнегодесятилетия и 70-е годы. Однако это вовсе не означает снижениязначимости проблемы. По моему мнению, произошло «насыщение» контингентавоеннослужащих срочной службы потребителями дурмана. Многие призывникиполучают соответствующий опыт еще «на гражданке». По нашим оценкам,основанным на экстраполяции результатов исследований не только вКраснодарском крае, но и в Москве и Киеве, примерно 5 млн. человек изчисла учащейся молодежи пробовали наркотики хотя бы один раз, а около500 тыс. прибегают к ним регулярно. Особый размах приобрело этосоциальное бедствие в тех регионах, где большие площади заняты поднаркотикосодержащие растения (дикорастущие и культурные). Так, 70%опрошенных в возрасте от 14 до 18 лет – жители одного из селКраснодарского края, где культивируется конопля, признались, чтоупотребляют гашиш.

Нуждаются в комментарии и цифры, касающиеся учащихсяПТУ. Необходимо учитывать, что анкетированием были охваченыдемобилизованные воины, в основном матросы, которые поступили в ПТУ, сцелью получить специальности младшего плавсостава для загранплаваний.Таким образом, рассматриваемая проблема актуальна не только длясухопутных, но и для военно-морских сил страны.

Особого внимания заслуживает группа пожилых людей. Содной стороны, характерно, что среди них никто не начинал «знакомства»с наркотиками в армии, – т. е. в 40-50-е годы. С другой, «приобщение» кдурману в старости – не менее серьезная проблема, требующаясамостоятельного исследования. В США, например, объектом специальногоизучения являются старики, которые злоупотребляют лекарственнымисредствами и в результате нередко попадают в психофизическуюзависимость от них [14].

Что касается тех, кому военную службу предстоитпройти в ближайшем будущем (т. е. учащихся школ и техникумов), то,исходя из состояния дел «на гражданке», можно с достаточной степеньювероятности судить о возможных нюансах «армейской» наркомании. Еслинынешняя ситуация не изменится, то через год-два новобранцы изкубанской станицы начнут обучать своих московских сверстниковизготовлению препаратов из мака и конопли, а те, в свою очередь,поделятся опытом применения химических ингаляторов и таблеток. Сейчас,как свидетельствует наше исследование, около 70% опрошенных ребят изКраснодарского края и примерно 16% столичных школьников весьма«преуспели» – пока и те, и другие – по «своей специализации».

В ходе исследования респондентам задавался вопрос отом, какой наркотик наиболее доступен военнослужащему срочной службы.Судя по ответам студентов нескольких вузов Киева, недавнодемобилизованных из рядов Советской Армии, это-гашиш. На это указали69,2% респондентов, отслуживших на территории нашей страны, и 55,6%бывших военнослужащих ограниченного контингента советских войск вАфганистане. Бытует мнение о, якобы, безвредности гашиша и другихсредств, получаемых из индийской конопли, однако специалистам хорошоизвестно, что они в подавляющем большинстве случаев провоцируют наприем более сильных, так называемых тяжелых наркотиков – опиатов ипсиходеликов. Обращает на себя внимание следующий тревожный факт. Вотличие от тех, кто служил в СССР, бывшие «афганцы» заявили одоступности героина (22,2%) и ЛСД (11,1%). Героин относится к наиболееопасным наркотическим средствам. В Советском Союзе он практически невстречается, а вот в Афганистане как местное производство этого идругих опиатов, так и их контрабанда поставлены широко [15]. Здесьсуществуют давние традиции бытового наркотизма. Академик Н. И. Вавилов,путешествовавший по Афганистану в 20-е годы, писал: «население имеетизнуренный вид, чему способствует курение опиума» [16].

Что толкнуло к приему наркотиков? Главные причины,пожалуй, те же, что и «на гражданке»: в 59,7% случаев – любопытство; в28,9%-стремление подражать другим. 3,8% респондентов назвали стрессовыеситуации: столько же признали, что их целенаправленно приучалитоварищи. Среди бывших «афганцев» на стресс как причину обращения кнаркотику указали больше респондентов, чем в группе лиц, служивших вСоюзе. Этим, по-видимому, объясняется и более частое применениенаркотиков в условиях службы в ДРА.

Как правило, наркотики приобретались у знакомых(65,3%), причем в 7,7% случаев – за деньги. 5,8% военнослужащихизготовляли зелье сами, столько же добывали его у неизвестных лиц(23,1% респондентов на данный вопрос не ответили). Таким образом,незаконный оборот наркотических веществ в войсках, несомненно,существует. Об этом говорят и материалы Верховного Суда СССР: военнымитрибуналами не выявляются 78% источников проникновения наркотиков вармию [17].

И еще: на появление наркотиков в средевоеннослужащих ограниченного контингента советских войск в ДРА,безусловно, сказалась неподготовленность наших воинов к общению сместными жителями, незнание традиций, обычаев и т. д. [18]. Кстати, опагубных последствиях подобной этнографической неграмотности солдат иофицеров специалисты предупреждали уже давно (см., например, [19]).

В борьбе с наркотизмом в армии существенную роль призвана сыграть военная социология ².Эта дисциплина должна, на мой взгляд, исследовать все явлениявнутривойсковой жизни, условия и закономерности их развития, служить«мостиком» в изучении социальных процессов, протекающих в обществе иармии. Составная часть военной социологии – военная криминология. Вучебниках по этой отрасли знания, к сожалению, не нашлось места дляразбора причин и обстоятельств преступлений, совершаемых в войсках всвязи с наркотиками. Видимо, сказался все тот же порочный принцип –делать вид, что явление не существует и, стало быть, бороться не с чем.

Очень важна правильная, учитывающая спецификуармейской жизни антинаркотическая пропаганда среди военнослужащих –начиная от лекций и кончая плакатами, учебными кино- и видеофильмами. Издесь, как и на любом другом участке борьбы с наркоманией, необходимыскоординированные усилия, взаимопомощь всех заинтересованных сторон ³.

Серьезного внимания заслуживает также проблемаприведения «военного» законодательства в соответствие с общесоюзным.Настала пора ввести в дисциплинарный устав Вооруженных Сил СССР мерынаказания за незаконное употребление наркотических веществ, причем длявоеннослужащих всех рангов. Необходимо выработать механизмадминистративной юрисдикции в случаях, когда речь идет о незначительныхколичествах наркотических средств, их добровольной выдаче. Этиположения, кстати, касаются и правоохранительных органов. Весьма важенвопрос о том, кто будет контролировать ситуацию в армии с точки зрениясостояния наркопроблемы. Думается, сотрудники военной прокуратуры иполиторганов вполне могли бы взять на себя не только эту обязанность,но и организацию взаимодействия между воинскими подразделениями и инымигосударственными учреждениями и общественными организациями. Крайненеобходимо, например, участие военных в мероприятиях, посвященныхразличным аспектам наркомании. Пока что представителей Вооруженных Силтам не видно.

И последнее. Опыт зарубежных стран показывает, чтоармия может внести существенный вклад в борьбу с наркоманией. Так, вМексике за пять последних лет войсками уничтожены громадные поляопийного мака, что предотвратило производство примерно 250 т героина,поля конопли, из которой можно было изготовить свыше 40 тыс. тмарихуаны. Военные подразделения участвуют в операциях по изъятиюготовых наркотиков, обезвреживанию наркомафии. Как сказал министрнациональной обороны Мексики X. А. Гар-долью, «эти солдаты спаслимиллионы людей от разрушительного социального бича – зависимости отнаркотиков, от смертей и коррупции, сопровождающих торговлю ядовитымзельем» [21].

Советская Армия должна оставаться школой воспитаниямужества, гражданского долга, патриотизма. Гласность в отношении самыхострых проблем, в том числе связанных с распространением наркомании,научный подход к их решению – залог успешного выполнения армией своейвысокой миссии.

ЛИТЕРАТУРА

1. Наркомания с точки зрения социолога, врача, правоведа и журналиста // Социол. исслед. 1989. № 2.
2. Каган Е. Б., Чеботарев М. Ф. Некоторые особенности привычногоанашекурения // Военно-медицинский отдел Туркестанского военногоокруга. Сб. научных работ. Вып. 5. Ташкент, 1968. С. 153-156.
3. Гиляровский В. А., Богомолова Т. М. О морфинизме инаркоманиях, как заболеваниях, стоящих в связи с бытовыми ипрофессиональными условиями // Труд и быт медработников г. Москвы иМосковской губернии. Вып. 1. М., 1923. С. 185.
4. Советская медицина в борьбе за здоровые нервы. Сборник статей и материалов. Ульяновск, 1926.
5. Горовой-Шалтан В. А. Морфинизм, его распространение и профилактика // Вопросы наркологии. 1928, № 2. С. 48-52.
6. Левитов И. О необходимости опийной реформы на Дальнем Востоке. С.-Пб, 1906.
7. Крашенинников С. Описание Земли Камчатки. М., 1948. С. 212.
8. Белугин Т. Ф. Душевное расстройство при отравлении мухоморами // Русский врач. 1915. № 46. С. 1096-1097.
9. Левитов И. С. Бузо-гашишный вопрос на наших окраинах. С.- Пб., 1909.
10. Забугин Ф. Оценка личности детей-наркоманов // Вестник наркологии. 1928. № 2. С. 59.
11. American Journal Alcohol Abuse. 1985. II. № 3-4. P. 231- 247.
12. Paredes Salido F. Estubio analitico-toxicologico (de lasmuestras analizadas en el laboratorio de estupefacientes у procotroposde la Zona Maritima lek Estrecho durante el ani 1985 // Revistaespanola medica legal. 1986. 137 № 48-49. P. 87-96.
13. Battegay. R., Scnosser С., Wacker H. R. Alcohol, Tabak- undDrogenkonsum bei Schweizer Mannern von 20 bis zum 33 Lebensjahr //medizinische Wochenschrift. 1988. 118. № 26. S. 1004-1014.
14. Morse Robert M. Substance abuse among the tiderly // Bulletin Menninger Clinics. 1988. 52. № 3. P. 259-268.
15. Кожухов М. На страже – царандой // Комc. правда. 1988. 9 июля.
16. Вавилов Н. И. Пять континентов. – Л.: Наука, 1987. С. 44.
17. Гусев С. Наркомания: тревожная тенденция // Соц. законность. 1988. № 2. С. 12-16.
18. Романенко В. П. Возвращаясь к мирной жизни // Аргументы и факты. 1988. № 52. С. 5.
19. Анциферов Л. В. Гашишизм в Средней Азии. – Ташкент, 1934. С. 12.
20. Советская военная энциклопедия. Т. 7. – М.: Сов. энциклопедия. 1979. С. 459.
21. The role of the Mexican Army in the campaign against drug trafficking. – PGR. Mexico. 1987. P. 19.
22. Goschel. G.; Wolff O. Drogen gefahrden Gesundheit und Leistung // Elektriztatschaft. 1988. № 13. S. 645-659.

Калачев Б. Ф. Наркотики в армии // Социологические исследования. 1989. № 4. С. 56-61.

¹ Многие авторыподчеркивают особую опасность распространения наркомании среди тех, ктоимеет дело с ядерным оружием, а также на предприятиях, связанных сиспользованием атомной энергии [22]. [Вернуться]

² В современных изданиях«Военного энциклопедического словаря» понятие «военная социология»отсутствует. Есть лишь упоминание о создании в рамках Советскойсоциологической ассоциации (на общественных началах) военного отделения(см. [20] ). [Вернуться]

³ Далеко не всегда этопроисходит на практике. Так, в августе 1987 г. в Краснодаре группавоенных кинематографистов, снимавших фильм о наркомании в армии,обратилась за консультацией к сотрудникам милиции, но получила отказ. [Вернуться]

© http://www.narkotiki.ru/research_4327.html



Так же советую прочесть статью

Наркотизм в Вооруженных Силах

@темы: Наркология on-line, Обмен опытом и наработками

---

О заместительной терапии

[Susanin]

В этом посте я напишу об одном из самых спорных методов терапии опийной наркомании, а именно о заместительной (метадоновой) терапии.


В нашей стране Метадон запрещен (а соответственно и метадоновые программы не работают).

Метадон - это синтетический опиатоподобный наркотик, обладающий практически всеми свойствами опиатов кроме одного, при приеме через рот, у человека ранее принимавшего героин/морфий и другие препараты опийной группы, он не вызывает эйфории, но и ломок человек не испытывает.


Если кратко обрисовать метадоновую программу то она заключается в следующем. Человек приходить к врачу где получает метадон. Он остается в адекватном состоянии и отправляется вести жизнь добропорядочного члена общества.

Это решает ряд сложнейших проблем
1. Человек который принимает метадон меньше подвергается риску заразиться ВИЧ и СПИДом*

2. Он не является распространителем ВИЧ и СПИДа
3.Он может работать
4. Ему не нужно постоянно покупать наркотики, а если учесть пункт 3, то мы увидим что у него резко упадет необходимость связываться с криминалом
5. поскольку Метадон он принимает по назначению врача его легче держать под контролем
6. При длительном употреблении метадона, метадон постепенно сменяют на плацебо (дают просто водичку)

Но к сожалению опыт показывает что многие наркоманы начинают "пускать метадон по вене" Во вторых участники метадоновых программ зачастую приторговывают метадоном. Кроме того если участник метадоновой программы употребляет не только метадон но и героин, все положительные моменты сходят на нет. + Метадон становится этакой волшебной таблеткой которую начинают принимать все кому не лень что бы вылечится от наркоманий и тем самым просто напросто подсаживаются на другой наркотик

И тут возникает конфликт. С одной стороны мы боремся с распространением наркотиков и занимаемся излечением наркоманов. Метадон же препятствует этому.

Но есть другая сторона медали - борьба с распространением ВИЧ и СПИДа. Причем не просто борьба, в этой борьбе, оружием становиться, как это не цинично звучит... гуманизм.

Так что наша задача решить чего мы боимся больше ВИЧ/СПИДа/Гепатитов или наркоманий...

Я изначально не собирался говорить своего отношение к метадоновым программам, потому что это тот выбор который каждый должен сделать для себя сам

*

*Около 90% больных ВИЧ/СПИДом злоупотребляют ПАВ соответственно заражаются они как через шприцы, так и через постель (тут и рискованное сексуальное поведение и сфера комерческого секса)

@темы: Имею мнение

---

О понятии зависимость и патологическая зависимость

[аддиктолог]

Понятия зависимость и патологическая зависимость

Человек по своей природе существо зависимое. Он зависит от пищи (с помощью которой он утоляет жажду и голод), работы (без которой он не сможет заработать денежек), общества, любви и т.д. и т.п.

Но при этом зависимости эти зависимости находятся примерно в равном положении.

Когда же у человека одна (или несколько) зависимостей начинают резко преобладать над другими (например для человека главным в жизни становится еда) то мы говорим о патологической зависимости.

ИМХО Знание различий между понятием зависимость и патологическая зависимость являются необходимыми для понимания сути вопроса

Сейчас в психологии, наркологии и социологии появился новый термин - "аддикция"
Единого мнения по этому термину нет. Некоторые считают что аддикция - это синоним зависимости, а некоторые считают что это состояние когда человек уже начал злоупотреблять, но еще не стал зависим

В этом сообществе время от времени будет употребляться термин аддикция. Для удобства предлагаю считать его синонимом к слову зависимость

Сущность зависимости

Существует огромное число зависимостей. Химические и нехимические, социально приемлимые и социально неприемлимые, физические и психические... Этот список можно при желании продолжить. Но у всех зависимостей есть одна общая черта любая зависимость - это способ побега от реальности.

Соответственно если вы хотите предупредить зависимость, найдите от чего хочет человек сбежать и проработайте их.

Симптомы зависимости
1. Абстинентный синдром (ломка) - физическое и/или психическое недомогание. При психологической зависимости абстинентный синдром проявляется в виде повышенной раздражительности, дисфории (нарушение настроения), тревожности...
2. Повышение толерантности к веществу/действию вызывающему зависимость - Человек должен постоянно увеличивать дозу и частоту приема для получения кайфа.

@темы: Вопросы и ответы, Имею мнение, Обмен опытом и наработками

---

Особенности личности подростков с интернет-зависимостью

[аддиктолог]

А. Егоров, Н. Кузнецова, Е. Петрова

Последние два десятилетия ознаменовались повсеместным распространением Интернета как в профессиональной, так и обыденной жизни десятков миллионов людей. Через Интернет делаются покупки, происходит общение, берется информация о всех аспектах жизни, реализуются сексуальные и игровые пристрастия и многое другое. Как справедливо замечают израильские психологи Y. Amichai-Hamburger и E. Ben-Artzi (2003), «кажется, нет такого аспекта в жизни, который не затронул бы Интернет». Все это привело к тому, что для общества стала актуальной проблема патологического использования Интернет, за рубежом, обозначенная еще в конце 80-х гг. В середине 90-х гг. прошлого века для обозначения этого явления I. Goldberg (1996) предложил термин “Интернет-аддикция” (современные синонимы: нетаголизм, виртуальная аддикция, Интернет-поведенческая зависимость, избыточное/патологическое использование интернета и др.), а также набор диагностических критериев для определения зависимости от Интернета, построенный на основе признаков патологического пристрастия к азартным играм (гемблинга). Согласно западным источникам, распространенность этого расстройства составляет от 1 до 5 % населения (Griffits, 2000; Young, 1998); в России также отмечается неуклонный рост «нетаголиков» (см. Войскунский, 2004). По данным корейских исследователей, среди старших школьников возможная Интернет-аддикция регистрируется у 38% (Kim et al., 2005). Как показывают данные мониторинга аудитории пользователей Интернета (www.monitoring.ru) в России с 1992 по 2004 гг. удельный вес подростков увеличился с 2% до 25%, т.е. подростки становятся все более активными пользователями сети, в связи с чем и увеличиваются случаи Интернет-аддикции среди молодежи.

Известно, что Интернет-зависмость неоднородна по своей типологии и, по мнению К. Янг (Young, 1998), включает пять типов зависимости: обсессивное пристрастие к работе с компьютером (играм, программированию или другим видам деятельности); компульсивная навигация по WWW, поиск в удаленных базах данных; патологическая привязанность к опосредствованным Интернетом азартным играм, онлайновым аукционам или электронным покупкам; зависимость от социальных применений Интернета, т.е. от общения в чатах, групповых играх и телеконференциях, что может в итоге привести к замене имеющихся в реальной жизни семьи и друзей виртуальными а также зависимость от "киберсекса", т.е. от порнографических сайтов в Интернете, обсуждения сексуальной тематики в чатах или закрытых группах "для взрослых".

М.Griffiths (1998) выдвинул гипотезу, что Интернет-аддикция может формироваться на базе различных форм использования Интернета: возможного средства коммуникации при отсутствии контакта лицом к лицу, интереса к непосредственному содержанию сайта (напр., порносайты), онлайновой социальной активности (напр., общение в чатах или игры с участием нескольких человек). Полемизируя с К. Янг, М. Griffiths (1999) утверждает, что многие интенсивные пользователи Интернета не являются собственно Интернет-аддиктами, а используют сеть для реализации других аддикций. В отличие от М. Гриффитса, J. Kandell (1998) определил Интернет-аддикцию как патологическую зависимость от Интернета вне связи с формой активности в сети. Расширяя дефиниции Интернет-аддикции К. Янг, R. Davis (2001) предложил когнитивно-поведенческую модель патологического использования Интернета. Он выделил две формы Интернет-аддикции, которые обозначил как специфическое патологическое использование Интернета (Specific Pathological Internet Use) и генерализованное патологическое использование Интернета (Generalized Pathological Internet Use). Первая форма представляет собой зависимость от какой-либо специфической функции Интернета (онлайновые сексуальные службы, онлайновые аукционы, онлайновая продажа акций, онлайновый гемблинг). Тематика аддикции сохраняется, а также может быть реализована и вне Интернета. Вторая форма представляет собой неспециализированное, многоцелевое избыточное пользование Интернетом и включает проведение большого количества времени в сети без ясной цели, общение в чатах, зависимость от электронной почты, т.е. в значительной степени связана с социальными аспектами Интернета. На наш взгляд, феномен Интернет-аддикции представляет собой сборную групп разных поведенческих зависимостей (работогольную, общения, сексуальную, любовную, игровую и т.д.), где компьютер является лишь средством их реализации, а не объектом (Егоров, 2005).

Несмотря на большой интерес, особенно в онлайновых публикациях, научные исследования Интернет-аддикции в нашей стране пока носят несистематизированный характер и сравнительно немногочисленны (см. Войскунский, 2004). В связи с этим, представляет интерес изучение психологических, в частности, личностных, особенностей тех, кто стал зависим от Интернета.

Предыдущие исследования показывают, что среди Интернет-зависимых отмечается более высокий уровень аффективных с преобладанием депрессии и обсессивно-компульсивных расстройств (Kraut et al., 1998; Shapira et al., 2000), а также маскированной депрессии в рамках малопрогредиентной шизофрении (Джолдыгулов и др., 2005). Корейские исследователи обнаружили у старших школьников с Интернет-аддикцией более частую депрессию с повышенным риском суицида (Kim et al., 2005). Изучая личностные особенности с помощью опросника Айзенка у Интернет-зависимых, Y. Hamburger и E. Ben-Artzi (2000) обнаружили, что интроверты и эктраверты используют разные ресурсы Интернета, при этом у мужчин экстраверсия положительно коррелирует с использованием Интернета «для развлечения», а нейротизм отрицательно связан с использованием информационных сайтов. У женщин экстраверсия негативно коррелировала, а нейротизм – положительно с использованием информационных ресурсов Интернета. Позже те же авторы установили, что для Интернет-аддиктов, преимущесвенно женского пола, характерно ощущение одиночества, которое они стараются снизить проводя время за общением в чатах (Amichai-Hamburger, Ben-Artzi; 2003). Американский исследователь S. Caplan (2002) выделяет следующие особенности личности Интернет-зависимых лиц: депрессия, одиночество, скромность и самолюбие. Обобщив результаты разных исследований, Н.В. Чудова (2002) приводит следующий список черт Интернет-аддикта: сложности в принятии своего физического «Я» (своего тела); сложности в непосредственном общении (замкнутость); склонность к интеллектуализации; чувство одиночества и недостатка взаимопонимания (возможно, связанное со сложностями в общении с противоположным полом); низкая агрессивность; эмоциональная напряженность и некоторая склонность к негативизму; наличие хотя бы одной фрустрированной потребности; независимость выступает как особая ценность; представления об идеальном «Я» недифференцированы, завышены или даже нереалистичны; самооценка занижена; склонность к избеганию проблем и ответственности.

Целью данной работы было исследование личностных особенностей подростков, зависимых от Интернет, по сравнению с их сверстниками, не имеющими признаков какой-либо зависимости.

Объект и методы исследования

Объектом исследования стали 75 подростков мужского пола с Интернет-аддикцией, в возрасте 13-18 лет, из которых 57 были посетителями компьютерных клубов и Интернет-кафе, а 18 были отобраны, по результатам ответов на опросники психологического онлайн исследования, размещенные на сайте www.researchzone.narod.ru. Признаки Интернет-аддикции определялись согласно критериям К. Янг (2000):

1. Всепоглощенность Интернетом;

2. Потребность проводить в сети все больше и больше времени;

3. Повторные попытки уменьшить использование Интернета;

4. При прекращении пользования Интернетом возникают симптомы отмены, причиняющие беспокойство;

5. Проблемы контроля времени;

6. Проблемы с окружением (семья, школа, работа, друзья);

7. Ложь по поводу времени, проведенному в сети;

8. Изменение настроения посредством использования Интернета.

Кроме того, использовался опросник Е.А. Щепилиной, который включает 67 вопросов по 12 шкалам и учитывает: 1) факторы зависимости; 2) особенности восприятия Интернета; 3) последствия зависимости.

Контрольную группу составили 36 подростков, учащихся Санкт-Петербургского Мореходного училище, подростков от 16-18 лет, а также 35 учеников 9 класса средней школы г. Санкт-Петербурга. Кроме того, в исследовании приняли участие 18 подростков, посетителей Интернет клубов, без признаков Интернет-аддикции.

Для исследования личностных особенностей использовались: 1) тест личностных акцентуаций В.П. Дворщенко (модифицированный вариант методики ПДО) (Дворщенко, 2000); 2) 16-факторный личностный опросник Р. Кеттелла (в модификации Л. А Ясюковой.); 3) Методика исследования самооценки Дембо-Рубинштейн (в модификации А.М. Прихожан); 4) тест «Самоотношение» В. Столина и С. Патилеева (Пантилеев, 1993). Данная версия опросника позволяет выявить три уровня самоотношения, отличающихся по степени обобщенности:

• глобальное самоотношение как интегральное чувство за или против своего «Я»;
• самоотношение, дифференцированное по самоуважению, аутосимпатии, самоинтересу и ожиданиям отношения к себе;
• уровень конкретных действий (готовностей к ним) в отношении к своему «Я» (саморуководство, самопоследовательность, самопринятие).

Результаты исследования и их обсуждение

По шкалам «Воспритие Интернет» между группами Интернет-зависимых и Интернет-независимых подростков были выявлены статистически значимые различия (P

• принадлежность к сетевой субкультуре;
• нецеленаправленность поведения;
• потребность в сенсорной стимуляции;
• изменение состояния сознания в результате использования Интернета;
• восприятие Интернета как лучшего, предпочтительного, по сравнению с реальной жизнью;

• предпочтение общению посредством Интернет;
• время пребывания в Интернете;
• восприятие Интернета как проективной реальности;
• одушевленность Интернета;
• стремление перенести нормы виртуального мира в реальный.

Результаты исследования акцентуаций характера показали, что среди Интернет-зависимых преобладают подростки с шизоидным (29,8%), истероидным (19,3%), лабильным и эпилетоидным (по 12,3%) типами акцентуации. Реже встречались неустойчивые и психастенические акцентуанты (по 7%) и в единичных случаях астено-невротические (5,3%) и гипертимные (3,5%). В контрольной группе преобладали гипертимные (22,2%) циклоидные (19,4%) психастенические (16,7%) и сензитивные (13,8%) типы акцентуации личности. В отличие от группы аддиктов, истероидные (11,1%), эпилептоидные (8,3%) и шизоидные (5,6%) типы акцентуаций встречались достоверно реже. Полученные результаты частично перекликаются с более ранними исследованиями, в одном из которых говорилось, что риску развития Интернет-зависимости в большей степени подвержены неустойчивые и шизоидные акцентуанты (Короленко, Дмитриева, 2000), а в другом – сензитивно-шизоидные и неустойчивые (Андреев, Анцыборов).

Среди Интернет-аддиктов достоверно чаще присутствовал риск возможных личностных расстройств (психопатии) и социальной дезадаптации (Табл. 1).

Таблица 1. Риск личностных расстройств и социальной дезадаптации у Интернет-аддиктов и здоровых сверстников

Уровни риска		Интернет-аддикты	Контрольная группа
Возможные личностные расстройства	есть	58,6	6,7*
	отсутствуют	38,01	62,8
Риск социальной дезадаптации	высокий	44,2	36,6
	есть	33,8	5,3*
	отсутствует	22,3	46,8

* - здесь и далее различия достоверны по Т-критерию Стьюдента при Р < 0,05 и выше.

Известно, что различные аддикции могут легко переходить одна в другую, в том числе нехимическая (в данном случае Интернет-аддикция) в химические аддикции (Егоров, 2004). У обследованных Интернет-аддиктов риск алкоголизации и наркотизации оказался существенно выше, чем в контроле (табл. 2), что подтверждает раннее высказывавшееся мнение об определенном сходстве психологических особенностей личности со склонностью к аддиктивному поведению (Егоров, 2004; Короленко, Дмитриева, 2000; Менделевич, 2003). Коморбидность же аддикции и личностных расстройств также общепризнанна в настоящее время.

Таблица 2. Риск алкоголизации и наркотизации у Интернет-аддиктов и здоровых сверстников

Уровни риска		Интернет-аддикты	Контрольная группа
Риск алкоголизации	есть	28,1*	3,1
	демонстративный	11,2	9,3
	отсутствует	38,6	52,8
Риск наркомании	высокий	0	0
	выраженный	9,3*	0
	умеренный	36,7*	6,8
	отсутствует	56,8	76,5

Исследование сферы потребностей с помощью 16-ти факторного личностного опростника Р. Кеттелла показало, что в контрольной и экспериментальной группах четко прослеживается качественное различие потребностей подростков в общении (Табл. 3).

Таблица 3. Различия потребностей в общении у Интернет-аддиктов и здоровых сверстников

Среднее значение факторов	Интернет-зависимые	Контрольная группа
Фактор А	8,65*	4,59
Фактор Н	5,26	6,13
Фактор Q2	7,94*	2,92

По методике Р. Кеттелла рассматривали три фактора: 1) Фактор А – «замкнутость-общительность» – расчитан на измерение общительности в группах; 2) Фактор Н – «робость-смелость» – определяет реактивность на угрозу в социальных ситуациях и определяет степень активности а социальных контактах; 3) Фактор Q₂– «конформизм-нонконформизм» – определяет степень независимости от группы, окружения. В контрольной группе выявилось преобладание «компанейского» вида общения. Среди интернет-аддиктов оказалось, что подростки, имея высокую, доминирующую потребность в общении близком, «по душам» (высокие показатели по фактору А и Q₂), при этом не имеют достаточной социальной смелости (фактор Н) для установления отношений с окружающими людьми в реальном мире. Интернет-аддикты низко адаптивны, и застенчивы, что мешают им искать близких себе людей и налаживать тесные доверительные взаимоотношения как со сверстниками, так и с взрослыми. Возможно, что удовлетворение их потребностей в поддержке, одобрении, общении смещается из рамок повседневной жизни в жизнь виртуальную. В целом, подростки с аддикцией имеют фрустрированную потребность в общении, которую им заменяет Интернет. Это перекликается с ранее полученными данными об ощущении одиночества как важной личностной черты, способствующей возникновению Интернет-зависимости (Amichai-Hamburger, Ben-Artzi; 2003; Caplan, 2002).

Самооценка Интернет-аддиктов оказалась существенно ниже, чем в контрольной группе (40.1 против адекватной 62.6 в контроле, по методике Дембо-Рубинштейн; P

По шкалам Самоотношения были получены следующие результаты (Рис. 1):

1) Существуют значимые различия в выраженности интегрального чувства за/против своего Я (p

2) Обнаружены значимые различия по самоинтересу, как модальности самоотношения (p

3) Между Интернет-зависимыми и Интернет-независимыми подростками выявлены статистически значимые различия в выраженности самообвинения (как уровня конкретных действий по отношению к себе) (p

4) Выявлены значимые различия между 1 и 2 группами по выраженности самоинтереса, как уровня конкретных действий по отношению к себе, (p

Рис. 1.

Корреляционный анализ данных, выявил следующие особенности самоотношения у интрнет-зависимых подростков:

• Отсутствие корреляционных связей интергального чувства по отношению к своему Я с остальными факторами самоотношения.
• Отсутствие значимых связей с факторами самопонимания и самоинтереса.
• Факторы самопринятия, ожидания положительного отношения других, самоуверенность, аутосимпатии и обращенности на внимание окружающих имеют большое функциональное значение в системе самоотношения у Интернет-зависимых подростков, однако, единым системаобразующим фактором самоотношение данной группы не обладает.
• Ведущим уровнем в оценке себя является – эмоциональный.
• Ведущим уровнем конкретных действий является – самопринятие.

Можно предположить, что для Интернет-зависимого такое измененное самовосприятие является желаемым и одобряемым им и виртуальным сообществом, с которым он активно взаимодействует. Соответственно с помощью Интернета реализуется уход от себя настоящего.

Таким образом, полученные данные свидетельствуют, что подростки с признаками Интернет-аддикции существенно отличаются от неаддиктивных сверстников как по характеру, так и по способности к общению, самооценке и структуре самоотношения.

Относительное преобладание шизоидных акцентуантов среди Интернет-аддиктов, по всей видимости, связано с особенностями деятельности в сети - это определенный уход от реальности, что свойственно шизоидам. Неожиданным может показаться достаточно большое число лиц с истероидной акцкентуацией, которые, по идее, должны стремиться к постоянному нахождению «на виду», где они могли бы проявлять свои демонстративные черты. Мы полагаем, что это та часть истероидных подростков, чьи потребности фрустрированы в реальном мире, и они стремятся к реализации свих истероидных черт в виртуальном мире (напр., это может быть знакомство и общение в чатах, которое со стороны истероидов имеет элементы псевдологии). В плане особенностей характера Интернет-аддикты отличаются и от подростков с химической зависимостью, где преобладают гипертимные, неустойчивые, эпилептоидые и истероидные типы акцентуаций и крайне редки шизоиды (см. Личко, Битенский, 1991; Егоров, 2003). Вместе с тем, повышенная склонность к алкоголизации и наркотизации, обнаруженная у Интернет-аддиктов, свидетельствует о наличии общих психологических черт у лиц, склонным к разным формам аддиктивного поведения.

Такие особенности личности Интернет-зависимых подростков как проблемы с общением, ощущение одиночества, низкая самооценка, склонность к избеганию проблем и ответственности, уход от себя настоящего в виртуальный мир (как один из вариантов «бегства» по Пезешкиану), по всей видимости, способствуют как вовлечению в Интернет-аддикцию, так и одновременно являются факторами риска социальной дезадаптации и перехода в химические формы аддиктивного поведения.

Литература

1. Андреев А.С., Анцыборов А.В. Интернет-аддикция как форма зависимого поведения
2. Войскунский А.Е. Актуальные проблемы зависимости от интернета// Психологический журнал. 2004. Т. 25. № 1. C. 90-100.
3. Дворщенко В.П. Тест личностных акцентуаций. СПб. 2000
4. Джолдыгулов Г.А., Гусманов Р.М., Шевченко Ю.С. К вопросу о механизмах формирования чрезмерной увлеченности компьютерными играми// Дискуссионные вопросы наркологии: профилактика, лечение и реабилитация: Мат-лы Российской научно-практической конференции/ Под общ. ред. проф. А.В. Худякова. Иваново. 2005. С. 111-112.
5. Егоров А.Ю. К вопросу о новых теоретических аспектах аддиктологии// В кн.: Наркология и аддиктология. Сб. науч. тр./ Под. ред. проф. В.Д. Менделевича. Казань: Школа. 2004. С. 80-88.
6. Егоров А.Ю. Алкоголизация и алкоголизм в подростково-молодежной среде: личностные особенности, клинические проявления, половые различия// Вопросы психического здоровья детей и подростков. 2003 (3). № 1. С.10-16.
7. Егоров А.Ю. Нехимические (поведенческие) аддикции// Аддиктология. 2005. № 1. С. 65-77.
8. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Социодинамическая психиатрия. М., Академический Проект, Екатеринбург, Деловая книга. 2000. 460 с.
9. Личко А.Е., Битенский В.С. Подростковая наркология. Л., Медицина, 1991. 304 с.
10. Менделевич В.Д. Наркозависимость и коморбилные расстройства поведения. М., МЕДпресс-информ. 2003. 328 с.
11. Пантилеев С.Р. Методика исследования самоотношения. М., Смысл. 1993.
12. Чудова И.В. Особенности образа «Я» «Жителя Интернета»// Психологический журнал. 2002. Т. 22. № 1. С. 113-117.
13. Янг К.С. Диагноз — Интернет-зависимость // Мир Интернет. 2000. № 2. С. 24-29.
14. Amichai-Hamburger Y., Ben-Artzi E. Loneliness and internet use// Computers and Human Behavior. 2003, Jan. V.1. N. 19. P. 71-80.
15. Caplan S.E. Problematic Internet use and psychosocial well-being: development of a theory-based cognitive–behavioral measurement instrument//
Computers in Human Behavior.. 2002, Sept. V. 18. N 5. P. 553-575.
16. Davis S.A. A cognitive-behavioral model of pathological Internet use// Computers in Human Behavior. 2001 Mar. V. 17, N. 2. P. 187-195.
17. Goldberg I. Internet addiction disorder. 1996. In Psychom.net, , accessed 20 November 2004.
18. Griffiths, M.D. Internet addiction: does it really exist?// In: Psychology and the Internet: Intrapersonal, interpersonal, and transpersonal implications/ J. Gackenbach (Ed). San Diego, CA, Academic Press. 1998. P. 61–75.
19. Griffiths M.D. Internet addiction: Internet fuels other addictions// Student British Medical Journal. 1999. V. 7. P. 428–429.
20. Griffiths M.D. Internet addiction – time to be taken seriously?// Addiction Research. 2000. Oct. V. 8. N. 5. P. 413-419.
21. Hamburger Y.A., Ben-Artzi E. The relationship between extraversion and neuroticism and the different uses of the Internet// Computers in Human Behaviour. 2000. V. 16. P. 441–449.
22. Kandell J.J. Internet addiction on campus: The vulnerability of college students// CyberPsychology and Behavior. 1998. V. 1. N. 1. P. 11–17.
23. Kim K., Ryu E., Chon M.-Y., Yeun E.-J., Choi S.-Y., Seo J.-S., Nam B.-W. Internet addiction in Korean adolescents and its relation to depression and suicidal ideation: A questionnaire survey// International Journal of Nursing Studies 2005. Article in Press.
24. Kraut R., Patterson M., Lundmark V., Kiesler S., Mukopadhyay T., Scherlis, W. Internet paradox: a social technology that reduces social involvement and psychological well-being?// Am. Psychol. 1998. V. 53. P. 1017–1031.
25. Shapira N.A., Goldsmith T.D., Keck Jr. P.E., Khosla U.M., McElroy S.L. Psychiatric features of individuals with problematic internet use// Journal of Affective Disorders. 2000 January-March.V. 57. N. 1-3. P. 267-272.
26. Young K.S. Internet addiction: The emergence of a new clinical disorder// CyberPsychology and Behavior. 1998. V. 1. P. 237-244.

Статья опубликована в журнале Вопросы психического здоровья детей и подростков. 2005. Т. 5. № 2. С. 20-27, размещена на сайте по согласованию с авторами.

 

©взято с сайта http://www.narcom.ru/publ/info/254

@темы: Статистика, Наркология on-line

---

Список тем

[аддиктолог]

Наркология on-line - Этот тег стоит под научными статьями по теме сообщества (соответственно статья должна иметь список использованной литературы, автора и источник)

Обмен опытом и наработками - если у вас есть какой то опыт или даже наработки этот тег для вас

Имею мнение - тут собственно и разъяснять нечего

Статистика - если вы приводите цифры указывайте источник

Закон есть закон - здесь говорится о юридической составляющей в проблеме зависимостей

Список тем можно дополнять