Подходы к лечению созависимости

[Susanin]

Березин С.В. (Самара)
ДИФФЕРЕНЦИРОВАННЫЙ ПОДХОД К ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ТЕРАПИИ СОЗАВИСИМОСТИ (опуб. 3 всеросийский съезд психологов 2003 г.)

С конца 70-х годов для описания психического состояния, развивающегося у членов семьи химически зависимого человека (наркомания, токсикомания, алкоголизм), широко применяется термин «созависимость». Это понятие используется как для характеристики внутрисемейных отношений химически зависимых индивидов (созависимые отношения), так и для описания поведения отдельных членов семьи (созависимое поведение). Поведение созависимых рассматривается как важное условие негативной динамики химически зависимого индивида; созависимые отношения рассматриваются как важнейший фактор негативной личностной динамики близких химически зависимого человека. Однако, несмотря на очевидную научную и практическую значимость исследований взаимовлияния семьи и индивида, употребляющего психоактивные вещества, созависимость продолжает оставаться явлением недостаточно изученным, а термин – нечетким и размытым. Подавляющее большинство работ, посвященных созависимости, ограничивается обсуждением ее поведенческой и эмоциональной составляющих, а в качестве терапии созависимости безальтернативно и, главное, без какой-либо аргументации предлагаются программы, основанные на идеологии «12 шагов». Создается впечатление, что динамика созависимости и ее клиническая манифестация не зависят ни от индивидуально-психологических особенностей, ни от структурно-функциональных особенностей конкретных семей. Вместе с тем, наблюдения за динамикой созависимости в процессе психотерапии показывают, что индивидуальные различия в патогенезе могут быть весьма существенны.

Обобщая опыт работы с родителями больных опийной наркоманией, мы обнаружили, что развитие созависимости у матерей может иметь четыре основные фазы: с преобладанием страха и растерянности; с преобладанием негативизма; с преобладанием депрессивного состояния; сбалансированное эмоциональное состояние.

Для каждой фазы развития созависимости характерны специфические эмоциональные реакции, которые задают как рисунок созависимого поведения, так и особенности созависимых отношений.

В фазе преобладания страха и растерянности наиболее выраженной эмоциональной составляющей созависимости у матерей является фобия утраты и воспитательная неуверенность. В поведении матерей преобладает неопределенное беспокойство. В общении с ребенком матери непоследовательны, склонны к крайностям в поведении и реагировании. Состояние страха перед наркоманией у ребенка порождает сложную гамму чувств и реакций: чувство собственной неполноценности, ощущение беспомощности. Результатом такого состояния у матерей является резкое снижение самооценки. На этой фазе развития созависимости матери практически не в состоянии адекватно понять реальность происходящего. Отношения в семье стремительно ухудшаются.

В фазе негативизма наиболее выраженной эмоциональной составляющей у матерей является стыд и проекция на ребенка собственных негативных черт. Негативизм матери по отношению к ребенку часто выражается не только в повышенной конфликтности, в стремлении к тотальному контролю и упрекам, но и в хаотичном поиске средств лечения ребенка, специалистов, реабилитационных центров. Негативизм часто выражается у матерей в отрицании наркомании у ребенка: «Да, он употребляет наркотики, но он не наркоман!». Нередко негативизм у матерей выражается в недоверии к специалистам реабилитационных центров. Часто безрезультатные попытки лечения наркомании, когда наркоман лечится «для родителей» (игра «Смотрите, я лечусь»), способствуют углублению негативизма и росту недоверия к специалистам.

У некоторой части матерей негативизм выражается в неоправданном оптимизме в отношении прогноза результатов лечения. В какой бы форме не проявлялся негативизм у матерей, во всех случаях речь идет об отрицании наиболее пугающей части реальности, что позволяет рассматривать негативизм как механизм устранения тревоги и эмоциональной подавленности. В фазе преобладания депрессивного состояния наиболее выраженной эмоциональной составляющей является чувство вины и печали. На этой фазе матери много плачут, выглядят усталыми и издерганными. В общении с ребенком они пассивны, будущее представляется им мрачным, в оценке перспектив лечения преобладают пессимистические высказывания. Очевидно, что формирование такого состояния является результатом хронической фрустрации надежды вследствие отсутствия положительной динамики в наркомании ребенка. Как правило, к этому моменту семья наркомана уже пережила несколько безуспешных попыток лечения. Наконец, фаза сбалансированных эмоциональных состояний характеризуется готовностью матерей адекватно оценивать ситуацию. На этой фазе деструктивные эмоциональные реакции преобразуются в конструктивные: стыд – в принятие; вина – в ответственность и т.п. В этой фазе матери готовы оперативно и правильно реагировать на разнообразные события, у них восстанавливается способность к наблюдению и интеграции нового опыта (полученного в терапевтических группах) в практику общения с ребенком.

Подавляющее большинство матерей пациентов, больных наркоманией, «застревают» на одной из фаз динамики созависимости. Матери, способные самостоятельно преодолеть страх, растерянность, негативизм, чувство вины и стыда и достичь фазы сбалансированных эмоциональных состояний, встречаются крайне редко. В подавляющем большинстве случаев достижение этой фазы, знаменующей собой начало зрелой адаптации (Л.Г.Миллер) к семейной проблеме, является результатом длительной и напряженной психотерапевтической работы.

Заметим, что динамика созависимости у матерей может совпадать или не совпадать с динамикой болезни у их детей. Оптимальной является ситуация, когда начало периода ремиссии у больного наркоманией совпадает с началом последней фазы развития созависимости.

Наши наблюдения показывают, что длительность отдельных фаз и их последовательность могут изменяться в широком диапазоне проявлений. «Застревание» на первых трех фазах динамики созависимости может быть вызвано несколькими факторами разного уровня организации: тип характера у матери, особенности внутрисемейных отношений и т.п. Застревание означает не только невозможность перехода матери к зрелой адаптации, но и укрепление у нее деструктивных форм поведения, формирующих определенную форму созависимости. В соответствии с фазой динамики созависимости, на которой произошло «застревание», можно говорить о тревожно-фобической, маниакальной, депрессивной и сбалансированной формах созависимости. Для каждой из форм можно выделить специфические особенности поведения, эмоционального реагирования и когнитивных процессов, которые определяют стратегию и тактику терапевтической работы.

Нам представляется, что генеральная задача терапии созависимости заключается в обеспечении условий для преодоления первых трех фаз и переходу к четвертой фазе, на которой, собственно, и может начаться процесс освобождения от нее. Основным содержанием терапии на каждой конкретной фазе является работа с преобладающим эмоциональным состоянием, преодоление которого означает возможность перехода к конструктивному отношению к проблеме. Реализация этой идеи и составляет сущность дифференцированного подхода к терапии созависимости у матерей пациентов, больных наркоманией.
©http://addictolog.ru/

@темы: Вопросы и ответы

---

О созависимости

[Susanin]

Психологи давно заметили, что "алкогольные" браки удивительно прочны. Кто из нас не встречал ситуацию: муж много лет пьет, а жена, привычно сетуя, что это не жизнь, а каторга, продолжает терпеть. Десятилетиями. Что ее держит?

Поведением человека, как известно, управляет не только сознание, но и (даже в большей мере) подсознание. Именно оно определяет, какие поступки человека вознаградятся внутренним удовлетворением, а какие будут наказаны душевной болью. Понятно, что поведение каждого из нас определяется желанием заработать как можно больше психологических наград - удовольствий и избежать, по возможности, боли. В путаном же мире алкоголизма система наград искажена. Причем и у самих больных, и у их близких, прежде всего жен. Вовлеченные в бесконечный круговорот болезни, они извлекают удовольствие способами, которые не могут ни привлечь, ни вдохновить здоровых людей.

Семейный стаж Ольги и Николая 25 лет. Столько же Николай пьет. От алкоголизма он лечился трижды, но трезвость длилась не более полугода. А затем снова запой, кризис в семье, кризис на работе...

Хочу бросить пить, - заявляет Николай. - Ведь сколько бед натворил... Всем досталось - жене, детям... Оля у меня золото, просто святая. Без нее я бы не выжил... Как же реагирует на этот монолог жена?

- Да ладно, никакая я не святая.

Это говорится вслух, а в подсознании у Оли: "Да-да, я святая. Без меня бы он пропал". Далее следует серьезное заявление: "Или он прекращает пить, или я развожусь". И что же? Да в общем-то, ничего нового. Еще одна попытка трезвой жизни, еще один срыв. А Оля - развелась? Нет. Объяснение звучит так: "Не могу же я его оставить, когда он так старается выкарабкаться". И снова знакомый рефрен:

"Без меня он пропадет". Супружеский кошмар вновь вошел в привычную, накатанную за 25 лет колею. И муж и жена недовольны жизнью и друг другом, но ни один из них не может измениться. Что поддерживает равновесие этой мучительной связи? Как ни странно, но обоим супругам их тягостная семейная ситуация психологически выгодна. Только выгоды у каждого свои.

Начнем с Николая. Помимо удовольствия от опьянения, алкоголь избавляет его от трезвости и неуверенности в себе. Нравится ему и атмосфера драмы, волнений, обычно сопровождающая алкоголизм. Пусть иллюзорно, но они заменяют нормальную эмоциональную жизнь.

Жизнь в периоды трезвости представляется ему пустой скучной. Впрочем, периодически он идет на такую "жертву". Это позволяет приглушить обычное для алкоголика чувство вины и набрать очки в свои пользу: "Я смог продержаться без водки полгода! Если захочу,брошу пить совсем!"

Еще один выигрыш - сочувствие и забота жены. "Умоляю, попробуй не пить! Ты только лечись, а я для тебя (читай за тебя.- Ред.) сделаю все, что хочешь". Обычная картина в клинике, где лечат алкоголизм, - жены с тяжеленными сумками "вкусненького". Приятно, не правда ли?Алкоголь - и это, может быть, самое существенное - снимает ответственность за близких, за отсутствие душевной близости с ними. Эти "скучные материи", требующие самоограничения и воли, можно отложить на потом, на трезвый период. В некотором смысле алкоголь дает возможность оставаться вечным ребенком, избегая усилий и боли, без которых немыслима жизнь взрослого человека. Недаром одно из названий алкоголизма - болезнь безответственности. А теперь посмотрим, что получает от своего брака Оля. Удивительно, но психологических выгод у нее не меньше. Сладостно сознавать, что столько лет выдерживаешь то, что другую сломало бы за неделю. Страдание приближает к святости, в чем-то оно сродни героизму. "Вон, даже сам Коля считает, что я святая". Приятно ощущать себя сильным партнером, принимающим решения и знающим, как поступить, диктующим: "Не пей! Лечись!" Ощущение, что жизнь мужа полностью зависит от нее, поднимает критически низкое самоуважение Оли, усиливает чувство собственного достоинства. Объективности ради надо заметить, что Коля без нее, разумеется, не пропадет. Но Оля не может быть объективной. Ей важно чувствовать, что она выше, лучше своего мужа - этого настоятельно требует ее низкая самооценка. Кроме того, проблемы мужа - прекрасный повод ("Некогда! Не до себя!") забросить собственные дела. Близких взаимоотношений с собой Оля боится. Лучше спрятаться за безотказную формулу: "Колина проблема - алкоголь, моя проблема - Коля. О каких еще проблемах может идти речь?!". Душевные драмы, взлеты, падения - качели из ада в рай ("Он сегодня трезвый. Какое счастье!"), то наоборот. В этом чаду Оля давно отказалась от реальных чувств: ее душевная жизнь, прежде всего, лишь реакция на события в жизни мужа.

Глядя правде в глаза

Правда в том, что проблема Оли - сама Оля, а не Коля. Но... как и он, она предпочитает жить в мире иллюзий. Протесты, угрозы развестись -дымовая завеса. На самом деле, Оля, как и ее муж, получает то, что хочет. Только такой супруг ей и нужен. Их совместная жизнь позволяет ей удовлетворить глубинные, жизненно важные потребности - ежедневно подпитывать низкую самооценку, страданием зарабатывать чувство собственного достоинства, прикрывать болью слабость, человеческую несостоятельность. На первый взгляд Оля - женщина решительная и твердая. Но под этой твердой оболочкой - хрупкая, навеки перепуганная девочка, которая смертельно боится, что ее не любят и могут бросить. Именно этот страх - источник бесконечного терпения. Весы уравновешены. Никогда не кончится Колин алкоголизм, никогда не иссякнет Олина "святость".

Как выйти из заколдованного круга?

Первый (и очень трудный) шаг - понять, что никакими усилиями изменить другого человека нельзя. Ставшее привычкой стремление контролировать поведение "заблудшей половины" и постоянные попытки диктовать "правила игры" приводят только к одному - разрушают того, кто пытается это делать. Бесконечные же повторы этих ошибок возможны лишь потому, что этого требует наше тяжелое, застарелое внутреннее неблагополучие, нерешенные проблемы собственной личности. Каждый (и каждая) из нас может и должен отвечать лишь за свое собственное поведение, добиваться в жизни собственных целей. Чтобы начать изменяться, нужно по-настоящему захотеть этого. Кому хочется начинать ремонт в квартире? Но мы делаем это - когда вынуждают обстоятельства. Чаще всего толчком к переменам становится кризис семейной жизни. Дальше следует работа над собой. Это долгий, в общем пожизненный путь. Неважно, как вы начнете: самостоятельно, в психотерапевтической группе, группе самопомощи или проконсультировавшись со знающим специалистом. Главное, чтобы выбранный вами путь вел вас к себе, к осознанию единственности этого дара - собственной жизни, которую можно разделить с другим, но не бросить к его ногам.
"Семейный доктор" № 76 апрель 2000 г.
©http://addictolog.ru/

Что я могу сказать? Статья очень хорошая и грамотная. По сути в ней приведен классический пример созависимых отношений.

@темы: Вопросы и ответы

---

Позитив

[Susanin]

18 июня отправил свою программу профилактики злоупотребления ПАВ у учащихся школ VII вида на городской конкурс. Если победим наша школа будет признана инновационной, а я буду проводить лекции и семинары. Крутотень.

---

О метадоне, вич и политике

[Susanin]

---

ВКЛАД ПОТРЕБИТЕЛЕЙ ИНЪЕКЦИОННЫХ НАРКОТИКОВ В РАСПРОСТРАНЕНИЕ ВИЧ-ИНФЕКЦИИ И
ВНЕДРЕНИЕ ПРОГРАММ ЗАМЕСТИТЕЛЬНОЙ ТЕРАПИИ

* Публикуется по изданию:

Линский И. В., Минко А. И. Вклад потребителей инъекционных наркотиковв распространение ВИЧ-инфекции и внедрение программ заместительной терапии //Вісник психіатрії та психофармакотерапії. — 2008. — № 1. — С. 23–30.

На протяжении последних лет в Украине во всё возрастающих масштабахосуществляется внедрение программ заместительной поддерживающей терапии (ЗПТ)больных, зависимых от опиоидов, с применением наркотиков бупренорфина иметадона. Данная кампания ведётся под лозунгами необходимости борьбы сэпидемией ВИЧ-инфекции/СПИДа, поразившей нашу страну. Об этом свидетельствуютмногочисленные нормативно-правовые документы, среди которых:

• указ Президента Украины № 1208/2007 «О дополнительных неотложныхмероприятиях по противодействию ВИЧ-инфекции/СПИДу в Украине» (пункт 3.2относительно выполнения обязательств перед Глобальным фондом для борьбы соСПИДом, туберкулёзом и малярией, касающихся внедрения программ ЗПТ дляпотребителей инъекционных наркотиков);
• утверждённая постановлением Кабинета Министров Украины № 1321 от8.11.2004 г. «Национальная программа обеспечения профилактикиВИЧ-инфекции, помощи и лечения ВИЧ-инфицированных и больных СПИДом на 2004–2008годы» (пункт 26 относительно внедрения и расширения метода ЗПТ с целью сниженияриска инфицирования ВИЧ и обеспечения доступа к антиретровирусной терапиипотребителей инъекционных наркотиков);
• приказы Министерства здравоохранения Украины № 161 от13.04.2005 г. «О развитии и усовершенствовании заместительнойподдерживающей терапии для профилактики ВИЧ/СПИДа среди потребителейнаркотиков» и № 846 от 20.12.2006 г. «О мероприятиях по организацииВИЧ/СПИД профилактики и заместительной поддерживающей терапии для потребителейинъекционных наркотиков».

Во всех этих документах так или иначе подчёркивается, что именно потребителиинъекционных наркотиков являются основной движущей силой эпидемии ВИЧ/СПИД вУкраине, и потому переключение этой категории пациентов с «уличных»инъекционных наркотиков на прописанные врачом опиоиды (метадон, бупренорфин)перорального применения существенно ограничит темпы роста указанной эпидемии вцелом.

В аналитических материалах, предшествовавших выходу указанных вышенормативно-правовых документов, например, в отчёте совместной миссииWHO/UNAІDS/UNODC (Всемирной организации здравоохранения / Совместной программыпо ВИЧ/СПИДу агентств ООН / Управления ООН по наркотикам и преступности)относительно ЗПТ в Украине за 2005 год [1] утверждалось даже, чтораспространение ВИЧ-инфекции и распространение инъекционных наркоманий — этоэпидемии-близнецы, и потому борьба с ВИЧ-инфекцией без внедрения ЗПТ обреченана поражение. В том же отчёте приведены необычайно «смелые» оценки численностипотенциальных клиентов ЗПТ в нашей стране — от 60 000 до 238 000(почти четверть миллиона!) человек. При этом авторов отчёта не смущало тообстоятельство, что последняя цифра (238 тыс. человек) всего в 3–4 раза меньшетекущей (на момент выпуска указанного отчёта) численности клиентов ЗПТ во всёмостальном мире [1].

Кроме того, разработке упомянутых вначале статьи нормативно-правовыхдокументов предшествовали апокалипсические и, к счастью, несбывшиесяпророчества. Так, например, согласно прогнозу, содержащемуся в отчёте Программыразвития ООН «Эпидемия ВИЧ/СПИДа в Украине: социально-демографический аспект»(2000 г.), до конца 2006 года от СПИДа в Украине должны были умереть около300 тысяч человек [2]. Реально же за весь период наблюдения по ноябрь 2006 годавключительно число умерших от СПИДа составило 11 670 человек [3]. Такимобразом, прогноз 2000 года на шестилетнем интервале завысил смертность от СПИДав нашей стране почти в 30 (тридцать!) раз.

Глупо отрицать тот очевидный факт, что употребление наркотиков инъекционнымпутём относится к чрезвычайно рискованным, в плане заражения ВИЧ, формамповедения. Однако абсолютизация роли инъекционного пути передачи ВИЧ-инфекции вразвитии эпидемии ВИЧ/СПИДа, замешанная на плохо скрываемом желаниимаксимального расширения программ ЗПТ в нашей стране, представляется инойопасной крайностью. Ведь метадон, бупренорфин и другие опиоиды, которыеиспользуются в качестве средств ЗПТ, обладают выраженной способностью кформированию наркотической зависимости и их неоправданно широкое применениечревато ростом численности больных наркоманией.

Совокупность изложенных выше обстоятельств побуждает к детальному анализувзаимосвязей между эпидемиями ВИЧ-инфекции и наркоманий на основе доступныхданных медицинской статистики [4–6].

Динамика основных показателей распространения ВИЧ-инфекции среди всегонаселения страны и среди потребителей инъекционных наркотиков (ПИН) напротяжении последних двадцати лет представлена в табл. 1 и нарис. 1–3. Она включает результаты сероэпидемиологического мониторинга(мониторинга наличия в сыворотке обследованных антител к ВИЧ) и данныедиспансерного учёта, при этом именно сероэпидемиологический мониторингпредставляется наиболее оперативным источником информации о распространенииВИЧ-инфекции, поскольку далеко не все пациенты, узнавшие о своём ВИЧ-позитивномстатусе, обращаются к врачу и попадают на диспансерный учёт (об этом подробнеениже).

Таблица 1

Динамика основных показателей распространенияВИЧ-инфекции среди всего населения страны и среди потребителей инъекционныхнаркотиков

Год	Сероэпидемиологический мониторинг (СЭМ)						Поставлено на диспансерный учёт(ДУ)			Разница между СЭМ и ДУ
	Количество тестов			Выявлено ВИЧ +
	все	у ПИН		все	у ПИН		все	у ПИН		все	у ПИН
	абс., тестов	абс., тестов	отн., %	абс., чел.	абс., чел.	отн., %	абс., чел.	абс., чел.	отн., %	абс., чел.	абс., чел.
1987	579 000	300	0,05	—	—	—	81	0	—	—	—
1988	3 087 000	23 000	0,75	—	—	—	55	0	—	—	—
1989	4 881 000	32 200	0,66	—	—	—	48	0	—	—	—
1990	5 518 000	23 300	0,42	—	—	—	40	0	—	—	—
1991	5 481 000	26 700	0,49	—	—	—	34	0	—	—	—
1992	6 781 000	29 100	0,43	—	—	—	45	0	—	—	—
1993	7 214 000	37 400	0,52	—	—	—	51	0	—	—	—
1994	4 027 000	34 747	0,86	—	—	—	44	3	6,82	—	—
1995	3 499 414	50 412	1,44	1490	1021	68,52	1499	1021	68,11	–9	0
1996	3 079 059	81 505	2,65	12 210	5853	47,94	5422	4360	80,41	6788	1493
1997	2 538 948	72 480	2,85	15 348	7835	51,05	8934	7448	83,37	6414	387
1998	2 628 706	64 968	2,47	12 874	5574	43,30	8590	6516	75,86	4284	–942
1999	2 109 642	45 955	2,18	9 796	3956	40,38	5830	3771	64,68	3966	185
2000	2 175 153	47 122	2,17	11 965	4534	37,89	6216	3881	62,44	5749	653
2001	2 145 671	40 674	1,90	12 713	4535	35,67	7009	3964	56,56	5704	571
2002	2 299 981	36 286	1,58	15 572	4765	30,60	8761	4587	52,36	6811	178
2003	2 459 784	33 004	1,34	18 522	4855	26,21	10 013	4815	48,09	8509	40
2004	2 501 132	32 184	1,29	23 087	4754	20,59	12 494	5778	46,25	10 593	–1024
2005	2 476 046	32 291	1,30	28 105	4807	17,10	13 786	6270	45,48	14 319	–1463
2006	2 540 579	33 094	1,30	29 591	5457	18,44	16 094	7127	44,28	13 497	–1670
2007	2 866 728	—	—	32 831	—	—	17 670	7084	40,09	15 161	—
Всего	70 888 843	776 722		—	—	—	—	—	—	—	—

Как видно (столбец № 6 табл. 1), на протяжении последнихдвенадцати лет абсолютная численность ежегодно выявляемых ВИЧ-позитивных ПИН,пройдя ряд «взлётов» и «падений», несколько снизилась — с 5853 человек в 1996году до 5457. Одновременно общее количество ежегодно выявляемых ВИЧ-позитивныхлиц за счёт обследованных, не употребляющих инъекционные наркотики (столбец№ 5 табл. 1), стремительно возросло — с 12 210 человек в 1995году до 32 831 человек в 2007 году.

В результате удельный вес выявленных ВИЧ-позитивных ПИН среди всехобследованных с позитивными результатами теста на ВИЧ снизился в 3,72 (!) раза— с 68,52% в 1995 году до 18,44% в 2006 году (столбец № 7 табл. 1).Упомянутое снижение удельного веса выявленных ВИЧ-позитивных ПИН среди всехВИЧ-позитивных нельзя объяснить диспропорциями в обследовании этихконтингентов, поскольку соотношение «численность тестов, выполненных среди ПИН/ общая численность тестов» в 1995 году и в 2006 году оставалось практическинеизменным — 1,44% и 1,30% соответственно (столбец № 4 табл. 1).Таким образом, это снижение — не артефакт процедуры оценки, а несомненноесвидетельство смены доминирующего способа передачи ВИЧ-инфекции в нашемобществе: с инъекционного на половой.

Как уже было сказано выше, далеко не все пациенты, узнавшие о своёмВИЧ-позитивном статусе, обращаются к врачу и попадают на диспансерный учёт (покрайней мере — на протяжении года, в котором производилось тестирование).Поэтому в целом численность пациентов, ежегодно принимаемых на диспансерныйучёт, всегда ниже, чем численность ВИЧ-позитивных лиц, выявленных в процессесероэпидемиологического мониторинга (столбцы №№ 5, 8 и 11 табл. 1, атакже рис. 1 «А»).

А	Б

Рис. 1. Динамика инфицирования ВИЧ(заболеваемости) всего населения (А) и ПИН (Б) по даннымсероэпидемиологического мониторинга (СЭМ) и диспансерного учёта(ДУ)

Однако это правило нарушается, когда речь идёт о ПИН (столбцы №№ 6, 9 и12 табл. 1, а также рис. 1 «Б»). Начиная с 2004 года,численность ВИЧ-позитивных ПИН, ежегодно принимаемых на диспансерный учёт,стабильно превышает численность ВИЧ-позитивных ПИН, ежегодно выявляемых впроцессе сероэпидемиологического мониторинга. Данное обстоятельство,по-видимому, объясняется тем, что ПИН обращаются к врачу по поводуобнаруженного ВИЧ-позитивного статуса (и, соответственно, принимаются надиспансерный учёт) с некоторым опозданиям. В результате неизбежно наступаетмомент, когда число принятых на диспансерный учёт в данном году превысит числоВИЧ-позитивных, выявленных в данном году, за счёт пациентов, прошедшихпроцедуру исследования на ВИЧ в прошлые годы, но не обратившихся своевременноза помощью и не поставленных на диспансерный учёт в положенное время.

Смена доминирующего способа передачи ВИЧ-инфекции с инъекционного наполовой, о которой уже шла речь выше, произошла, как представляется, в силунескольких обстоятельств.

Во-первых, — ВИЧ «выплеснулся» из относительно малочисленной группы ПИН и,пользуясь низким уровнем гигиенических знаний вообще и низким уровнемсексуальной гигиены, в частности, начал своё «триумфальное» шествие впопуляции, свободной от употребления инъекционных наркотиков.

Во-вторых, — ПИН, которые раньше иных групп населения ощутили на себе«смертельное дыхание» ВИЧ, стали серьёзнее относиться к возможностиинфицирования: повысили уровень инъекционной гигиены, частично или полностьюперешли на пероральный приём опиоидов (трамадол, спазмолекс и т. п.).Возможно также, что некоторый вклад в снижение частоты ВИЧ-инфицирования ПИНвнесли программы «снижения вреда», например те, что практикуют обмениспользованных шприцов на стерильные.

В-третьих, — эпидемия опиоманий (основной разновидности инъекционнойнаркоманий в нашей стране) пошла на убыль. Об этом свидетельствуют не толькоданные диспансерного учёта наркослужбы Минздрава Украины, но и независимыесоциологические исследования [4, 7, 8]. В результате как минимум с 2001 годаэпидемии ВИЧ-инфекции и опийной наркомании развиваются в противоположныхнаправлениях, что, конечно, опровергает приведённый в начале статьи тезиссторонников ЗПТ об «эпидемиях-близнецах» (рис. 2).

Рис. 2. Динамика ВИЧ-инфицирования ПИН по даннымдиспансерного учёта и динамика заболеваемости опийной наркоманией

Успешный опыт применения нами популяционно-экологического подхода [7] дляанализа процессов распространения состояний зависимости (с помощью уравненийФерхюльста:

Δn = m · n – r · n², (1)

где n — текущая численность популяции;

Δn — темп роста популяции при текущей численности n;

m — расчётный коэффициент, отражающий «энергию роста» популяции;

r — расчётный коэффициент, отражающий «сопротивление среды» роступопуляции) [9–11]

позволяет предположить, что этот подход может быть продуктивным и в случаеего использования для анализа эпидемии ВИЧ-инфекции.

По крайней мере, существуют необходимые предпосылки для такогопредположения, а именно наличие факторов, оказывающих содействие «размножению»ВИЧ-инфицированных (передача инфекции интактным лицам) и наличие факторов,которые сдерживают рост численности инфицированной популяции (профилактическиемероприятия, гибель больных СПИДом и т. п.).

Динамика ежегодных количеств тестов на ВИЧ и динамика диспансерной группыВИЧ-инфицированных (как в обычной системе координат «распространённость–время»,так и в удобной для анализа с помощью уравнений Ферхюльста системе координат«распространённость — ежегодный прирост») представлены на рис. 3.

А	Б

Рис. 3. Динамика численности выполненных тестовна ВИЧ и динамика численности группы диспансерного учёта (ДУ)ВИЧ-инфицированных на протяжении 1995–2007 гг. в системе координат«распространённость–время» (А) и в системе координат «распространённость —ежегодный прирост» (Б)

Заметно, что динамика диспансерной группы ВИЧ-инфицированных не быламонотонной. Первый «пик» ежегодного прироста (рис. 3 «Б») пришёлся на1997–1998 гг., после чего наблюдался «спад» 1999–2000 гг. и новыйподъём, начиная с 2001 года. Описанные колебания не являются артефактом полнотыобследования населения на ВИЧ, поскольку на протяжении указанного периода общееежегодное количество выполненных тестов изменялось в значительно меньшейстепени, чем ежегодный прирост диспансерной группы ВИЧ-инфицированных.

Анализ динамики диспансерной группы ВИЧ-инфицированных в рамкахпопуляционно-экологического подхода показывает, что она представлена двумякачественно различными фазами, каждая из которых удовлетворительно описываетсяуравнениями Ферхюльста (рис. 4). При этом I фаза отличается от II фазыбольшей энергией роста популяции ВИЧ-инфицированных(m_I / m_II = 1,062 / 0,2697 = 3,94раза), значительно меньшей ёмкостью среды(V_II / V_I = ~170 000 чел. /~30 000 чел = 5,67 раза) и значительно большим сопротивлением среды(r_I / r_II = 0,00003 / 0,000001 =30 раз).

Рис. 4. Динамика численности группыдиспансерного учёта (ДУ) ВИЧ-инфицированных на протяжении 1995–2007 гг. всистеме координат «распространённость — ежегодный прирост» и её аппроксимацияуравнениями Ферхюльста

Одна и та же популяция не может жить по разным экологическим законам, чтозакономерно приводит к выводу о существовании двух отдельных субпопуляций сразными путями передачи ВИЧ-инфекции: I субпопуляции — ПИН и II субпопуляции —не ПИН. Соответственно I фаза эпидемического процесса, изображённая нарис. 4, является фазой преимущественно инъекционного распространенияВИЧ-инфекции, а II фаза — фазой преимущественно полового распространенияВИЧ-инфекции.

Аппроксимация динамики группы диспансерного учёта ВИЧ-инфицированныхуравнениями Ферхюльста позволяет утверждать, что инъекционная фаза развитияэпидемии ВИЧ практически исчерпала себя вследствие незначительной (относительноостального населения) численности популяции ПИН, а тем более её «ядра» —больных наркоманией, которые зависимы от наркотиков и употребляют их ежедневно.Те же ПИН, что продолжают поступать на диспансерный учёт в настоящее время,либо заболели (и были выявлены в процессе сероэпидемиологического мониторинга)несколько лет назад, либо заразились ВИЧ половым путём. Кроме того, формальнаяпринадлежность к ПИН, особенно к эпизодическим потребителям, ещё не являетсягарантией того, что ВИЧ-инфицирование произошло именно инъекционным путём.

Теперь, после анализа свидетельств незначительности вклада ПИН в развитиеэпидемии ВИЧ-инфекции на настоящем этапе её развития, пора обратить внимание нате фармакотерапевтические средства ЗПТ, которые предполагается использовать дляборьбы с упомянутой эпидемией. Известно, что этой теме посвящена чрезвычайнообширная специальная литература. Динамика упоминания средств ЗПТ в названияхстатей может многое рассказать о реальных потребительских свойствах этихфармпрепаратов (рис. 5).

Рис. 5. Библиографическая история метадона (на01.01.2007 г. 4362 публикаций за последние 58 лет) и бупренорфина (на01.01.2007 г. 1568 публикаций за последние 33 года) по результатам анализабазы данных MedLine

Первая публикация V. Dole и M. Nyswander о заместительной терапиигероинистов метадоном (1965 г.) [12] вызвала шквал статей о данномпрепарате, пик которого пришёлся на 1973 год. Однако вскоре стало ясно, что у«легального» метадона никаких особых преимуществ (кроме длительности действия)перед иными опиоидами нет и число соответствующих публикаций быстро пошло наубыль. Новый рост интереса к данному препарату был связан с началом эпидемииВИЧ/СПИДа. Из сказанного можно сделать вывод о том, что собственнонаркологических аргументов для расширения применения метадона в качествесредства ЗПТ не нашлось.

Рост числа публикаций о метадоне шёл рука об руку с ростом объёмов егомедицинского применения в мире (как в программах ЗПТ, так и в качествеобезболивающего средства (рис. 6 «А»).

А	Б

Рис. 6. Динамика потребления выписанного врачамиметадона в мире (с разбивкой по регионам) на протяжении 1995–2004 гг. (А)и динамика мировых объёмов конфискованных «уличных опиоидов» (в героиновомэквиваленте) на протяжении 1980–2002 гг. [13]

Вопреки ожиданиям энтузиастов, расширение легального применения метадона впрограммах ЗПТ не привело к снижению потребления нелегальных наркотическихсредств опийного ряда. Одним из ярких свидетельств этого являетсяпродолжающийся рост мировых объёмов конфискованных «уличных опиоидов»(рис. 6 «Б»). Таким образом, тезис о том, что распространениепрограмм ЗПТ приведёт к декриминализации лиц, зависимых от опиоидов и позволитобуздать наркомафию, следует признать несостоятельным.

Также несостоятельным оказался тезис о безопасности метадона. В недавнемотчёте Национального центра медицинской статистики США показано [14], что напротяжении 1999–2004 гг. смертность от метадона в Соединённых Штатах росласущественно быстрее, чем смертность от любых иных наркотиков. В результате в2004 году от метадона умерло в 4 раза больше человек, чем в 1999 г. Болеетого, число умерших от метадона в 2 раза превысило число умерших от героина(рис. 7).

Рис. 7. Динамика количества смертных случаев,связанных с употреблением различных наркотических средств в США на протяжении1999–2004 гг. [14]

Справедливости ради необходимо отметить, что согласно заключению специальнойкомиссии, собранной для анализа описанной выше ситуации, подавляющеебольшинство смертей не было связано с программами ЗПТ. Их основной причиной былметадон, применявшийся для купирования болевых синдромов врачами общейпрактики. Однако этот документ не объясняет тот факт, что наибольший —одиннадцатикратный (!) — рост связанной с метадоном смертности произошёл средимолодых людей (15–24 лет), которые, как известно, существенно реже пожилыхстрадают от хронических болей и, соответственно, реже нуждаются в обезболиваниис применением опиоидов. Такой стремительный рост смертности среди молодыхуказывает на масштабные утечки метадона на «чёрный рынок».

Не случайно в США развёрнута общественная компания против неоправданноширокого применения метадона [15, 16].

Тем временем в нашей стране, как уже было сказано в начале статьи, кампанияпо его внедрению набирает силу. По старой административно-командной привычке вобластные наркологические диспансеры страны спускаются «разнарядки» с указаниемколичества курсов ЗПТ, которые необходимо «оприходовать» в регионе. Есть и«приметы нового» — на конкурсной основе разыгрываются гранты на созданиепунктов выдачи метадона. Последняя мера напоминает не столько внедрение новоймедицинской технологии, сколько формирование дистрибьюторской сети дляпродвижения товара на рынок…

Сегодня почти все препятствия на пути масштабного внедрения ЗПТ сиспользованием метадона в Украине устранены. Кроме древнего врачебного «Ненавреди!».

Литература

1. Звіт спільної місії ВООЗ/ЮНЕЙДС/УООННЗ щодо замісної терапії в Україні. —Київ, 2005. — 72 с.
2. Эпидемия ВИЧ/СПИДа в Украине: социально-демографический аспект [Электронныйресурс] / Управление социально опасных болезней и СПИДа МЗ Украины; Программаразвития ООН. — Киев, 2000 — Режим доступа: http://www.demoscope.ru/weekly/2002/051/panorama01.php#01.
3. www.aіdsallіance.kіev.ua/cgі-bіn/іndex.cgі?url=...[Электронный ресурс].
4. Показники здоров’я населення та використання ресурсів охорони здоров’я вУкраїні за 1991 (1992–2007) рік: Збірник МОЗ. — Київ, 1992 (1993–2008).
5. Щербінська А. М., Бочкова Л. В.,Круглов Ю. В. та ін. Дозорний епідеміологічний нагляд заВІЛ-інфекцією та інфекціями, що передаються статевим шляхом у 2005 році:Аналітичний звіт. — Київ, 2006. — 84 с.
6. Щербінська А. М., Гураль А. Л.,Нестеренко Л. П., Кобища Ю. В. та ін. ВІЛ-інфекція вУкраїні: Інформаційний бюлетень № 27. — Київ, 2007.
7. Лінський І. В., Голубчиков М. В.,Мінко О. І., Первомайський Е. Б., Дьяченко Л. І.,Петриченко О. О., Мінко О. О. Актуальні тенденції поширення залежності від психоактивнихречовин в Україні: Щорічний аналітичний огляд. — Харків, 2004–2007. — Вип.1–4.
8. Соболев В. А., Рущенко И. П.,Сердюк А. А., Белоусов Ю. Л. Отчёт по результатам исследования проблем незаконногоупотребления наркотических веществ среди молодёжи г. Харькова. —Харьков, 2005. — 103 с.
9. Verhulst P. F. Notice sur la loi que la population suitdans son accroissement // Correspondence mathématique et physiquepubliée par A. Quételet. — Brussels, 1838.
10. Verhulst P. F. Recherches mathématiques sur laloi d’accroissement de la population // Nouveaux Mémoires del’Académie Royale des Sciences et Belles Lettres de Bruxelles. — 1845.
11. Verhulst P. F. Deuxième mémoire sur laloi d’accroissement de la population // Nouveaux Mémoires del’Académie des Sciences et Belles Lettres de Bruxelles. — 1847.
12. Dole V. P., Nyswander M. E. A medicaltreatment for diacetylmorphine (heroin) addiction // JAMA. — 1965. — Vol. 193.— P. 646.
13. World Drug Report — 2005. Vol. 1: Analysis. — Vienna: United NationsPublication, 2005. — 182 p.
14. Fingerhut L. A. Increases in methadone-related deaths:1999–2004 [Electronic resource]. — Mode of access: http://www.cdc.gov/NCHS/products/pubs/pubd/hestats/methadone1999-04/methadone1999-04.htm.
15. http://www.americansfordrugfreeyouth.org[Electronic resource].
16. http://www.thepetitionsite.com/petition/472711451?ltl=1170262514[Electronic resource].

запись создана: 31.05.2010 в 01:14

@темы: Наркология on-line, Что в мире творится

---

«МИФЫ О САМОЛЕЧЕНИИ»

[Susanin]

«МИФЫ О САМОЛЕЧЕНИИ»

Врачи-наркологи психиатрической клиники имени С.С. Корсакова – ведущий научный сотрудник Юрий Павлович Сиволап и заведующий отделением неотложной наркологической помощи Владимир Анатольевич Савченков - предлагают обсуждение в Сети ряда спорных вопросов, касающихся употребления наркотиков и способов преодоления наркотической зависимости.



С самого начала необходимо подчеркнуть наше следующее профессиональное убеждение:
1) прием любых наркотиков, в любых количествах и видах, безоговорочно вреден;
2)деление наркотиков на "тяжелые" и "легкие" (т.е. "опасные" и "безопасные" неправомерно. Следовательно, безопасных форм наркотизации не существует.



У людей, испытывающих потребность в вызывающих зависимость психоактивных веществах, не может не развиваться определенная аберрация (искажение) мировоззрения, личностные сдвиги, обозначаемые нами как "аддиктивная деформация личности" (от английского addiction – "злоупотребление". В соответствии с этой деформацией личности, достаточно специфичной в своих проявлениях, формируются характерные для больных наркоманией мифы – как индивидуальные, так и коллективные.



Основная функция мифов, крайне важных для любого больного наркоманией – это психологическая защита перед ужасом осознавания себя неизлечимо больным и надежда на избавление от своего недуга. В соответствии с этой функцией наиболее простым и распространенным для наркозависимых является миф о том, что в случае необходимости они легко могут перестать принимать наркотики. Модификацией этого мифа является представление о том, что преодолеть наркотическую зависимость (например, "спрыгнуть" с героина) можно с помощью некоторых препаратов (как аптечных, так и кустарно изготовленных), присутствующих в сфере незаконного оборота наркотиков и психоактивных веществ.



Больные наркоманией часто уклоняются от лечения, уповая на собственные возможности преодоления наркотической зависимости. Такие возможности теоретически есть у любого пациента, но реализовать их удается немногим. Необоснованная вера в собственные волевые возможности, преувеличение их ресурса – это одна из многих ловушек, которые наркотики расставляют порабощенным им людям. А чтобы больной человек не чувствовал себя униженным в этом порабощении, мифологическое мышление избавляет его от осознавания собственной порабощенности. Больной человек, заботливо руководимый собственной болезнью, воздвигает надежный барьер между собой и возможностью выздоровления. Один из цементирующих компонентов этого барьера – свойственное многим больным представление о возможности легко преодолеть зависимость от наркотика.



Преодоление физической зависимости от опиоидов (героина, препаратов снотворного мака, морфина и т.д.) есть не что иное, как снижение толерантности к действию специфических мозговых рецепторов. Понятие "толерантность" означает привыкание к наркотику, уменьшение восприимчивости к его действию; многие больные говорят, что, когда они "на дозе", наркотик не дает удовольствия, и они принимают его регулярно только для того, чтобы "не болеть". Это и отражает толерантность, устойчивость к желаемому ("кайфовому" действию опиатов. Когда больные "сбрасывают дозу", наркотик в какой-то мере начинает действовать сильнее, и удовольствие от его приема возрастает и сохраняется до той поры, пока толерантность вновь не повысится. Увеличение толерантности к наркотику является главной причиной постепенного увеличения дозы, почти неизбежного при наркомании.



Снижение толерантности может быть частичным (когда больные сами "сбрасывают дозу" или когда они только начали лечение в клинике) или практически полным (когда самая малая доза опиоидов вновь начинает действовать, как на заре "наркоманской" биографии).



Для больных наркоманией наиболее характерны следующие способы снижения толерантности к опиоидам: 1) использование метадона, трамала и других опиоидов-заместителей; 2) использование препаратов снотворно-седативной группы; 3) алкоголизация с целью "перебить" зависимость от героина; 4) переход на неопиатные наркотики (например, психостимуляторы) с той же целью; 5) комбинация этих подходов; 6) преодоление наркотической зависимости "насухую".



Нетрудно заметить, что все способы "слезть с иглы", кроме последнего, основаны на замещении одного психоактивного вещества другим.



Рассмотрим эти способы более подробно.



Опиоиды-заместители. С целью преодолеть физическую зависимость от героина чаще всего используется трамал, или трамадол – слабый опиоидный препарат с достаточно выраженными обезболивающими свойствами (по-настоящему устранить боли он может только у здоровых, разумеется, людей с низкой толерантностью к опиоидам). Препарат изготовлен заводским способом (и, следовательно, не содержит посторонних примесей). Трамал относительно легко (несмотря на попытки государства воспрепятствовать этому) перераспределяется из аптечной сети и больниц в сферу незаконного оборота наркотиков. Как правило, трамал изготовлен в виде капсул по 50 и 100 миллиграммов (наряду с обычными формами имеется еще препарат длительного действия – трамал-ретард с дозировкой). "Перекумаривание" с помощью трамала теоретически представляет собой облегчение абстинентного состояния ("ломки" благодаря связыванию трамала с опиатными рецепторами (а именно их "оголенное" состояние у наркозависимых обусловливает боли, бессонницу, кишечные расстройства и другие проявления отнятия наркотика) и постепенное снижение дозы лекарства (на языке прежних наркоманов-"классиков" - "лестница".



Несмотря на теоретическую возможность преодолеть зависимость с помощью трамала, попытки больных осуществить это на практике почти всегда оказываются безрезультатными по следующим причинам:



1. после короткого периода воздержания от приема героина больные возвращаются к наркотизации, так как остается "тяга", или возникает вторая волна абстиненции ("сухая ломка", или "стресс" побуждает больных употребить наркотик "один раз" со всеми вытекающими отсюда последствиями;



2. больным не удается добиться постепенной отмены трамала (пресловутой "лестницы" в связи со свойственным наркозависимым страхом перед ухудшением состояния и стремлением избежать этого путем приема дополнительных лекарств; кроме того, трамал, будучи слабым опиоидом, быстро вызывает привыкание и повышение толерантности, и тенденция к увеличению дозы препарата возникает так же закономерно, как тенденция к увеличению дозы героина при его регулярном приеме.



Другой препарат, нередко используемый для преодоления героиновой зависимости – метадон. Нелегальное применение метадона в России в попытках самолечения основано на бытующем в среде больных мифическом представлении о положительном зарубежном опыте применения метадоновых программ.



Следует отметить, что метадон быстро вызывает привыкание, едва ли не более сильное, чем героин. Ситуация в России и сопредельных странах усугубляется тем, что в сфере незаконного оборота наркотиков присутствует не заводской препарат, а его кустарный аналог, употребление которого сопровождается токсическими эффектами, несвойственными аутентичному метадону. По причине быстрого возрастания толерантности (привыкания) к метадону постепенное снижение дозы оказывается невозможным для большинства больных. Вместо "перекумаривания" больные просто "пересаживаются" с героина на метадон.



Следует отметить, что многолетний зарубежный опыт применения "метадоновых программ", несмотря на использование настоящего, а не кустарного, метадона, тоже не вселяет оптимизма. Поэтому, уважаемые оппоненты, господа сетевые наркоманы, не стремитесь, пожалуйста, пытаться разжиться настоящим контрабандным метадоном! Он не поможет Вам в решении Ваших проблем!



Вообще метадон на Западе – это отдельная тема, и не стоит на нее отвлекаться.



Резюмируя проблему самостоятельного преодоления больными героиновой зависимости с помощью трамала и метадона (а также любых других опиоидов-заместителей), следует сказать, что абсолютное большинство таких попыток остается неуспешным. Это обусловлено естественными закономерностями, лежащими в основе наркотической зависимости. Роковыми для больных оказываются два основных фактора: 1) быстрое повышение толерантности к принимаемому препарату и потребность в увеличении дозы (в то время как ее нужно "сбрасывать"; 2) страх перед ухудшением состояния, что опять-таки побуждает их увеличивать дозу и закреплять зависимость от наркотиков.



Случаи самостоятельного успешного выздоровления больных указанным способом существуют, но они слишком редки, чтобы говорить о надежности этого подхода.



Задача постепенного отвыкания от наркотика осуществима, но лишь в лечебных учреждениях, где доза и режим приема лекарств определяются врачом. Проблема ухудшения состояния при уменьшении дозы опиоидов решается благодаря назначению дополнительных препаратов, больным наркоманией неизвестным, на черном рынке не присутствующим и ими самими не используемым. Можно провести такую аналогию: только специалист способен изготовить взрывчатое вещество из средств бытовой химии, только врач-нарколог способен снять ломку с помощью препаратов, не вызывающих никакого интереса у больных наркоманией (причем это не "сонники" и не нейролептики).



Проводя другую аналогию - между наркоманией и алкоголизмом - можно сказать следующее: попытки преодолеть героиновую зависимость трамалом подобны попыткам преодолеть пристрастие к водке с помощью пива. Такие попытки (а они в действительности бывают у больных алкоголизмом) приводят либо к тому, что резко увеличивается потребность в пиве и алкоголики начинают "брать градус" за счет литража, либо к тому, что после употребления пива человек вновь возвращается к водке.



Препараты снотворно-седативной группы. Альтернативным подходом к преодолению наркотической зависимости являются попытки больных "переспать" абстинентное состояние. С этой целью используются популярные в наркоманской среде реладорм, радедорм, феназепам. Бесплодность этих попыток настолько самоочевидна, что нам, признаться, просто лень это обсуждать. Вред данного подхода заключается в особых состояниях лекарственного опьянения, возникающего при неумеренном приеме этих препаратов (а с умеренностью у больных наркоманией дела вообще обстоят неважно). В состоянии опьянения снотворными препаратами больные становятся невменяемыми и могут совершить поступки, о которых потом долго придется сожалеть. Кроме того, лекарственная интоксикация весьма неблагоприятно отражается на состоянии печени. Клиницистам также хорошо известны случаи (правда, не слишком многочисленные) остановки дыхания вследствие передозировки снотворных больными наркоманией.



Массивный прием алкоголя. "Снятие ломки через стакан" было достаточно популярным у прежнего, теперь почти, к сожалению, вымершего, поколения "классических" наркоманов.



Чаще всего такие попытки преодолеть героиновую зависимость с помощью спиртного оказываются неудачными. Главной причиной этих неудач являются недостаточной облегчение "ломки" под действием алкоголя и сильная тяга к героину в тех редких случаях, когда физическая зависимость от наркотика с помощью спиртного все-таки преодолевается.



В тех же случаях, когда это удается, больные наркоманией часто начинают злоупотреблять алкоголем: в ремиссии наркомании развивается вторичный алкоголизм. Это наблюдается и у тех больных, которым прежде не была свойственна наклонность к выпивке.



Самую большую опасность для больных представляет ухудшение состояния печени под влиянием алкоголя. Известно, что вирусным гепатитом заражено не менее 98% больных наркоманией. У некоторых "везунчиков" регистрируется сразу два, а то и три разных гепатита (например, B, C и D). Алкоголь, даже в малых дозах, крайне токсичен для печени, уже травленной наркотиками и вирусами гепатита. Поэтому у больного, переставшего принимать героин и употребляющего умеренные (!) количества хорошего (!) спиртного, довольно высок риск развития цирроза печени. А поскольку, как уже было сказано, с умеренностью у наркоманов не очень-то хорошо, этот риск становится еще выше.



Кроме всего прочего, прием алкоголя больными наркоманией сопровождается извращенными реакциями. Многим наркоманам это известно. Например, даже небольшие дозы алкоголя вызывают неадекватное опьянение. Нередко вместо ожидаемого состояния приподнятости наступает депрессия, настроение становится тоскливым или угрюмо-раздражительным. Иногда развивается осложненное или даже патологическое опьянение с идеями преследования или другими психическими расстройствами.



Наутро обязательно (вне зависимости от количества выпитого) развивается похмельное состояние, причем не обычного, типичного для алкоголиков, а "кумарного" типа: с болями в ногах, слезами, чиханьем и другими симптомами, характерными для опиоидной абстиненции.



В любом случае удовольствия от алкоголя больные наркоманией не получают, а побочных действий, опасных для здоровья – сколько угодно.



Все это делает бессмысленным употребление алкоголя в ремиссии наркомании. Суждение о том, что для бывших наркоманов алкоголь представляет собой меньшее из двух возможных зол, ошибочно.



Снижение переносимости алкоголя связано у больных наркоманией особой мозговой реактивностью, обусловленной изменением мозговой деятельности под влиянием психоактивных веществ.



Неопиатные наркотики. Неопиатные наркотики – психостимуляторы, препараты конопли, галлюциногены – тоже используются в попытках "переломаться". Иногда (очень редко) это бывает успешным, однако для головного мозга и, следовательно, психического здоровья подобные зигзаги сопоставимы с физиологическими опытами на животных (в которых, например, лабораторная крыса поочередно подвергается воздействию электрического тока, паров ацетона, яркого света и т.д., после чего срезы органов вскрытого животного исследуются под микроскопом). В большинстве случаев отвыкания от героина либо не происходит, либо больной сменяет пристрастие к героину на регулярный прием других наркотиков. Другие наркотики влияют на мозговую кору и внутренние органы гораздо более разрушительно, чем героин (который в чистом виде - как диацетилморфин - в общем-то, малотоксичен). Польза от подобного приобретения достаточно очевидна, и больные наркоманией знают это лучше врачей.



Комбинация различных подходов. Наиболее распространенный комплексный подход – использование опиоидов-заместителей (чаще всего трамала) вместе с препаратами снотворно-седативной группы (например, реладормом). Первые призваны устранить болевые симптомы абстинентного состояния, вторые – уменьшить нервозность, подавить "тягу" к наркотику и обеспечить сон.



Самые смелые наркоманы в попытках слезть с героина подвергают себя наиболее изощренному эксперименту: чередуют прием снотворных и опиоидов с массивной алкоголизацией, на смену которым могут прийти психостимуляторы или анаша.



Успешность предприятия сопоставима с таковой при других способах переболеть. Комбинированный характер подхода оборачивается суммацией негативных сторон всех заложенных в алгоритм элементов.



Преодоление наркотической зависимости "насухую". Относительно безопасный (в силу абсолютной нетоксичности) способ "перекумарить".



Мнение больных о возможности умереть в "ломке" - не более чем наркоманские страхи. Безусловно, если человек принимает наркотики много лет, имеет пару-тройку гепатитов, ВИЧ-инфекцию, туберкулез легких и опыт проживания в местах заключения, что отнюдь не оздоровило его организма, то ему следует поостеречься прибегать к столь героическим упражнениям, как "ломка насухую". Для относительно крепких больных данный способ практически безопасен.



Количество успешных выздоровлений при "ломке насухую", к сожалению, столь же невелико, как при других способах переболеть. Но этот подход – самый "чистый" и люди, прибегающие к нему, не могут не вызвать уважения. Это единственный подход, не представляющий мишени для критики со стороны профессиональной наркологии (в частности, со стороны наркологов клиники имени С.С. Корсакова), и его можно было бы рекомендовать к широкому применению, если бы вероятность успеха была хоть сколько-нибудь высокой.



Главный недостаток всех рассмотренных подходов к самолечению – отсутствие лечения психических расстройств, составляющих одну из главных проблем наркомании и, по сути, определяющих крайне малую излечимость болезни. Раздражительность, нервозность, бессонница, беззащитность перед стрессами, остаточные проявления абстинентного синдрома и, как следствие, сильнейшее влечение к наркотику – вот основная проблема больных, лишь несколько дней назад прекративших наркотизацию и почти неизбежно ее возобновляющих.



Мы, врачи-наркологи клиники имени С.С. Корсакова, допускаем, что некоторые из высказываемых нами суждений слишком категоричны. Из всех правил есть исключения. Да, мы судим обо всем с позиций "белых халатов", не были в шкуре наших подопечных и, к сожалению, не можем до конца понять их страдания. К сожалению, мы не свободны от наших врачебных стереотипов, точно также как больные наркоманией не могут быть свободны от больного, исковерканного, мифологического наркоманского сознания, служащего на потребу их болезни и привязывающего их к наркотику крепче любого каната. Однако знание нами естественных закономерностей, лежащих в основе наркотической зависимости, знакомство с международным клиническим опытом и возможность взглянуть на проблему со стороны позволяет нам быть значительно объективнее наших пациентов.


Кроме того, мы всегда бываем рады собственной неправоте в дискуссиях с нашими оппонентами из числа больных наркоманией. Типичный пример приятной для нас нашей ошибки - если наши пессимистичные прогнозы в отношении проблемных больных не сбываются и эти больные выздоравливают. Если пациент переболел, прибегнув к способам, от которых мы его отговаривали, и не вернулся к приему наркотиков – это также пример собственной неправоты, который приносит удовлетворение. Вообще наркологи – примитивные существа, и у них довольно простые радости в жизни: выздоравливают их больные – значит, не зря они пашут на ниве практической наркологии.


Мы готовы к любым дискуссиям, можем попытаться пересмотреть некоторые высказываемые нами точки зрения, однако считаем неоспоримым одно:


прием любых наркотиков и психоактивных веществ, не назначенных врачом, крайне опасен. безобидной наркотизации не существует.


Мы призываем больных наркоманией преодолеть свою ЗАВИСИМОСТЬ.


Это крайне тяжело, но возможно.


НА ЭТО потенциально СПОСОБЕН ЛЮБОЙ ПОРАБОЩЕННЫЙ НАРКОТИКАМИ ЧЕЛОВЕК.


УДАЧИ ВАМ!


Возвращайтесь в мир здоровых людей!









©http://www.narkotiki.ru/expert

@темы: Вопросы и ответы

---

Помогите

[Палёха]

Здравствуйте. Обращаюсь к Вам за помощью. Помогите, пожалуйста, найти описание методик "Интернет зависимости" Янг и тест "Интернет зависимости" (А.Ю. Егорова, Никитина). Хочу написать диплом по интернет-аддикции, но не могу нигде найти описание методик и их апробацию.

@темы: Вопросы и ответы

---

Психологические проблемы влечения к азартным играм

[Susanin]

С. Ениколопов, Д. Умняшкина

В последние годы стало очевидным существование в России проблемы азартной игры, или гемблинга (от англ. gamble — «играть в азартные игры на деньги»). Рост числа казино и игровых автоматов, их распространённость и доступность способствуют увеличению количества лиц, имеющих патоло­гическую склонность к азартным играм. Впервые существование проблемы гемблинг-зависимости признали в США. Американская психиатрическая ассоциация в 1980 году классифицировала патологический гемблинг как болезнь. По данным зарубежных исследований, распространенность зависи­мости от азартных игры в популяции составляет 1-3 процента среди взрос­лых и 2 - 6 процентов среди юношества.

Следует отметить, что в отечественной научной литературе и прессе гемблингом часто называют зависимость от азартных игр, что является семанти­чески не совсем правильным использованием «кальки» с английского языка. Гемблинг — это азартная игра на деньги. Если речь идёт о зависимости, пред­ставляется более правильным использование понятий «проблемный гемб­линг», «патологический гемблинг», «патологическая склонность к азартной игре», «патологическая азартная игра». Несмотря на сходство патологической склонности к азартной игре с другими видами аддиктивного поведения, этот вид зависимости имеет свои отличительные особенности, требующие особых методов исследования.

Классификации гемблинга. Основные понятия.
Следствием неразработанности тематики зависимости от азартных игр в психологии является отсутствие разработанного понятийного аппарата в дан­ной сфере. Чаще всего гемблинг понимается как гетерогенный комплекс ак­тивностей, который включает в себя множество видов азартных игр на деньги: карточные игры; игры в казино; лотереи; ставки на бегах; спортивные ставки; игра в игровые автоматы и т. д.

Иногда к гемблингу относят также игры, требующие навыка, например бильярд, дартс, гольф, когда в них играют на деньги. Это спорно, т. к. азар­тные игры — это «игры, в которых выигрыш зависит от случая, случайного расклада карт и т.п.», т. е. это вероятностные игры. Следуя этой формули­ровке, все игры, требующие навыка, не должны относить к азартным играм, хотя и они имеют в какой-то степени вероятностный характер. Если в рулетке вероятность выигрыша «размазана» (математический термин, применяемый в теории игр) по числовому ряду, и игрок, делающий ставку, не может влиять на результат, то в бильярде опытный игрок увеличивает вероятность выигрыша на порядок по сравнению с начинающим игроком, т. е. игроки могут влиять на результаты, используя навык, на котором основана игра.

Наиболее распространенной за рубежом является следующая классифи­кация вовлеченности в азартные игры:

- Социальный (беспроблемный) гемблинг. Большинство игроков явля­ются социальными гемблерами, у которых нет зависимости от игры. Более 80 процентов популяции хотя бы раз в своей жизни играли в азартные игры. Для социальных гемблеров игра — это развлечение, которое не имеет негатив­ных последствий. Они контролируют свою игровую активность, редко играют и редко думают об игре.

- Частый (регулярный) гемблинг выделяется некоторыми авторами как промежуточный этап между социальным и проблемным гемблингом. Игра становится важной частью жизни таких гемблеров, они могут быть сфокуси­рованы на одном типе игры (например, спортивный тотализатор или лотерея). Но такие игроки не теряют контроль над частотой игры и затратами на игру. Гемблинг не влияет на их профессиональную успешность; у них есть и дру­гие виды развлечений помимо азартной игры. Однако в итоге часто играющий гемблер может перейти в следующую категорию — проблемного гемблинга.

- Проблемный гемблинг. У таких гемблеров пристрастие к азартной игре может влиять на профессиональную деятельность; их долгосрочные цели и амбиции часто связаны с гемблингом; они часто думают об азартной игре как о второй работе или источнике дохода; они могут потратить деньги, предна­значенные для других целей, на азартную игру. Обычно проблемные гемблеры могут уменьшить или прекратить игру на какой-то период и могут делать это, чтобы доказать, что у них нет проблем с гемблингом. Такие игроки могут за­нимать деньги на игру у других или снимать их с кредитной карты. На этой стадии гемблинга у игроков начинаются проблемы в общении с близкими из-за времени и средств, затраченных на игру.

- Патологический (компульсивный) гемблинг или патологическая склонность к азартной игре. Такой вид гемблинга признан расстройством и в МКБ-10 и в DSM-IV. Как отмечает Rosenthal, патологический гемблинг может быть определён как прогрессирующее расстройство, характеризующе­еся непрерывной или периодической потерей контроля над азартной игрой, озабоченностью игрой и получением денег, чтобы играть; иррациональным мышлением; и продолжением подобного поведения, несмотря на неблагопри­ятные последствия. Некоторые исследователи объединяют под названием «проблемный гемблинг» проблемный гемблинг как таковой и патологический гемблинг.

- Профессиональный гемблинг. Игровая активность таких игроков пла­новая и систематическая. Азартная игра — их основной источник дохода. Не­которые профессиональные игроки имеют предрасположенность к патологи­ческому гемблингу и со временем могут перейти в категорию проблемных и патологических игроков.

Некоторые исследователи проводят грань между «гемблерами действия (action) и «избегающими гемблерами». «Гемблеры действия» чаще играют в карты, рулетку, спортивный тотализатор. Такие игроки реагируют на игру высокой степенью возбуждения, которое и становится смыслом их игры. «Гем­блеры действия» играют, когда у них хорошее настроение, и выигрыш ведёт их к повышению ставок. Считается, что такие игроки изначально обычно высо­кообразованны, честолюбивы, успешны. После нескольких лет вовлеченности в азартную игру «гемблеры действия» часто переходят в категорию «избега­ющих гемблеров», которые играют, чтобы убежать от эмоциональных и жиз­ненных проблем. «Избегающие гемблеры», как правило, играют в игровые автоматы.


Типология патологических игроков.
Современные психологические модели рассматривают патологический гемблинг как: 1) аддиктивное расстройство; 2) нерешённый интрапсихический конфликт; 3) имеющий причиной биологическую (психофизиологичес­кую) дисрегуляцию; 4) выученное поведение; 5) результат искаженных (ирра­циональных) когнитивных процессов.

Основное предположение, лежащее в основе всех этих моделей, — то, что патологические игроки составляют гомогенную популяцию, и теоретически полученные методы лечения могут применяться ко всем патологическим игро­кам. Blaszczynsky выделил 3 группы гемблеров: «нормальные», эмоционально уязвимые и биологически импульсивные патологические гемблеры. Все три группы подвержены общим влияниям, связанным со средовыми факторами и когнитивными процессами. Однако предрасположенность к эмоциональным стрессам и аффективным расстройствам для одной из групп и биологическая импульсивность для другой группы являются дополнительными факторами риска этиологического значения.

Blaszczynsky пишет, что в ряде исследований были отмечены 3 типа ре­акций на лечение: контролируемый гемблинг, абстиненция и неконтролиру­емый гемблинг. Контролирующие гемблеры характеризовались отсутствием психопатологии, воздерживающиеся гемблеры продолжали демонстрировать умеренный уровень эмоциональных расстройств и повышенный нейротизм, в то время как неконтролирующие гемблеры проявляли высокий уровень пси­хопатологии. При этом не было выявлено статистически значимых различий между группами по личностным или демографическим факторам до лечения.

Существуют три элемента, свойственные всем игрокам. Первый касается средовых детерминант. Сфера распространения патологического гемблинга неразрывно связана с количеством доступных игровых заведений. Роль вто­рого элемента играет классическое и оперантное обусловливание. Выигрыши, представленные различными переменными, продуцируют состояния волне­ния, описываемые как эквивалент состояния, вызванного химическим препа­ратом. Повторные соединения классически обусловливают активацию стиму­ла, связанную с гемблинг-средой. Игровые стимулы выявляют побуждение играть, а затем появляется устойчивый паттерн гемблинга. Волнение может испытываться в предвкушении игры, в течение игры или в ответ на предъявле­ние гемблинг-ситуаций или гемблинг-стимулов. Этот процесс обусловливания может быть использован для объяснения гемблинга как аддикции, созданной влиянием позитивного и негативного обусловливания, толерантности. Ран­ние и повторные выигрыши имеют результатом иррациональные убеждения, что азартная игра — эффективный источник дохода. Эти схемы формируют иллюзии контроля, ошибочную перцепцию, суеверное мышление и неверное понимание вероятности. 11одкрепляющие свойства азартной игры и ирраци­ональные когнитивные схемы объединяются, усиливая паттерн гемблинга. Когда гемблеры проигрывают, они пытаются возместить потери дальнейшей игрой, которая завершается накоплением долгов. Несмотря на то, что действи­тельность подтверждает, что гемблинг ведет их к финансовым проблемам, они иррационально верят, что азартная игра решит их проблемы. Вышеназванные процессы свойственны всем игрокам. Blaszczynsky выделяет три подгруппы игроков, на каждую из которых влияют дополнительные факторы:

Подгруппа 1: «Нормальные» проблемные игроки. Члены этой подгруппы на пике их гемблинг-расстройства могут соответствовать формальным кри­териям патологического гемблинга. Эту подгруппу отличает отсутствие ка­кой-либо определенной преморбидной психопатологии, зависимости от ПАВ И признаков импульсивности. Чрезмерное игровое поведение происходит вследствие неправильных суждений или неполноценных стратегий принятия решений, которые появляются независимо от интрапсихических расстройств. Озабоченность азартной игрой, зависимость от ПАВ, депрессии и тревож­ность — всё это появляется как ответ на финансовое давление, вызванное непрерывными проигрышами. Эти симптомы — последствия, а не причины чрезмерной азартной игры. Тяжесть расстройства «нормальной» гемблинг-подгруппы — наименьшая из всех подгрупп патологических игроков. Такие игроки более мотивированы запрашивать лечения и после лечения способны контролировать уровень азартной игры.

Подгруппа 2: Эмоционально уязвимые игроки. Эта подгруппа характе­ризуется предрасположенностью к психологической уязвимости; участие в азартной игре мотивировано желанием модулировать эмоциональные состо­яния и/или удовлетворять определенные психологические потребности. Эта подгруппа имеет историю проблемного гемблинга в семье, негативный опыт развития, невротические черты личности и неблагоприятные события жизни. Личностная уязвимость связана с негативным детским опытом несоответс­твия, подчиненного положения, низкого чувства собственного достоинства и отторжения. Эта подгруппа игроков демонстрирует более высокие уровни пре­морбидной психопатологии. В частности, такие игроки проявляют депрессию, тревожность, зависимость от ПАВ и дефицит копинг-стратегий. Гемблеры этой подгруппы не умеют выражать эмоции непосредственно и эффективно, и они проявляют тенденцию к избеганию или пассивно-агрессивному поведению.

Подгруппа 3: Биологически импульсивные игроки. Третья подгруппа определена наличием неврологической или нейрохимической дисфункции, отражающей импульсивность и дефицит внимания. Свидетельства невроло­гического дефицита патологических гемблеров обнаружены в электрофизио­логических, нейропсихологических и биохимических исследованиях. Дефи­цит внимания, связанный с симптомами импульсивности у таких игроков, предшествует склонности к азартной игре. Импульсивные игроки демонс­трируют широкий круг поведенческих проблем, независимых от гемблинга. Эти проблемы включают зависимость от ПАВ, суицидальные наклонности, раздражительность, сниженную толерантность к скуке, поиск ощущений и криминальное поведение. Неполноценные межличностные отношения, чрез­мерное алкогольное и наркотическое экспериментирование, не связанная с гемблингом криминальная активность и семейная история антисоциального поведения и алкоголизма характеризуют эту группу. Азартная игра начинает­ся в раннем возрасте, быстро растет её интенсивность и тяжесть, начинаются эпизоды криминального поведения, связанного С гемблингом. Эти игроки ме­нее всего мотивированы на поиск лечения и плохо реагируют на любую форму вмешательства.

Основанием этого подхода является признание того, что патологические игроки — это гетерогенная популяция, конечный результат комплексного вза­имодействия генетических, биологических, психологических и средовых фак­торов. Важность типологии Blaszczynsky в том, что она объединяет противоре­чивые результаты различных исследований в единую концепцию.

Критерии классификации патологической зависимости от азартных игр в МКБ-1 и DSM-IV.

В Международной классификации болезней, используемой в России и других странах (МКБ-10) и в Диагностическом руководстве по психическим расстройствам (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders (DSM-IV), применяемом в США, патологическая зависимость от азартных игр выде­лена как отдельное расстройство.

МКБ-10

В МКБ-10 «Патологическая склонность к азартным играм» FG3.0 отнесе­на к рубрике F6 «Расстройства личности и поведения у взрослых», подрубрике F63 «Расстройства привычек и влечений». В МКБ-10 выделены следу­ющие критерии диагностики патологической склонности к азартным играм:

1) повторные (два и более) эпизоды азартных игр на протяжении не менее года;

2) эти эпизоды возобновляются, несмотря на отсутствие материальной выгоды, субъективное страдание и нарушения социальной и профессиональ­ной адаптации;

3) невозможность контролировать интенсивное влечение к игре, прервать её волевым усилием;

4) постоянная фиксация мыслей и пред­ставлений на азартной игре и всем, что с ней связано.

Для диагностики расстройства состояние индивида должно отвечать этим четырём критериям.

DSM-IV

В DSM-IV патологический гемблинг относят к расстройствам контроля им­пульсов и выделяет 10 основных симптомов патологического гемблинга.

Основная особенность патологического гемблинга — это постоянное ре­куррентное дезадаптивное поведение (критерий А), которое разрушает лич­ностное, семейное и профессиональное состояния. Диагноз не ставится, если гемблинг-поведение характеризуется как маниакальный эпизод (критерий В).

Критерий А представлен 10 субкритериями (симптомами):

А1: озабо­ченность индивида азартной игрой (представление своего прежнего опыта азартной игры, планирование азартной игры в будущем, или обдумывание способов получить деньги для азартной игры);

А2: потребность увеличения ставок в игре, чтобы получить желаемый уровень возбуждения (большинство патологических гемблеров говорят, что они ищут возбужденного, эйфоричского состояния даже больше, чем денег);

A3: безуспешные повторяющиеся попытки контролировать, уменьшить или прекратить гемблинг-поведение;

А4: чувство беспокойства и раздражительность при попытках уменьшить или прекратить гемблинг-поведение;

А5: азартная игра с целью избегания проблем или уменьшения дисфорических проявлений (беспомощности, вины, тревоги, депрессии);

А6: возвращение к игре после проигрыша, чтобы отыграть потерю или серию потерь;

А7: ложь (индивид может лгать членам семьи, врачам или другим людям, чтобы скрыть степень своей вовлеченности в гемблинг);

А8: правонарушения (чтобы получить деньги на игру, индивид совершает правонарушения — подделка документов, мошенничество, во­ровство или растрата);

А9: подвержение риску значимых отношений, работы, профессиональных и образовательных возможностей из-за азартной игры;

А10: расчет на помощь других в тяжёлой финансовой ситуации, вызванной гемблингом.

Проявления расстройства должны соответствовать пяти критериям и бо­лее, чтобы поставить диагноз «патологический гемблинг».

Клиника, этиология и дифференциальный диагноз, отраженные в МКБ-10 и DSM-IV, в целом совпадают.

Клиника. Характерной чертой является постоянный оптимизм относи­тельно ожидаемого выигрыша и невозможность извлечь уроки из цепи про­шлых проигрышей. Мотивация к азартному поведению, помимо собственно денег, которые время от времени могут выигрываться, поведенчески всегда подкрепляется субэйфорическим ощущением, испытываемым между ставкой и исходом игры. Деньги играют подчиненную роль — игрок будет продолжать игру вне зависимости от размеров и длительности проигрыша. Вовлечённость в азартные игры повышается в периоды стресса; возникающие вследствие это­го проблемы замыкают порочный круг, увеличивая склонность к игре. Сни­жается значимость таких важных физиологических стимулов, как сон, пища и секс. Больные стараются скрыть от окружающих интенсивность своей вовле­ченности в игру. Социальная дезадаптация патологических игроков проявля­ется финансовой несостоятельностью, правонарушениями, мотивированной необходимостью достать деньги для игры или расплатиться с долгами, конф­ликтами с супругом, снижением профессиональной продуктивности. Наибо­лее тяжелыми последствиями являются погружение в криминальную среду и суицидальное поведение.

Искажение мышления (такие, как суеверия, самонадеянность или чувство власти и контроля) часто присутствует у патологических гемблеров. Многие из них верят, что деньги являются и причиной и решением всех их проблем. Патологические гемблеры часто склонны к конкуренции, энергичны, беспо­койны и подвержены скуке. Они могут быть чрезмерно заинтересованы в одобрении другими.

Больные выглядят самоуверенными, независимыми, энергичными и ак­тивно тратят деньги, в особенности в периоды стресса, при наличии очевид­ных тревожно-депрессивных проявлений. Они не пытаются организовать свой бюджет, копить, экономить деньги, предпочитая вначале занимать их, а затем доставать незаконным образом (в основном аферы, хищения). Распространен­ность расстройства в развитых странах составляет предположительно 2—3 % населения, среди больных преобладают лица мужского пола.

Этиология. Предикторами расстройства являются следующие психосо­циальные факторы: утрата родителей в возрасте до 15 лет в результате смер­ти или развода; неадекватный родительский стиль воспитания (безразличие, непоследовательность, чрезмерная строгость); неадекватное отношение к де­ньгам в семье (фетишизация денег или отсутствие планирования бюджета); ситуативная доступность азартных игр для подростка. Также достоверно чаще встречается алкоголизм у родителей больных обоего пола.

Для больных мужского пола характерен эмансипационный конфликт с родителями в подростковом возрасте, в дальнейшем — неприятие автори­тарных фигур. Высокая коморбидность с аффективными расстройствами, а также то, что больные в состоянии абстиненции сохраняют субдепрессивный фон, позволяет предположить, что азартная игра может выступать своего рода антидепрессантом, смягчая дисфорические проявления. Выявлено сходство стереотипов течения расстройства и личностных черт с наблюдаемыми при алкоголизме, однако природа этого сходства неясна.

Дифференциальный диагноз. Обычное социальное участие в азартных играх в отличие от патологического происходит среди друзей и знакомых, ограничено временем и суммой возможного проигрыша. При азартном поведении на фоне маниакального состояния нарушения аффекта и поведения выходят за преде­лы игровой ситуации. Кроме того, аффективные реакции патологического иг­рока, в отличие от маниакального больного, более чётко и адекватно привязаны к выигрышу или проигрышу. Диссоциалыюе расстройство личности помогает отличить свойственная ему более широкая картина агрессивности; если состоя­ние соответствует критериям обоих расстройств, ставятся оба диагноза.

Кулътуралъные и гендерные особенности гемблинга. Существуют культуральные вариации в распространенности и типах гемблинг-активностей (на­пример, петушиные бои или конные скачки). Приблизительно 1—3 % пато­логических гемблеров — женщины. Женщины с таким расстройством более подвержены депрессии и игре с целью избегания проблем. Женщины не пред­ставлены репрезентативно в программах лечения; среди анонимных гембле­ров в США женщин всего 2—4 %. Возможно, это влияние большей стигмы, налагаемой на женщин-гемблеров.

Методы исследования гемблинга. Основным инструментом измерения вовлеченности в гемблинг в зарубежных исследованиях является опросник SOGS (South Oaks Gambling Screen), созданный в 1987 году. SOGS модифи­цировался и изменялся исследователями разных стран для учета националь­ной специфики; был создан опросник SOGS-RA для выявления проблемных и патологических гемблеров среди подростков. Валидность и надёжность SOGS и SOGS-RA проверена исследователями на различных группах.

Существуют также и другие опросники, например «20 вопросов Аноним­ных Гемблеров», MAGS (Massachusetts Gambling Screen), NODS и другие, также основанные на DSM-IV. Наиболее простым инструментом скрининга является опросник Lie/Bet для предварительного исследования, состоящий всего из двух вопросов, сензитивных к основным проблемам патологического гемблинга: «Вы когда-либо лгали важным для вас людям насчет денег, кото­рые Вы потратили на азартную игру?»; «Вы когда-либо чувствовали необхо­димость ставить все больше и больше денег в игре?». Следует заметить, что этот инструмент пригоден для быстрого клинического обследования, но не для исследования распространенности патологического гемблинга в популяции.

J. Weinstock проверили валидность и надежность метода ретроспективной хронологической шкалы (TLFB — Timeline Followback Method) применитель­но к гемблингу на выборке часто играющих молодых взрослых. TLFB — одна из наиболее широко используемых методик оценки, была изначально разра­ботана для измерения употребления алкоголя. TLFB был приспособлен для исследования других видов аддиктивного поведения (курение, употребление наркотиков и других ПАВ) и показал свою надежность и валидность. Для про­ведения TLFB испытуемые ретроспективно заполняют календарь-ежедневник, указывая частоту и интенсивность целевых поведений. Были выделены семь показателей игрового поведения: тип азартной игры, частота азартной игры, продолжительность азартной игры, «намерение» (сумма, которую игрок был намерен истратить на игру), «риск» (сумма, которую игрок истратил на игру), «выигрыш-проигрыш» и употребление алкоголя во время азартной игры.

Для проведения исследований в России необходимо модифицировать иностранные инструменты исследования вовлечённости в азартные игры, либо создавать принципиально новые и проверять их надежность и валидность.


Факторы риска и защитные факторы проблемного и патологического гемблинга.
Распространённость проблемного гемблинга в юношеской популяции в 2 — 4 раза больше, чем во взрослой популяции. К.С. Winters с коллегами исследовали распространенность проблемного гемблинга и факторы риска проблемного гемблинга среди студентов. Было выявлено, что показатели патологической зависимости от азартной игры являются наиболее высокими у молодых мужчин, сообщивших о родительской истории гемблинг-проблем, регулярно (раз в неделю и чаще) принимающих ПАВ и имеющих более низ­кий учебный средний балл. 2,9 % всех участников являлись патологическими гемблерами. Азартная игра, по сообщениям испытуемых, была обычным опы­том, 87 % участвовали в ней, по меньшей мере, однажды за прошедший год.

К.С. Winters и др. провели лонгитюдное исследование, изучая вовлечен­ность в гемблинг и тяжесть гемблинга в течение временного отрезка 8 лет, а также степень, в которой юношеский гемблинг и психосоциальный риск-ста­тус увеличивают вероятность того, что у этих молодых взрослых возникнут проблемы гемблинга. Исследователи выделили в изучаемой когорте две ин­тересующие их группы: группа повышенного риска и группа с большей вовле­ченностью в азартные игры — группа проблемного гемблинга. Лонгитюдная когорта состояла из 305 человек, с которыми проводили телефонные опросы на каждом из трех этапов исследования (в 1990 г.; в 1992 г.; в 1997 — 1998 гг.); средний возраст участников 16 лет; 17,6 лет; 23,8 лет соответственно.

Показатели регулярной азартной игры являлись сравнительно низкими (1 этап — 18 %; 2 этап — 13, 1%; 3 этан — 15,1%), однако показатели по конкретным играм претерпели значительные изменения со временем. На первом этапе «лидером» среди игр являлась игра в карты (51 %), на втором этапе — моментальные лотереи (46 %), на третьем этапе предпочтение отдавалось иг­ровым автоматам (58 %). Показатели гемблинга повышенного риска демонс­трируют существенное увеличение со временем (1 этап — 14,8 %, 2 этап — 12, 1 %, 3 этап — 21 %). Показатели распространённости проблемного гемблинга варьировали в относительно низком диапазоне (1 этап — 2,3 %, 2 этап — 4,3 %, 3 этап — 3,9%). По сравнению с женщинами, мужчины сообщали о большей вовлечённости в определенные игры, и они имели более высокие показатели гемблинга повышенного риска и проблемного гемблинга. Все эти межгендерные различия были статистически значимыми. Анализ результатов исследо­вания позволил выделить факторы риска гемблинга повышенного риска и проблемного гемблинга.

Факторы, значительно связанные с возрастанием вероятности гемблинга повышенного риска в ранней взрослости (по снижению степени значимости): гемблинг повышенного риска в юношеском возрасте, мужской пол, делинквентность, проблемный гемблинг в юношеском возрасте, злоупотребление ПАВ и раннее начало гемблинга.

Факторы, значительно связанные с возрастанием вероятности проблем­ного гемблинга в ранней взрослости (по снижению степени значимости): ро­дительская история гемблинга, проблемный гемблинг в юношестве, мужской пол, гемблинг повышенного риска в юношестве, злоупотребление ПАВ и низ­кая школьная успеваемость.

Два риск-фактора, связанных с группой гемблинга повышенного рис­ка, — раннее начало гемблинга и делинквентность — отражают в большей степени общее девиантное поведение. Два фактора, связанных с группой проблемного гемблинга: родительская гемблинг-история и низкая школьная успеваемость могут иметь больше отношения к специфическим гемблинг-проблемам. Исследователи считают, что группа повышенного риска может иметь тенденцию к более поздним проблемам с азартной игрой, которые яв­ляются вторичными по отношению к более фундаментальной линии делинквентного стиля жизни.

L. М. Dickson, J. L. Derevensky, R. Gupta выделили следующие факторы риска и защитные факторы:

1. Биологические/генетические факторы: а) риск-факторы: семейная исто­рия алкоголизма, мужской пол, родительский патологический гемблинг: б) за­щитные факторы: высокий интеллект.

2. Социальная сфера: а) риск-факторы: бедность, нормативная аномия, расовое неравенство, незаконнорожденность, возможность доступа к местам гемблинга, замена друзей контактами в гемблинг-среде, позитивный медиапортрет проблемного гемблинга; б) защитные факторы: качественная школа, дружная семья, заинтересованные взрослые, соседские связи.

3. Воспринимаемое окружение: а) риск-факторы: модели девиантного по­ведения, нормативный конфликт с родителями или друзьями; б) защитные факторы: модели обычного поведения, высокий контроль девиантного пове­дения.

4. Личность: а) риск-факторы: низко оцениваемые жизненные возможнос­ти, низкая самооценка, склонность к риску, депрессия и тревожность, высокая экстраверсия, низкая конформность и самодисциплина, растущая диссоциа­ция во время азартной игры; б) защитные факторы: ценность достижения, цен­ность здоровья, интолерантность к девиациям.

5. Поведение: а) риск-факторы: проблемное употребление алкоголя, низ­кая школьная успеваемость, недостаточные копинг-навыки, постоянное про­блемное поведение, раннее начало гемблинга; б) защитные факторы: религия, вовлеченность в регулярное посещение школы и клубов по интересам.

Этиологические модели подчёркивают сложное взаимодействие гене­тических, биомедицинских и психосоциальных факторов риска и защитных факторов. Стратегия профилактики должна включать и риск-профилактику, и способствовать защитным факторам. Если сила или количество риск-фак­торов перевешивает влияние защитных факторов, вероятность неблагопри­ятных результатов растёт. Так, влияние позитивного школьного опыта может вести к уменьшению влияния семейного конфликта, которое, в свою очередь, уменьшает связь между семейным конфликтом и количеством проблемного поведения (патологический гемблинг, алкоголь, наркотики, суицид, делинк­вентность).


Когнитивная сфера лиц с зависимостью от азартных игр.
Патологическим игрокам свойственны когнитивные искажения. Магичес­кое мышление игрока может проявляться в определённых ритуалах, которые необходимо провести, чтобы выиграть; наличии любимого стола или автомата. Гемблеры считают простейшую игру на игровом автомате игрой, требующей навыков. Верят в удачу, в «систему», разработанную ими самими или позаимс­твованную у кого-либо.

Одно из самых серьезных заблуждений игроков — считать вероятностную азартную игру способом зарабатывания денег. Игроку присуще убеждение, что можно не работая, лишь при наличии удачи получить деньги. Возможно, российский менталитет играет зловещую роль в быстром распространении гемблинга. В социуме формируются жизненные стратегии, в которых целеуст­ремленный труд и вообще всякое усилие являются отрицательными ценностя­ми, ассоциируясь с принуждением, неуспехом, позором. Однако и в протес­тантской культуре (например, в США), где велика значимость и самоценность труда, распространенность гемблинга все же является высокой.

В когнитивной сфере проблемных и патологических гемблеров, вероят­но, нарушен антиципационный компонент. Игроки либо не делают прогнозов относительно последствий игрового поведения, либо делают их некоррект­но. Часто проблемным и патологическим гемблерам свойственна установка, что деньги являются и причиной и решением их проблем. В исследовании D. С. Hodgins и N. el-Guebaly отмечено превалирование когнитивных факто­ров над эмоциональными во влиянии на рецидив азартной игры. Наиболее частый фактор — оптимистичные мысли о выигрыше (чувство удачи и вера в то, что выигрыш возможен) — 23 % рецидивов и потребность «сделать деньги» из-за финансового давления или желания отыграться — 17 % рецидивов. Оба фактора связаны с финансовыми проблемами и часто являются целью когнитивно-бихевиоральных подходов в лечении. Третья категория связана с неструктурированным временем или скукой — 13 %.

По результатам исследования R.A. McCormick и J.I. Taber, среди патоло­гических игроков существует тенденция приписывать результаты событий внутренним, устойчивым и глобальным причинам. Было выявлено поло­жительное отношение между степенью депрессии и тенденцией приписывать отрицательным событиям внутренние, глобальные и устойчивые причины. Результаты исследования показывают, что степень вовлечённости в азартную игру до лечения и атрибутивный стиль влияют на прогнозирование тяжести рецидива гемблинга в течение полугода после лечения.

Патологическому игроку свойственно убеждение о том, что он может каким-то образом контролировать ход и результат игры. Существует три смысла слова «контроль» в азартной игре. Во-первых, есть адаптивное значение контроля: играть ли, и когда играть на деньги и сколько тратить. Во-вторых, «контроль» может использоваться как иллюзия контроля — суеверное поведение, попытки влиять на выигрыш в азартной игре. И есть третье значение, в котором «конт­роль» используется относительно гемблинга: некоторые игроки сообщают, что азартная игра — это средство контролировать свою жизнь или финансы. Играть на деньги и сколько тратить на азартную игру — это, по сути, единственный эле­мент азартной игры, который потенциально может быть полностью под контро­лем игрока. Внутренний локус контроля относительно азартной игры связан с беспроблемным гемблингом. Азартная игра изобилует примерами ситуаций, не поддающихся контролю. Способность управлять выигрышем или ограничена, или её нет совсем, как в вероятностных играх типа лотерей. Индивиды могут реалистично полагать, что они не имеют никакого контроля над ситуациями, не поддающимися контролю, что ведет их к отказу от игры или изменению страте­гии. У тех, кто придерживается иллюзии контроля над выигрышем, на рацио­нальность процесса принятия решения влияют когнитивные искажения.

S. M. Moore и К. Ohtsuka провели исследование оценки связи между диа­пазоном убеждений о контроле и проблемным гемблингом среди молодых людей от 14 до 25 лет. Также исследовалась роль убеждений о контроле в прогнозировании частоты гемблинга. В исследовании 3,8 % выборки состав­ляли патологические гемблеры; у 10,8 % выборки был обнаружены умерен­ные проблемы с гемблингом. Выяснилось, что значительная часть испытуе­мых придерживалась иллюзии контроля над выигрышем, полагая, что они способны повлиять, чтобы выпали «счастливые» номера, а концентрация или позитивное мышление могут повысить их шансы на выигрыш. Эти убежде­ния более свойственны подросткам и мужчинам. Они с большей вероятностью считали нужду в деньгах причиной азартной игры и были менее «циничны» относительно выигрыша. Около 2/3 испытуемых полагало, что они имеют ра­циональный контроль над азартной игрой, то есть могут остановиться и начать игру по своему желанию и придерживаться бюджета. Показатель «циничного» отношения к выигрышу был весьма высок, особенно среди женщин и старших подростков. Молодые мужчины были весьма наивными в смысле наличия не­сбыточных представлений о шансах на выигрыш и их влияния на получение выигрыша. Это отражено в их более высокой частоте азартной игры и намного более высоких показателях проблемного гемблинга, чем у женщин.

Частота гемблинга и проблемный гемблинг у мужчин и женщин были связаны с тремя факторами: «Иллюзия контроля», «Нужда в деньгах» и «Вера в «системы». Связи этих убеждений с проблемным гемблингом были намного более сильны, чем с частотой гемблинга. Эти комплексы убеждений также находились в сильной взаимосвязи друг с другом. Более рациональная убеждённость в контроле над гемблингом и «циничное» отношение к выиг­рышу были слабо связаны друг с другом и негативно связаны с проблемным гемблингом только для молодых женщин. «Циничное» отношение к выигры­шу имело отрицательное отношение к частоте азартной игры только у муж­чин. Те, кто играет больше (и женщины, и мужчины), убеждены, что больше контролируют гемблинг. Иррациональная вера поддерживает увеличение азартной игры и является сильным фактором риска проблемного гемблинга, особенно в том случае, когда рациональный контроль слаб. Здоровый и реа­листичный «цинизм» насчет выигрыша является очень хорошим защитным фактором, хотя он работает различно для мужчин и для женщин. Внутренний локус контроля относительно гемблинга был связан с большей частотой гем­блинга для обоих полов в этом исследовании. Этот результат может отражать низкий уровень приверженности гемблингу большинства испытуемых, так что они действительно не имеют достаточно опыта, чтобы знать, являются ли их механизмы контроля адекватными. Самые серьёзные результаты ис­следования касаются комплекса иррациональных убеждений, которые связа­ны с азартной игрой для обоих полов. Иллюзия контроля, нужда в деньгах, вера в «системы» — факторы взаимосвязанного комплекса, в котором каждый фактор является предиктором проблемного гемблинга, и в меньшей степени частоты гемблинга.

Приписывание контроля над вероятностными событиями — ключ к пони­манию гемблинга. Людям очень трудно принять вероятностный, случайный характер многих событий, и они отказываются исключить роль навыка.

Мотивация лиц с игровой зависимостью.
У патологического игрока происходит искажение иерархии мотивов — из­начальный мотив развлечения, проведения досуга, реализации азарта заменя­ется мотивом навязчивой необходимости играть в азартную игру; происходит сдвиг мотива на цель.

Как отмечено выше, для многих мотивом служит возможность получить деньги в случае выигрыша, решить свои финансовые проблемы. Индивид с преобладающей стратегией избегающего копинга использует игру в качестве «убежища», отвлечения от своих проблем или скуки, внутренней пустоты. Для многих игроков важно испытать волнение, удовлетворить «жажду острых ощу­щений». Обычная, рутинная жизнь предоставляет не так много возможностей рискнуть, испытать азарт, а в гемблинге игрок сам создает такую ситуацию уже самим фактом участия в игре; причём эта ситуация субъективно быстро обра­тима, то есть при наличии самоконтроля можно прекратить играть — для этого достаточно просто не делать очередную ставку. Игрок считает (как правило, ошибочно), что он может выйти из игры в любой момент. Такое возможно не во всех ситуациях высокого риска. Думается, игроков часто привлекает имен­но участие в ситуации «контролируемого» риска. В этом, возможно, состоит сходство игроков с людьми, также стремящимися к риску (высокорискован­ные спорт или профессия), и отличие от ПАВ-аддиктов, в систему мотивации которых вряд ли входит риск.

Sagristano, Trope & Liberman, исследуя влияние времени на субъектив­ную значимость величины выигрыша, и вероятности выигрыша выяснили, что в принятии решений об играх в будущем (через 2—3 месяца) игроки более мо­тивированы игрой с большим выигрышем, даже если вероятность выигрыша будет низкой; принимая решение о игре в настоящем времени, игроки, скорее всего предпочтут игру с высокой вероятностью выигрыша, даже если выиг­рыш будет небольшим. Например, выбирая лотерею из тех, розыгрыш кото­рых состоится через 2—3 месяца, индивид более вероятно купит билет лотереи с крупным призом, даже если вероятность выиграть очень мала. Покупая би­лет моментальной лотереи, игрок рассчитывает на большую вероятность вы­игрыша, хотя бы и мелкого приза.

Вследствие когнитивных искажений, иллюзии контроля над выигрышем игроков привлекает ощущение всемогущества, которое дает выигрыш. Наблю­дение за ситуацией, когда выигрывает другой человек, также дополнительно мотивирует игрока.

Эмоциональная сфера лиц с игровой зависимостью.
Игроки сообщают, что испытывают сильное чувство вины после проигры­ша, после выигрыша ощущают себя всесильными, всемогущими. Многие игро­ки часто испытывают состояние скуки, рутины повседневной жизни. Вероят­но, проблемным и патологическим гемблерам присуща низкая толерантность к скуке, стремление к сильным эмоциям, которые им позволяет испытать игра. В азартной игре эмоции игрока представляют собой повторение циклов «на­пряжение (в процессе ожидания результатов игры) — разрядка (при получе­нии результатов игры)». В копинг-репертуаре проблемных и патологических гемблеров преобладает копинг, нацеленный на эмоции. Компульсивный игрок чувствует эмоциональный комфорт, только находясь в игре. Некоторые авто­ры говорят о трудности в идентификации и описании гемблерами собствен­ных чувств; о трудности в различении чувств и телесных ощущений, то есть о признаках алекситимии. Многие исследователи сообщают о депрессии и тревожности патологических игроков.

В отличие от лиц с ПАВ-аддикциями, патологические игроки подвержены азартной игре, находясь не только в негативном, но и в позитивном настро­ении, что было отмечено в исследовании D.C. Hodgins и N.el-Guebaly, кото­рые исследовали факторы, вызывающие рецидив у патологических игроков. Результаты исследования показывают, что у женщин негативное настроение является одной из основных причин рецидивов, а мужчины с большей веро­ятностью сообщали о скуке, неструктурированном времени и нужде в деньгах. Негативные эмоции женщин-игроков включали гнев, фрустрацию, тревогу, одиночество, вину; негативные ситуации включали чувство «необходимос­ти избегания» проблем с детьми, трудностей на работе и т. д. Есть некоторые свидетельства того, что женщины — патологические гемблеры более вероятно страдают коморбидными расстройствами настроения, чем мужчины.

В исследовании канадских ученых рассматривалась гармоничная и обсессивная страсть к гемблингу. Когда привычка играть перерастает в сверхценное увлечение азартными играми, можно говорить о том, что формируется обсессивная страсть к игре. Результаты исследования показали, что обсессивная страсть к азартной игре связана с проблемным гемблингом и с его негатив­ными последствиями (тревога и чувство вины, низкий уровень концентрации, позитивных эмоций).

Патологические игроки в процессе игры периодически испытывают со­стояние диссоциации. Диссоциация представляет собой состояние, характе­ризующееся внезапным, временным нарушением нормально интегрирован­ных функций сознания, осознания подлинности своего эго или моторного поведения, в результате которого определённая часть этих функций утрачи­вается. Диссоциация является защитным механизмом: игрок разрушает со­знание, и этим способом борется с эмоциональным конфликтом или внешним стрессом.


Волевая регуляция, внимание и память лиц с игровой зависимостью.
Проблемным и патологическим игрокам свойственна слабость волевой регуляции: они часто не в состоянии прекратить игру, хотя многие из них оши­бочно полагают, что контролируют количество азартной игры и могут придер­живаться бюджета.

В некоторых исследованиях отмечается, что патологические игроки ха­рактеризуются наличием синдрома дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), то есть невозможностью сосредоточиться на каком-либо одном сти­муле, отвлекаемостью на другие, новые стимулы.

Гемблеры обычно хорошо помнят выигрыши, но забывают о проигрышах. В беседе игроки уточняют, что особенно ярко запоминаются выигрыши с не­ким «магическим» компонентом, когда как будто кто-то подсказывает, какой автомат выбрать, на какое число сделать ставку.

Индивидуально-психологические характеристики лиц с игровой зависи­мостью.
Большинству проблемных и патологических игроков свойственны глу­бинная неуверенность в себе, низкое самоуважение. При этом компенсаторно они ощущают потребность ощущать себя значимыми, всемогущими. Некото­рые исследователи считают, что игроки испытывают враждебное отношение к реальности. Они тратят много времени на фантазирование о том, какие вели­кие и прекрасные дела будут ими совершены после большого выигрыша, и ри­суют в воображении картины приятной легкой жизни на огромные деньги, полученные благодаря игре по особой «системе».

Уход от реальности в мир фантазий, в мир игры, говорит о личностной незрелости патологических игроков. Многие из «Анонимных игроков» при­знают, что прежде не желали взрослеть; они перекладывают с себя ответствен­ность, и это стремление избежать ответственности в итоге становится навязчи­вой идеей. Психодинамическая концепция расстройства исходит из того, что за нелогичной постоянной уверенностью больного в выигрыше скрываются инфантильные фантазии всемогущества, ожидание неограниченного удов­летворения своих желаний. Постоянное возвращение к игре означает протест, бессознательно-агрессивное отношение к реальной действительности, не же­лающей подчиняться этим фантазиям. При этом проигрыш не возвращает к реальности, а наоборот, бессознательно воспринимается как неправомерный отказ в удовлетворении желания и обоснованный повод для протеста, т. е. очередной ставки. При наличии глубинной неуверенности в себе и зависимых черт личности существенную роль в поддержании патологического влечения может играть неосознаваемое снятие с себя ответственности с возложением её на фортуну.

Часто патологический гемблинг коморбиден с нарциссическим, анти­социальным или зависимым личностными расстройствами. Компульсивное поведение игрока во многом схоже с поведением обсессивно-компульсивной личности; поведение и тех и других имеет характер ритуала или компульсии. Наибольшее значение для них имеют такие защиты, как «уничтожение сде­ланного», «фантазии о всемогущественном контроле», «реактивное образо­вание», «репрессия», «отрицание». У игрока превалируют постоянные обсессивные мысли о прошлых и будущих играх; патологический гемблер играет компульсивно, его действиям присущ некий автоматизм; его поведение можно охарактеризовать как ритуализованный процесс.

Самооценка патологических игроков неустойчива, она часто зависит от результатов азартной игры. Существует мнение, что компульсивные игроки подсознательно желают проигрывать, чтобы этим себя наказывать. По клас­сификации DSM-IV патологический гемблинг относят к расстройствам кон­троля импульсов. «Импульс часто характеризуется такими свойствами, как поспешность, необдуманность и порывистость.

Обычно имеет место компромисс побуждений, борьба мотивов между удовлетворением потребности в удовольствии и наказанием. Например, позор, которому подвергается патологический игрок, или его денежные затруднения в связи с долгами. Как показывают повторные эпизодические импульсы, зна­ние о прошлой вине и боли может явиться подкреплением такого поведения. Действительно, в некоторых случаях потребность в наказании предшествует импульсу».

Патологическим игрокам свойственны эмоциональная уязвимость, низкая толерантность к фрустрации, неадекватность копинг-стратегий. В результате стресса индивид использует те или иные копинг-стратегии. Использование эффективного копинга ведет к положительным последствиям, использование неэффективного копинга или дефицит копинг-навыков может вести к аддиктивному поведению, в том числе и к патологической азартной игре. Вовлече­ние в азартную игру часто вызывается «спусковым крючком», который может быть внутренним (беспокойство, скука и т. д.) или внешним (ссора с супругом и т. д.). После когнитивной обработки это триггерное событие вызывает нега­тивные эмоции, и индивид выбирает копинг-стратегию, чтобы справиться с этими нежелательными чувствами. Использование неэффективного копинга может вести к дальнейшим отрицательным чувствам к себе в течение после­дующего стресса и к циклу, в котором человек играет в азартные игры в по­пытке избежать негативных чувств. Напротив, использование эффективного копинга может вести к положительным эмоциям и здоровой адаптации. Па­тологические игроки часто проявляют трудности в управлении импульсами, неспособность жить в настоящем и другие признаки импульсивности. Им­пульсивные люди могут вести себя с недостатком ограничения или рефлексии и менее вероятно, что они будут использовать планирование и другие формы адаптивного копинга.

О. R. Lightsey и С. D. Hulsey провели исследование, с целью выяснить, уменьшают ли у игроков копинг-стили связь между: а) импульсивностью и стрессом; б) стрессом и гемблинг-поведением, и проверили, являются ли более склонными к азартной игре импульсивные индивиды, использующие избега­ющий или эмоциональный копинг в условиях стресса. Результаты исследо­вания показали, что у участников-мужчин копинг, нацеленный на задачу, был обратно пропорционально связан с проблемным гемблингом, а эмоциональ­ный копинг был положительно связан с проблемным гемблингом. Избегаю­щий копинг не имел, однако, связи с проблемным гемблингом. У испытуемых мужчин импульсивность, но не стресс была значительно связана с проблем­ным гемблингом. Для более высокого уровня копинга, ориентированного на задачу, и низкого уровня эмоционального копинга импульсивность имела более слабую значимость для гемблинга. Ни импульсивность, ни стресс, ни стиль копинга не были связаны с гемблингом среди женщин. В противовес ре­зультатам мужчин стресс был положительно связан и с импульсивностью и с эмоциональным копингом у женщин-испытуемых

У индивидов с высокой импульсивностью высокий уровень копинга, ори­ентированного на задачу, и низкий уровень эмоционального копинга прогно­зируют меньший показатель азартной игры. Среди индивидов с низкой им­пульсивностью высокий уровень эмоционального копинга и высокий уровень стресса являлись более сильными предикторами гемблинга, чем для индиви­дов с высокой импульсивностью.

В процессе развития расстройства происходит деградация личности па­тологического игрока. Главным мотивом становится азартная игра, сужается круг интересов. Игрок отдаляется от близких, теряет интерес к работе. Регресс проявляется иногда даже в выборе вида азартной игры — от более сложных карточных игр, в которых кроме вероятности играют роль навык и интеллект, гемблер переходит к наипростейшему виду азартной игры, не требующему ка­ких-либо интеллектуальных усилий — игровому автомату.

Большинство исследователей считает, что нет преобладания распростра­ненности гемблинга в той или иной расе, а проблемный игрок может прина­длежать любому социальному классу. Однако некоторые ученые считают, что в целом более подвержены гемблинг-аддикции лица с доходом ниже среднего уровня. Проблемные и патологические игроки чаще всего вырастают в се­мьях родителей с игровой аддикцией и другими зависимостями. Российские клиницисты отмечают, что среди 83 зависимых игроков, находившихся на ле­чении, имели наследственную отягощенность алкоголизмом и наркоманией 44,1%." Наибольшая вероятность стать проблемным и патологическим гемблером у тех, кто начал играть в юношеском возрасте, что обосновывает важ­ность профилактики юношеского гемблинга.

В большинстве своём зависимые игроки одиноки. Возможно, одиночес­тво является не причиной, а следствием гемблинга. Около половины гемблеров имеют историю злоупотребления алкоголем или наркотиками.

С целью получения денег на игру гемблеры могут подделывать докумен­ты, воровать, использовать деньги, предназначенные на расходы их семей. Обычно их преступные действия не носят характера насилия; это подлоги, растраты или мошенничество. В силу этих причин игрокам приходится лгать кредиторам, коллегам и близким. При этом осознанным намерением являет­ся желание вернуть деньги и отдать долги. Осложнениями, которые обычно наблюдаются при этом, являются охлаждение к родным и отчуждение знако­мых, утрата всего, что достигнуто в жизни, суицидальные попытки, тюремное заключение.

В зарубежных исследованиях были определены следующие основные факторы риска возникновения патологического гемблинга: родительская ис­тория гемблинг-зависимости; мужской пол; более частый, чем еженедельный, прием ПАВ; проблемный гемблинг и гемблинг повышенного риска в юношес­тве. Проблемы родителей с азартной игрой являются серьезным фактором риска для возникновения гемблинг-аддикции у их детей. Выделяют и такие «семейные» предикторы расстройства, как неадекватный родительский стиль воспитания и неадекватное отношение к деньгам в семье (от фетишизации де­нег до отсутствия планирования бюджета).

В.Д. Менделевич полагает, что основой игровой зависимости является «феномен жажды острых ощущений» и, как следствие, высокой степени риска, игры «на грани фола», когда за секунду можно потерять всё или приобрести «весь мир».

Отмечают такие особенности патологических игроков: трудность в иден­тификации и описании собственных чувств; трудность в проведении различий между чувствами и телесными ощущениями; снижение способности к симво­лизации, о чем свидетельствует бедность фантазии и других проявлений во­ображения; фокусирование в большей степени на внешних событиях, чем на внутренних переживаниях.

Вермсер считает, что азартная игра, как и другие аддикции использует­ся для избавления от переполняющих человека эмоций. При этом просматри­вается некоторая связь между значимым чувством и предпочитаемым видом зависимости. Например, некоторые игроки говорят, что играют только тогда, когда сильно раздражены, что игра действует на них успокаивающе. Вермсер отмечает, что понятие «адликтивное поведение» является синонимом тяжелой компульсивности, проявляясь в ненасытности, автоматичности и бесконечной повторяемости, и приводя к тяжелым и разрушительным последствиям для аддикта.

Итак, на сегодняшний день не существует единой точки зрения на то, ка­кие черты присущи патологическим гемблерам, как возникает и развивается зависимость от азартных игр. Нуждаются в исследовании социальные и пси­хологические факторы риска возникновения патологической зависимости, а также особенности подходов к терапии.

Библиография

Анонимные игроки. Международный комитет по обслуживанию ЛИ. - Лос-Анджелес, Калифорния, 1998.

Братусь B.C. Аномалии личности. - M., 1988.

Дудко Т. H., Котельникова Л. А. Формирование зависимости от азартных игр у молоде­жи и лиц зрелого возраста // www.rarib.ru/pages.cfm?f=actions/igromania/dudk...

Каплан, Сэдок. Клиническая психиатрия. - М, 2002.

Менделевич В. Д. Психология девиантного поведения. — М., 2001.

Ожегов С. И. Словарь русского языка. — М., 2003.

Попов Ю. В.. Вид В. Д. Современная клиническая психиатрия. - М., 1997.

Психологические аспекты зависимостей / Под ред. А. Ш. Тхостова и С. П. Елшанского. - М., 2005.

Психология и лечение зависимого поведения / Под ред. С. Даулинга. - М., 2000.

Blaszczynski A. Pathways to pathological gambling: identifying typologies. www.camh.net/egambling/

Blaszczynski A. Pathways to pathological gambling: identifying typologies. www.camh.net/egambling.

Carlson М., Moor Т. Adolescent Gambling in Oregon // www.gamblingaddiction.org/adolescent/CHAPTER1.h...

Chambers R. A., Potenza М. N. Neurodevelopment, impulsivity, and adolescent gambling //Journal of gambling Studies. Vol. 19. - 2003. - No. 1.

Dickson L. M., Derevensky J. L., Gupta R. The Prevention of gambling problems in youth: a conceptual framework //Journal of gambling Studies. Vol. 18. - 2002. - No. 2.

Dunstan R. Gambling in California // www.library.ca.gov/CRB/97/03/Chapt8.html

Hodgins D. C., el-Guebaly N. Retrospective and prospective reports of precipitants to relapse in pathological gambling //Journal of consulting and clinical psychology. Vol. 72. -2004.-№. l.-C. 72-80.

Pasternak A., Fleming М. Prevalence of Gambling Disorders in a Primary Care Setting //archfami.ama-assn.org/cgi/content/full/8/6/515

Pathological Gambling / A Critical Review / National Academy Press books.nap.edu/openbook.php?isbn=0309065712&page...

Lightsey O. R., Hukey C. D. Impulsivity, Coping, Stress, and Problem Gambling Among University Students //Journal of Counseling Psychology. - 2002. - No. 2. - C. 202-211.

McCormick R., Taber J. Attributional Style in Patological Gamblers in Treatment //Journal of Abnormal Psychology. - 1988. - No. 3. - C. 368-370.

Moore S., Ohtsuka K. Beliefs about Control Over Gambling Among Young People, and Their Relation to Problem Gambling // Psychology of Addictive Behaviors. - 1999.s No 4 -C. 339 - 347.

Pathological Gambling / A Critical Review / National Academy Press books.nap.edu/openbook.php?isbn=0309065712&page...

Ratelle C, Vallerand R.J., Mageou G. A., Rousseau F. L., Provencher P. When Passion leads to Problematic Outcomes: a look at gambling //Journal of gambling Studies, Vol. 20. -2004. - №. 2.

The South Oaks Gambling Screen // www.gov.ns.ca/health/gambling/IsThereAProblem/S...

Sagristano М., Trope Y.. Liberman N. Time-Dependent Gambling. Odds Now, Money Later //Journal of Experimental Psychology. - 2002. - No. 3. - C. 364-376.

Winters К., Bengstone P., Dorr D., Stinchfield R. Prevalence and risk Factors of Problem Gambling Among College Students // Psychology of Addictive Behaviors. - 1998. - No 2. -C. 127-135.

Winters К., Bengstone P., Dorr D., Stinchfield R. Prevalence and risk Factors of Problem Gambling Among College Students // Psychology of Addictive Behaviors. -1998 -№2 -P. 127-135.

Winters К. С., Kushner М. С. Treatment issues pertaining to pathological gamblers with a comorbid disorder //Journal of gambling Studies, Vol. 19. - 2003. - No. 3.

Winters K. Stinchfield R., Botzet A., Anderson N. A Prospective Study of Youth Gambling Behaviors // Psychology of Addictive Behaviors. - 2002. - №. 1. - C. 3-9.

Unwin В., Davis М., De Leeuw J.В. Pathologic Gambling // www.aafr.org/afp/20000201/741%20.html


© С. Н. Ениколопов, 2008

© Д. А. Умняшкина, 2008

@темы: Наркология on-line

---

[Susanin]

Теперь у нашего сайта addictolog.ru появился баннер.

баннер и код

<a href="http://addictolog.ru/?page_id=2"><img src="http://rubezhnoe.org.ua/_fr/16/1260700.png"></a>

@темы: Новости

---

Организационное

[Susanin]

Господа, товарищи, камрады. Благодаря Newcore у нас появился свой сайт. http://addictolog.ru/

---

Израиль: иммиграция, иммигранты, наркотики

[Susanin]

Нашел на NarComе статью, посвященную изучению причин злоупотребления ПАВ в среде русскоязычных эмигрантов. Мне кажется что результаты исследования можно экстраполировать и на ситуацию с мигрантами в России.

ВВЕДЕНИЕ

На сегодняшний день отсутствуют однозначные статистические данные о числе

русскоязычных наркоманов в Израиле. По оценке специалистов, в Израиле около
30000 наркоманов, употребляющих героин, среди которых 25% – русскоязычные
граждане Израиля, прибывшие в страну с начала 90-х годов [9]. При этом их
удельный вес превосходит удельный вес русскоязычных граждан Израиля. По данным
Центрального Статистического Бюро Израиля, иммигранты, прибывшие в страну с
начала 90-х годов из бывшего СССР, составляют 13% населения Израиля [6]. До
этого в стране проживало немного более 170000 выходцев из СССР, прибывших в
Израиль в 70-е годы.

То обстоятельство, что доля русскоязычных наркоманов среди всех наркоманов

Израиля почти в два раза больше доли русскоязычных граждан страны, позволяет
говорить об иммиграции как о тяжелом испытании, которое выдерживают не все. По
нашей оценке [5], 46% русскоязычных наркоманов начали употребление наркотиков
(героина) уже после иммиграции, пополнив собой ряды местных наркоманов.

Очевидно, что любое изучение ситуации среди русскоязычных наркоманов будет

неполным, если его проводить в отрыве от самого факта иммиграции и ее
последствий. Данный аспект проводимых исследований носил менее формализованный
характер и в значительной степени опирался на использование качественной
методологии (изучение жизненных историй, анализ "case study", проведение
неструктурированных интервью и др.) [4]. Работа в этом направлении дополняла
использование более формализованных методов исследований, осуществляемых
Израильским региональным исследовательским центром RADAR при университете
Бен-Гурион в Негеве. В настоящее время центр RADAR занимает лидирующие позиции в
области изучения проблемы употребления наркотиков русскоязычными иммигрантами.
За последние годы был проведен ряд пионерских исследований и накоплена
уникальная база данных о ситуации в этой области [5, 9-12].

В ходе интервью с респондентами (русскоязычные наркоманы и алкоголики), среди

прочих поднимались вопросы об обстоятельствах (например, семейных,
экономических, социальных) иммиграции в Израиль, процессе социокультурной
адаптации в новой стране и оценке результатов иммиграции. Для многих
респондентов это позволило в значительной степени реконструировать ход событий
от предэмиграционной ситуации до сегодняшнего дня.

Рассмотрение ситуации с употреблением наркотиков в контексте иммиграции

позволяет, на наш взгляд, придать проводимым исследованиям более системный и
завершенный характер.

В данной работе иммиграция рассматривается как процесс, включающий в себя

предэмиграционный этап, социокультурную адаптацию и этап подведения итогов
иммиграции. В завершении сделана попытка некоторых обобщений. В качестве
иллюстраций выступают описания жизненных историй ряда респондентов.(к сожалению они не помещались и их пришлось вычеркнуть )

Часть 1. АНАЛИЗ

1.1. ПРЕДЭМИГРАЦИОННАЯ СИТУАЦИЯ

Введем в рассмотрение двухфакторную схему, в основе которой лежит ряд идей,

развиваемых в последние 10-15 лет К.А.Абульхановой [1, 2] относительно
особенностей российского менталитета. Среди прочих характеристик менталитета
автор выделяет отношение человека к себе (как к субъекту или как к объекту) и
отношение к обществу (государству) – как к субъекту или как к объекту.

В нашем контексте в первом случае речь идет о том, воспринимают ли

респонденты собственную жизнь и себя в ней по принципу “Я живу” или по принципу
“Меня живут”.

Во втором случае речь идет об отношении к Израилю (или стране исхода) по

принципу "моя страна", или по принципу "эта страна".

Двухфакторная схема (рис. 1) позволяет определенным образом классифицировать

респондентов с точки зрения их отношения к себе и государству (в роли которого
выступала либо страна исхода, либо Израиль) в период, предшествующий эмиграции:

Рис. 1. Сочетание факторов

Видно, что в рамках данной схемы возможно выделение четырех типов эмигрантов.

Рассмотрим основные характеристики каждого из них.

“Я-объект – государство-объект”
В данном случае предэмиграционная ситуация связывалась преимущественно с

социально-экономическими факторами и обстоятельствами – потерей работы, развалом
экономики, ростом преступности в сочетании с ощущением своей беспомощности и
невозможности что-либо изменить и улучшить в своей жизни.

Страна исхода, например, Россия, в большинстве случаев рассматривалась как

"эта страна" с явным дистанцированием от происходящих в ней процессов. Все
надежды связывались с эмиграцией, при этом основным движущим мотивом во многих
случаях выступало не столько желание иммигрировать в Израиль, сколько желание
эмигрировать из "этой страны". Данное обстоятельство позволило назвать
представителей данной категории «беглецами».

Следует отметить, что сформированное до иммиграции "объектное" отношение к

государству впоследствии зачастую переносилось на Израиль. Мы уже писали [5] о
типичном для русскоязычных наркоманов недоверии ко всем государственным
институтам, осуществляющим в Израиле работу с наркоманами. Данное недоверие во
многом является следствием прошлого опыта жизни в странах, где отношение к
наркоманам было как к преступникам, а решение проблемы наркомании осуществлялось
преимущественно репрессивными методами.

В ряде случаев центральным мотивом эмиграции была тревога за судьбу детей и,

в первую очередь, желание уберечь их от службы в армии и участия в локальных
конфликтах, которые стали возникать на постсоветском пространстве: война в
Чечне, война в Приднестровье, грузино-абхазский конфликт, и др. В этом смысле к
разряду беглецов можно отнести часть участников молодежных программ Еврейского
Агентства (Сохнут), в отношении которых решение об их эмиграции было принято
родителями с целью избежать призыва в армию.

Как правило, у «беглецов» будущая жизнь в Израиле не становилась предметом

серьезного обсуждения. Многие вопросы, возникающие накануне эмиграции, решались
по принципу "хуже не будет", "главное - уехать, потом на месте разберемся",
"неважно куда, главное - отсюда" и т.п.

Здесь также надо иметь в виду, что после снятия в 1989-1990 годах ограничений

на выезд советских евреев, многими двигал страх, что это временное явление и
"окно в Европу" как внезапно открылось, так столь же внезапно может закрыться
вновь. Решение об эмиграции зачастую принималось спонтанно, в течение нескольких
дней, а Израиль, в ряде случаев, рассматривался как промежуточный этап для
последующей эмиграции в другие страны.

“Я-объект - Израиль-субъект”

Предэмиграционный период характеризовался романтически возвышенным и

идеализированным отношением к Израилю, как к общему дому всех евреев, стране,
"текущей молоком и медом", где всем будет хорошо. С иммиграцией связывались
надежды на решение многих личных, социальных, экономических и других проблем
(например, получение образования, материальный достаток, достойная старость), в
том числе надежды на излечение от наркомании или алкоголизма. Во многих случаях
имела место готовность “растворить” себя в Израиле, изначально принять Израиль
как “свою” страну.

Сочетание "субъектного" отношения к Израилю с "объектным" отношением к себе

напоминает детско-родительские отношения в диаде "мать – дитя". В них ребенок
выступает в роли объекта, а мать - в роли субъекта, как источник безусловной
любви, заботы и поддержки по отношению к ребенку. В этом смысле позиция
“Я-объект - Израиль-субъект” была связана с ожиданием того, что Израиль по
отношению к новым гражданам страны будет играть роль "Большой Еврейской Мамы",
постоянно опекающей, поддерживающей и заботящейся о своих «детях» – иммигрантах.

В рамках нашей классификации данная категория эмигрантов названа

«Романтиками».

“Я-субъект - Израиль-объект”

Предэмиграционный период характеризовался отсутствием завышенных ожиданий от

эмиграции и более взвешенным походом к ней. Эмиграция воспринималась как шанс
что-либо изменить в своей жизни, показать, на что способен, более полно
реализовать себя. При этом было понимание того, насколько нелегко будет на новом
месте, в сочетании с верой в себя и свои способности преодолеть будущие проблемы
и трудности.

Если продолжать аналогии с детско-родительскими отношениями, то в данном

случае можно говорить о том, что Израиль выступал в роли отца, а иммигрант – в
роли сына. Отцовская любовь условна, ее необходимо заслужить, заработать, а это
уже предполагает отношение к себе как к субъекту – активному началу, готовому
преодолевать преграды и трудности во имя достижения поставленной цели.

В этом смысле Израиль воспринимался как очередное препятствие, которое

необходимо преодолеть, как соперник, которого необходимо победить во имя
достижения счастья и благополучия для себя и своей семьи. В предложенной
классификации такие эмигранты названы “Реалистами”.

Для представителей данной категории желание иммигрировать в Израиль редко
было окрашено в какие-либо романтические тона. Ситуация больше напоминала
переход с одной трудной, но необходимой для жизни работы, на другую, столь же
трудную и столь же необходимую.

“Я-субъект - Израиль-субъект”

Данное сочетание представляется нам в принципе возможным, однако среди той

категории респондентов, с которой мы имели дело (наркоманы и алкоголики), оно не
встречалось.

Представители четвертой группы названы “Сионистами” и мы предполагаем, что их
основные характеристики и мотивы эмиграции могут быть получены при выходе за
рамки респондентов из числа алкоголиков и наркоманов.

1.2. СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ АДАПТАЦИЯ

В настоящее время одной из наиболее популярных концепций, в рамках которой

рассматриваются процессы, сопровождающие переход из одной культуры в другую,
является концепция аккультурации J. Berry [7]. Под аккультурацией будем понимать
процесс смены культуры, неизбежный после иммиграции. В результате этого процесса
происходит адаптация к новой культуре.

Согласно J. Berry, иммиграция связана с решением двуединой задачи. Иммигранту
необходимо:

а) определить, что делать со своей прежней культурной идентичностью в новых
условиях (сохранять или отказываться от нее);

б) определить свое отношение к новой культуре, внутри которой он оказался
после иммиграции (принимать ее или нет).

Сказанное можно представить в виде еще одной двухфакторной схемы (рис. 2), из
которой, согласно Berry [7, p. 278], вытекают четыре стратегии аккультурации:
сепарация, маргинализация, ассимиляция и интеграция.

Рис. 2. Стратегии аккультурации

1. Стратегия сепарации характеризуется стремлением сохранить в Израиле

привычный образ жизни и привычные культурные традиции при минимальных контактах
с представителями израильской культуры. В настоящее время в Израиле
сформировалась достаточно большая прослойка русскоязычных иммигрантов (т.н.
"русская улица", образ жизни которых мало отличается от того, который они вели
до иммиграции. В современном Израиле нет проблем с сохранением своей привычной
культурной идентичности. Существуют магазины, торгующие привычными продуктами
питания, празднуются любимые, но нетипичные для Израиля праздники ("8 марта",
"Новый Год", работают теле- и радиоканалы, издаются газеты, продаются книги на
русском языке, из России приезжают знакомые с детства артисты и театральные
коллективы и т.п. В том числе существует сеть наркологических стационаров,
ориентированных на лечение исключительно русскоязычных наркоманов. Дело доходит
до парадоксов, когда, например, обитатели "русской улицы" узнают о событиях в
Израиле из передач российского телевидения.

По отношению к представителю "русской улицы" можно сказать, что он "свой в
чужой стране".

2. Характерной особенностью маргинализации является состояние "неукорененности"
– потеря или отказ от одних культурных корней и неготовность (или неспособность)
укорениться в другой культуре. По нашим наблюдениям, состояние, при котором
прежняя культурная идентичность была утрачена, а новая не приобретена, типично
для части иммигрантов начала 90-х годов. Привезенная ими в Израиль советская
система взглядов, ценностей и установок не выдержала здесь проверки временем
(что стало особенно явно проявляться по мере подрастания собственных детей), но
они также не смогли согласиться или принять нормы, ценности и установки,
типичные для израильской культуры.

Маргинализация части русскоязычных иммигрантов – достаточно серьезная
проблема для современного Израиля. Особенно тревожной выглядит ситуация в
подростковой среде. По результатам одного из последних исследований, проведенных
Национальным управлением по борьбе с наркотиками, большинство вошедших в выборку
(750 человек) подростков из русскоязычных семей, приехавших в Израиль в детском
возрасте или родившихся уже в Израиле, не чувствуют себя ни израильтянами, ни
выходцами из бывшего СССР [3].

Состояние маргиналов – "чужой в чужой стране".

3. При стратегии ассимиляции присутствует стремление как можно быстрее
преодолеть культурную дистанцию, отделяющую от новой культуры, за счет полного
или частичного отказа от прежней культурной идентичности. Вслед за изучением
языка, иммигранты стремятся перенять манеру поведения, типичную для коренных
израильтян, меняют свой рацион питания и внешний облик, в ряде случаев
отказываются от данного им при рождении имени с заменой его на израильское,
стремятся завести как можно больше знакомых среди местных жителей и др.

Теоретически Израиль всячески поощряет процесс ассимиляции иммигрантов,
однако на практике их стремление "растворить" себя в Израиле зачастую
наталкивается на эффект "стеклянного потолка". Со стороны израильского общества
и израильской культуры начинает действовать заметная "выталкивающая сила",
затрудняющая процессы ассимиляции. Последнее обстоятельство является источником
болезненных разочарований в Израиле для многих иммигрантов, выбравших эту
стратегию.

Их психологическое состояние можно определить как "чужой в своей стране".

4. При стратегии интеграции происходит удачное (хотя не столь частое)
сочетание способности сохранить прежнюю культурную идентичность с принятием
новой идентичности. Такие иммигранты со временем обнаруживают способность легко
переходить из одной культурной среды в другую, чувствуя себя одинаково комфортно
в каждой из них.

Их внутреннее состояние можно описать как "свой в своей стране".

1.3. РЕЗУЛЬТАТЫ ИММИГРАЦИИ

Для анализа того положения, в котором пребывают респонденты после прожитых в
Израиле лет, воспользуемся схемой, предложенной V.Frankl [8, p. 27]. Схема
описывает возможные состояния человека, в зависимости от того, достиг ли он
успеха в жизни или нет (первый фактор: «успех – неудача») и в какой степени ему
удалось осуществить, реализовать себя в этой жизни, обрести смысл своего
существования (второй фактор: «осуществление – отчаяние»). Схема выглядит
следующим образом (рис. 3):

Рис. 3. Результаты иммиграции

Если те категории, о которых идет речь, наполнить содержанием, связанным с

тем, как сложилась судьба человека после иммиграции, то можно получить
следующее:

В первой зоне располагается та часть иммигрантов, которые успешно

адаптировались в современных израильских условиях, их жизнь наполнена смыслом,
имеет цель при явных признаках достигнутого в жизни успеха. В эту зону входят
крупные ученые, известные артисты, удачливые предприниматели, политики и т.п.
Это наиболее успешная и благополучная (хотя не самая многочисленная) группа
зачастую используется как «визитная карточка» Израиля с точки зрения того, чего
могут достичь здесь новые граждане страны.

Данная зона рассматривается нами как принципиально возможная, несмотря на то,

что ни один из наших респондентов не может быть к ней отнесен.

Вторая зона объединяет людей, которые добились в Израиле определенных успехов

с точки зрения обретения, например, приемлемого для себя уровня благосостояния
или социального статуса. В основном это те, кого можно отнести к "среднему
классу": врачи, учителя, служащие, представители малого и среднего бизнеса,
квалифицированные профессионалы.

В то же время на основе проведенных интервью можно предположить, что уровень

их психологического комфорта и благополучия значительно отстает от показателей
благополучия материального. Иммиграция для многих из них превратилась в
"операцию без наркоза", разрушив привычный жизненный уклад и круг общения,
вырвав из привычной языковой и социо-культурной среды, заставив многих сменить
профессию, сферу деятельности, социальный статус, породив состояние
опустошенности, бесцельности и бессмысленности своего существования.

Категории цели и смысла жизни являются базовыми в концепции V.Frankl. Потеря

цели и смысла жизни приводит к состоянию, названному им "экзистенциальный
вакуум", которое, в свою очередь, способствует развитию т.н. "ноогенного
невроза" (невроза, вызванного потерей смысла, в отличие от психогенного и
соматогенного невроза). В этом смысле для представителей данной зоны наркотики и
алкоголь зачастую выступают в качестве универсального средства, позволяющего
редуцировать состояния "экзистенциального вакуума" и "ноогенного невроза".

Третья зона – зона неудачи, отчаяния и фрустрации. Для попавших в нее

характерна не просто потеря, а крушение цели и смысла жизни, крах прежней
системы ценностей и точек опоры в этом мире. Здесь состояние "экзистенциального
вакуума" и "ноогенного невроза" усиливается крахом всех надежд, связываемых с
иммиграцией – надеждой на достойную работу, финансовое благополучие, стабильное
будущее т.п.

Сочетание "экзистенциального вакуума" с неуспешной адаптацией в новой стране

приводит многих представителей данной зоны в состояние глубокой депрессии, выход
из которой они видят в наркотиках или алкоголе. Они в наибольшей степени
нуждаются как в психологической, так и социальной помощи и поддержке. Беседы с
представителями данной зоны показывают, что их состояние может проявляться в
диапазоне от полной апатии до ненависти ко всему происходящему вокруг, что
необходимо принимать во внимание.

Четвертая зона парадоксальным образом объединяет в себе состояние неудачи и

осуществления (этот феномен описан V.Frankl). В нее входят люди, четко знающие
чего они хотят в жизни, ради чего они совершили эмиграцию, имеющие цель и смысл
жизни, но пока не добившиеся успеха на пути реализации своих замыслов. Это
закаленные в невзгодах и борьбе за лучшую жизнь люди, прошедшие хорошую "школу
выживания" на своей прежней родине. Они готовые раз за разом штурмовать
преграды, отделяющие их от успеха, ради достижения тех целей, которые привели их
в Израиль. Представители данной зоны менее всего подвержены состоянию
"экзистенциального вакуума" и "ноогенного невроза". Израиль для них – арена
борьбы, в которой они должны выйти победителями.

Часть 2. СИНТЕЗ

2.1. ИММИГРАЦИЯ КАК ТРИЕДИНЫЙ ПРОЦЕСС

Проведенные интервью позволили для каждого респондента определить, как

соотносятся мотивы эмиграции и ожидания от нее, которые имели место накануне
отъезда из страны, с последующей стратегией аккультурации и тем, что было
реально достигнуто в Израиле за годы жизни здесь. Естественно, что речь не идет
о жестких причинно-следственных связях типа «если…, то….». Кроме этого делаемые
нами обобщения и предположения ограничены характеристиками выборки (в которую
вошли исключительно наркоманы и алкоголики). В то же время, собранный нами
материал позволяет говорить о том, что существует определенная взаимосвязь между
рассмотренными выше характеристиками трех этапов иммиграции. Если объединить три
двухфакторные схемы, то предполагаемая взаимосвязь будет выглядеть, как показано
на рис. 4.

Мы предполагаем, что в рассматриваемом нами процессе основное направление
движения определяется предэмиграционным периодом и во многом задается мотивами
эмиграции.

Рис. 4. Иммиграция как триединый процесс

2.2 ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ

1. С точки зрения мотивов эмиграции основная часть респондентов (около 60%)
может быть отнесена к категории "беглецов", пребывающих в настоящее время в
состоянии "чужой в чужой стране".

Эта группа объединяет в своих рядах во всем разочаровавшихся,
агрессивно-озлобленных людей, не любящих Израиль, не видящих здесь будущего для
себя и своих детей, воспринимающих иммиграцию как самую большую ошибку в жизни.

Для уменьшения численности этой группы недостаточно мер

социально-экономического плана. Попадание в нее во многом было предопределено
психологическими факторами: неготовностью (или неспособностью) части иммигрантов
нести на своих плечах бремя ответственности за иммиграцию и ее последствия,
тотальным недоверием и подозрительностью по отношению к Израилю, а также
неприятием большинства израильских реалий.

Значительной части представителей этой группы так и не удалось освоить

"правила игры", связанные с жизнью в Израиле – овладеть ивритом, получить
образование или специальность, заняться бизнесом, устроиться на
квалифицированную работу и т.п., что приводит к их постепенной социальной
деградации и последующей "люмпенизации". Для многих из них типичной
поведенческой реакцией на трудности является реакция ухода (бегства) от проблем,
с которыми они столкнулись в Израиле. В этом смысле наркотики или алкоголь
становятся для них еще одним средством ухода от трудностей постиммиграционного
периода, к которым они оказались не готовыми.

Не может не настораживать близкое к пограничному психическое состояние многих

представителей этой группы, требующее порой не столько социальной или
психологической коррекции, сколько психиатрического вмешательства. Это особенно
актуально в тех случаях, когда запускаются механизмы "фрустрации – агрессии",
вовлекающие в свою орбиту других людей (например членов семьи, детей, знакомых
).

2. Среди наших респондентов были немногочисленные случаи (не более 10%)
тех, кого можно было отнести к категории "реалистов".

Представители этой группы, даже в том случае, если до иммиграции
имели опыт употребления наркотиков или алкоголя, могут в течение длительного
времени воздерживаться от злоупотребления ими, поскольку осознают, что тем самым
ставят под угрозу реализацию всех планов, связанных с иммиграцией. В то же
время, есть основания предполагать, что если многие "беглецы" начали свое
движение от употребления к злоупотреблению еще до иммиграции, которая сыграла
роль своеобразного катализатора, то "реалисты" преодолевают эту дистанцию уже
после иммиграции и за относительно короткое время.

До определенного времени они несут на своих плечах груз типичных после

иммиграции проблем, но в какой-то момент могут внезапно "сломаться" под
воздействием "последней капли". Зачастую в качестве такой "капли" выступают
изменившиеся после иммиграции внутрисемейные взаимоотношения или существенное
изменение материального положения и социального статуса. Так, среди наших
респондентов были те, которые вернулись к употреблению наркотиков через 7-8 лет
после иммиграции в Израиль.

3. Отнесенные к категории "романтиков" ("чужие в своей стране" заняли в
нашей выборке второе место после "беглецов" ( 30%).

Представители данной группы в предэмиграционный период были склонны

идеализировать и романтизировать облик Израиля как места, где их с радостью ждут
и где осуществятся все их планы, мечты и надежды. Данная группа респондентов
оказалась внутренне неоднородной и состоящей из трех подгрупп.

В первую вошли представители иммиграции начала 90-х годов, которые были

"смыты" в Израиль общим потоком эмигрантов, практически не представляя куда и
зачем они едут, но твердо веря, что здесь им будет хорошо.

Наступившее через несколько лет разочарование от иммиграции и жизни в Израиле

породило мучительное внутреннее состояние, связанное с постоянным поиском ответа
на вопрос: ради чего все? – эмиграция, связанные с нею потери и лишения,
коренное изменение жизненного уклада, потеря привычного социального статуса и
др. Для многих из них все трудности, связанные с иммиграцией, переживались бы
гораздо легче, если бы за всем этим был виден смысл происходящего.

В этом смысле наркотики (алкоголь) позволяли либо уходить от мучительных

раздумий по этому поводу, либо выступали в качестве источника суррогатного
смысла.

Попутно отметим, что обычно ответы на вопросы о смысле своего существования

человеку дает либо религия, либо идеология. К сожалению, не все иммигранты
ощущают себя настолько сионистами, чтобы усмотреть смысл происходящего с ними в
воплощении сионистской идеи. Не для всех из них приемлем поиск этого смысла в
иудаизме. Возникает достаточно сложная для современного Израиля проблема,
связанная с нахождением некоего "смыслообразующего фактора", наличие которого
позволит многим иммигрантам избавиться от болезненного ощущения, что они "чужие
в своей стране". Потеря смысла иммиграции в Израиль стирает различия между
Израилем и другими странами, куда сегодня могут иммигрировать евреи, проживающие
на постсоветском пространстве. В ряде случаев ими сознательно делается выбор не
в пользу Израиля, поскольку чувствовать себя "чужим в чужой стране" зачастую
менее болезненно, "чем чужим в своей стране".

Несмотря на предварительный характер полученных нами результатов, они
подтверждают высказанную ранее мысль: испытание иммиграцией выдерживают далеко
не все. Для одних иммиграция выступает в роли своеобразного катализатора,
обостряющего уже имевшиеся проблемы с употреблением наркотиков или алкоголя. Для
других оборачивается слишком тяжелой и болезненной ношей, вынуждающей искать
"обезболивающие" средства, в роли которых выступают наркотики и алкоголь.

Наиболее тревожной является ситуация в молодежной среде. Большинство тех, кто
впервые познакомился с наркотиками в Израиле, участники молодежных
иммиграционных программ (мы не принимаем во внимание тех молодых респондентов,
которые иммигрировали в Израиль в детском возрасте вместе с родителями).

Разнообразие мотивов эмиграции и первопричин начала употребления наркотиков
не позволяет предлагать универсальные рецепты работы с наркоманами из числа
иммигрантов. При этом мы уверены, что учет причин и обстоятельств эмиграции,
надежд и ожиданий, связанных с жизнью в Израиле, поможет расширить диапазон
средств, используемых в работе с наркоманами и сделать ее более эффективной.

В Израиле существует достаточно отлаженная система лечения и последующей
социальной реабилитации наркоманов. К сожалению, данная система оказывается не
столь эффективной, когда речь заходит о наркоманах из числа иммигрантов.
Используемые здесь методы и подходы не всегда учитывают их
социально-психологические и культурологические особенности [4, 5].

Нерешенность многих психологических и социальных проблем у наркоманов из
числа иммигрантов (конфликты в семье, отсутствие работы, безденежье, неприятие
многих израильских реалий, слабое владение ивритом и др.) понижает
аттрактивность жизни без наркотиков. Прекращение употребления наркотиков
оборачивается возвращением в мир, где они неуспешны, где они вновь обречены на
мучительные поиски смысла происходящего с ними, где они болезненно воспринимают
дистанцию, отделяющую их от коренных израильтян. Это достаточно серьезная для
современного Израиля проблема, далекая от своего разрешения.

В условиях открытого мира и усиления в нем миграционных процессов, проблема
"иммигранты и наркотики" включается в международный контекст и начинает носить
транснациональный характер. В этом смысле опыт Израиля может оказаться полезным
для таких стран как США, Канада, Германия и др., которые приняли за последние
годы большое число иммигрантов из бывшего СССР.

Библиография

1. Абульханова К.А. Российский менталитет: кросс - культурный и
типологический подходы// Российский менталитет: вопросы психологической теории и
практики. М., 1997. С. 7-37.

2. Абульханова К.А., Енакаева P.P. Российский менталитет или игра без правил?
(российско-французские кросскультурные исследования и диалоги)// Российский
менталитет: Психология личности, сознание, социальные представления. М., 1996.
С. 4-27.

3. Израильские новости, 23.09.07.

http://news.israelinfo.ru/health/23031?for_printing

4. Резник А.Д. Иммигранты и наркотики //Вестник Морского государственного
университета. Вып.5. Гуманитарные науки. Владивосток, 2005. С. 38-69.

5. Резник А., Исрайлович Р. Русскоязычные наркоманы Израиля: Кто они?//Наркотизм.
Наркомании. Наркополитика. СПб., 2006. С. 67-79.

6. Яффе Н., Таль Д. Репатриация в Израиль из стран бывшего СССР:
Информационный выпуск Центрального статистического бюро Израиля. Иерусалим,
2001.

7. Berry, J.W., Poortinga, Y.H., & Dasen, P.R. Cross-Cultural Psychology:
Research and Application. NY., 1992.

8. Frankl, V.E. Psychotherapy and Existentialism. NY., 1968.

9. Isralowitz, R. Toward an Understanding of Russian Speaking Heroin Addicts
and Drug Treatment Services in Israel, Journal of Social Work Practice in the
Addictions, 2001. Vol. 1(2), pp. 33-44.

10. Isralowitz, R. & Bar Hamburger, R. (2002). Immigrant and Native-Born
Female Heroin Addicts in Israel, Journal of Psychoactive Drugs, 2002. Vol.
34 (1), pp. 97-103.

11. Isralowitz, R. & Borkin, S. Russian-speaking immigrants: Factors
associated with heroin use //Drug Problems: Cross-Cultural Policy and Program
Development. Westport, 2002, pp. 89-112.

12. Isralowitz, R., Reznik, A., Spear, S. Brecht, L., & Rawson, R. (2007).
Severity of heroin use in Israel: Comparisons between native Israelis and former
Soviet Union immigrants. Addiction, 2007. Vol. 102(4), pp. 630-637.

@темы: Наркология on-line, Что в мире творится

---

Родным и близким

[Susanin]

Памятка для близких

(*в моей редакции)

1. Зависимость - это серьезное заболевание, поэтому как только вы поняли что у вашего близкого зависимость, обращайтесь к специалисту. Не стоит бегать по астрологам, экстрасенсам, батюшкам и прочим представителям нестандартной и народной медицины. Во первых вы потеряете время, во вторых деньги. А время в данной ситуации ресурс не только невосполнимый но еще и бесценный
2. Помните попытка установить жесткий контроль за употреблением ПАВ приведет к отчуждению и агрессии. Но никак не к тому что человек перестанет злоупотреблять
3. К сожалению у человека есть такая особенность его нельзя догнать, нанести помощь и причинить справедливость. Поэтому не стоит вести его к врачу-наркологу/психотерапевту насильно, но это не означает что вы должны держать свои мысли при себе. Наоборот предложите близкому для вас человеку сходить к врачу, но будьте готовы что он ответит отказом (при зависимости очень часто проявляется такая вещь как анозогнозия - отрицание заболевания). Если ваш близкий отказался:
* дайте ему возможность жить настолько плохо, насколько он сам стремится, но и не старайтесь искусственно ухудшить его жизнь;
* Вы можете и даже должны говорить о своей (а это и ваша проблема) проблеме с родственниками (ну хотя бы затем что бы они могли выработать свою стратегию поведения), но кричать о своей проблеме на всех перекрестках - это перебор
* Если ваш близкий попал в милицию, набрал долгов и заимел проблемы с работой/учебой, оставьте его с ними один на один. Если вы будете решать их а него, это послужит лишь стимулом злоупотреблять дальше (ведь всегда есть близкие которые выручат)
* Если ваш близкий в измененном состоянии сознания (в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, или же подвержен поведенческой зависимости) выяснение отношений бесполезно (он просто уйдет от них в другую реальность). Если вы начнете на него наезжать когда он в состоянии абстиненции (ломки), то результат тоже будет отличаться от ваших ожиданий. Во первых человеку и так плохо, во вторых он испытывает чувство вины, в третьих у него будет большое желание опохмелится
* если он в трезвом виде – избегайте чтения морали, обвинений, упреков. ГОВОРИТЕ О СВОИХ ЧУВСТВАХ. Избегайте оценок и интерпретаций, используйте Я-высказывания (Например "мне неприятно когда я вижу тебя таким. Как мне видится, тебе это тоже не сильно нравится. Я правилно вижу ситуацию?)
* Помните зависимый человек - это отличный манипулятор, поэтому учитесь говорить "нет" на его просьбы, помочь вам. Донесите до него следующую мысль: «Мы любим тебя но отказываемся вытаскивать из проблем, которые ты создаешь себе сам. Если хочешь страдать - страдай. Не хочешь – мы тебе поможем, направив на лечение».

И самое важное помните психологическая помощь нужна не только вашему близкому, но и вам. И если вы будете избегать общения со специалистом, то высок риск попасть в созависимые отношения

Типичные ошибки

Типичные ошибки родственников, которые способствуют развитию наркомании. Это анти-правила, т.е. то, чего нужно избегать:

* Питать иллюзии, что вы сами сможете справиться с химической зависимостью близкого, что в состоянии его переделать.
* Никогда не говорить с наркоманом о его зависимости, бояться его расстроить, бояться, что это может привести к скандалу, срыву.
* Никогда не говорить ни с кем вне дома о наличии в семье наркомана, считая, что это стыдно, устраивать из этого семейную тайну, а людям, столкнувшимся с этим лгать и покрывать перед ними наркомана.
* Строить семейные отношения так, что наркоман в них - центральное лицо, строить семейные планы, учитывая употребляет он или нет, стараться не приглашать друзей в дом, когда он в употреблении.
* Опасаться доставить наркоману страдания и неудобства. Если он лежит пластом, испачкал грязью или рвотой свой лучший костюм, наделал долгов, не пошёл на работу или на учебу – приводить все ЗА и БЕЗ НЕГО в порядок.
* Решать все проблемы за него, думая, что он не годится для принятия ответственных решений, и что вы сами знаете как сделать лучше. Строить отношения так, что все другие члены семьи (даже младшие дети) должны вести себя более ответственно, потому что в семье наркоман.
* Игнорировать проблемы всех остальных в семье, воспринимать их как нечто незначительное или как досадную помеху, относясь к ним в стиле: «Без тебя хватает забот».
* Свыкаться с агрессией наркомана, а временами и с насилием (моральным или физическим), объяснять младшим членам семьи, что взрослым разрешается иногда вести себя подобным образом, но дети будут наказаны, если начнут копировать взрослых.
* Позволять хим.зависимому управлять настроением близких: когда он счастлив – счастливы все, когда он в состоянии опьянения, агрессивен или полон жалости к себе – все подавлены и замкнуты.
* Пытаться отвлечь от наркотиков, придумывать для него полезные и интересные занятия, хобби, развлечения, не расстраивать его, не нервировать, создать "условия" для того, чтобы не употреблял...
* Питать иллюзии, что главное в семье - удержать химически зависимого от грядущего употребления, останавливать его, препятствовать, а все остальное вторично.

©http://nodrugs.ru/nearest-dearest-jotting

@темы: Вопросы и ответы

---

Диагностика степени риска формирования наркоависимости и профилактика

[Susanin]

Здесь вы можете посмотреть книгу Диагностика степени риска формирования наркозависимости у несовершеннолетних.
Первичная профилактика наркозависимости

вступление в книгу

Наркологическая ситуация в детской и подростковой возрастной среде,сложившаяся в настоящее время к Российской Федерации, не претерпеласущественных изменений по сравнению с предыдущими годами. Самый беглыйанализ медицинской статистики показывает крайне неблагоприятную картинуразвития наркотизации детей и подростков, как социального явления,реализующегося в масштабах страны.

• приобщение детей, подростков и молодежи к употреблениюпсихоактивных веществ (ПАВ) все больше затрагивает младшие возрастныегруппы, утяжеляя медико-социальные последствия;
• снижение возраста потребителей психоактивных веществ влечетза собой у детей и подростков развитие генерализованных форм социальнойдезадаптации. Около 65% детей и подростков с формирующейся зависимостьюот ПАВ не учатся и не работают. Около 40% от всех госпитализированных вдетские психиатрические клиники с сопутствующими психическимирасстройствами и нарушениями возрастного психического развитиясоставляют несовершеннолетние с асоциальным поведением в сочетании стоксической зависимостью и ранней наркотизацией;
• важным фактором, способствующим увеличению масштабовзлоупотребления наркотиками, является исполнение ими в молодежной средероли атрибута особой субкультуры, более того, специфика поведениянаркотической субкультуры входит в моду у молодежи и пропагандируетсярядом средств массовой информации, включая как традиционные (газеты,журналы, телевидение), так и имеющие преимущественно молодежнуюаудиторию (интернет, сообщества пользователей мобильной связи,локальные сети);
• сочетание наркотизации с сексуальным и девиантным поведениемприводит к ухудшению соматического здоровья детей и ростузаболеваемости венерическими болезнями, которая выросла в десятки раз,и наносит ощутимый вред репродуктивной функции;
• при вскрытии факта употребления детьми и подростками алкоголяи других психоактивных веществ семья оказывается не подготовленной крешению возникших проблем, и, как правило, действует вслепую; наличиемногочисленных организаций, оказывающих наркологическую помощь иподдержку семье не решает проблемы;
• при всей масштабности патологических сдвигов, происходящих вздоровье детско-подростковой популяции в связи с наркотизацией, данныйпроцесс для многих педиатров, детских психиатров, а также специалистовобразовательных учреждений, остается латентным. Часто они занимаютотстраненную позицию по отношению к проблеме ранней алкоголизации инаркотизации несовершеннолетних.

Все вышесказанное определяет необходимость разработки основкомплексной оценки психического состояния детей и подростков саддиктивным поведением, то есть с высоким риском формированиязависимости от психоактивных веществ. Речь идет об использованиимедико-социальных критериев для организации адресной профилактикиформирования зависимости от наркотиков, у детей и подростков, еще нестолкнувшихся с ПАВ, только попробовавших ПАВ, а также тех, у когоимеются признаки формирующейся зависимости (профилактика для групприска формирования зависимости).

Введение понятия «риска формирования зависимости» обусловливаетнеобходимость разработки критериев оценки аддиктивного поведения,способов анализа социальной ситуации развития ребенка в группах риска ипоиска психосоциальных факторов, определяющих мотивацию аддиктивногоповедения. Для этого необходимо прежде всего правильно интерпретироватьстепень выраженности сопутствующих психических расстройств, включаяотклонения в онтогенетическом развитии.

В конечном итоге цель намеченной нами работы - разработкаорганизационно-методических основ интегративного подхода к профилактикесостояний зависимости от ПАВ у детей и подростков из групп рискаформирования зависимости с определением значимых терапевтическихмишеней и оптимальных форм психокоррекционного воздействия, включаясоциотерапевтические методы работы с семьей.

В настоящей книге предлагается новый клинико-социальныйинтегративный подход к проведению первичной профилактики зависимости отПАВ у несовершеннолетних, отличающийся от ранее использовавшихсяинформационных методов выделением групп риска формирования зависимостиот ПАВ (группы с аддиктивным поведением) с учетом оценки возрастныхпсихических особенностей, сопутствующих личностных расстройств инарушений психологического развития, аномалий поведения.

На основе клинико-социального метода мы выделяем клиническиекритерии патологического аддиктивного поведения у детей и подростков;предлагаем типологию личностных нарушений несовершеннолетних саддиктивным и асоциальным поведением, идентифицируем терапевтические«мишени» психокоррекционного воздействия и стараемся найти оптимальныеформы работы с детьми и эмоционально значимыми для них лицами изсемейного окружения в условиях лечебно-профилактических иреабилитационных учреждений.

Предлагаемые нами подходы могут использоваться для оптимизациипервичной и (частично) вторичной профилактики состояний зависимости отПАВ у детей и подростков, входящих в группы риска, впервыепопробовавших наркотики и токсические вещества, а также унесовершеннолетних с асоциальным поведением, у которых обнаруживаютсяпервые признаки формирующейся зависимости. Мы используем эти подходы вкачестве теоретических моделей при разработке программпсихокоррекционной и психотерапевтической помощи несовершеннолетним сриском употребления ПАВ, для выделения «мишеней» дляпсихокоррекционного и социотерапевтического воздействия и дляпостроения алгоритма помощи семьям при медико-социальной реабилитациидетей и подростков с патологическими формами аддиктивного иасоциального поведения.

Поскольку при этапном и комплексном применении в учрежденияхреабилитационного типа техник, направленных на разрешение личностныхпроблем, а также в ходе реализации приемов групповой,личностно-ориентированной психокоррекционной работы и приемовсоциотерапевтического воздействия на семью часть работы осуществляетсяв состоянии измененного сознания (телесно-ориентированная психотерапия,кататимно-образная психотерапия), в ходе осуществления работы следуетисходить из междисциплинарного принципа организации профилактических иреабилитационных мер, доверив ее проведение бригаде специалистов собязательным включением в ее состав врача-психиатра, владеющегопсихотерапевтическими навыками. Среди противопоказаний к предлагаемымнами методам работы необходимо выделить:

• органические, включая симптоматические, психическиерасстройства с деменцией, психотической симптоматикой, выраженнымиизменениями личности органической этиологии;
• хронические психические расстройства;
• умеренную и тяжелую умственную отсталость;
• общие расстройства психологического (психического) развития.

Здесь, во введении, мы специально остановимся на базовых понятияхпервичной профилактики зависимостей: рассмотрим структуру зависимостей,стадии развития зависимости, понятие группы риска и степени риска унесовершеннолетних.

В современной наркологии понятие «зависимость» являетсястержневым, вокруг него объединяются и критерии диагностики, и принципытерапии и реабилитационных мероприятий, и подходы к профилактике(Пятницкая И. Н., Найденова Н. Г., 2002). Современная наркология почтине оперирует понятием «наркотик», поскольку это понятие носит сугубоюридический характер, объединяя вещества, свободный оборот которыхзапрещен законом. В основном используются термины «психоактивноевещество» (ПАВ) — применительно к веществам, которые в силу своейхимической природы способны воздействовать на центральную нервнуюсистему, вызывая при применении особый эффект (специфический длякаждого вещества), и «вещество, вызывающее зависимость» - применительнок ПАВ и другим веществам, которые, взаимодействуя с организмомчеловека, через реализацию биологических и поведенческих механизмовприводят к формированию синдрома зависимости. В тексте настоящнй книгимы будем следовать этой традиции современной наркологии.

В международных диагностических стандартах, объединенных вМеждународную классификацию болезней, травм и причин смерти 10пересмотра (МКБ-10) синдром зависимости определяется как «сочетаниесоматических, поведенческих и когнитивных явлений, при которыхупотребление вещества или группы веществ начинает занимать первое местов системе ценностей индивидуума». Таким образом, основнойхарактеристикой синдрома является субъективно остро ощущаемаяпотребность принять вещество, которое вызвало зависимость.

Основными диагностическими указаниями, определяющими формирование зависимости, согласно МКБ-10, являются:

• Сильное желание принять вещество, чувство труднопреодолимой тяги к приему вещества;
• Снижение способности контролировать прием вещества — началоприема, окончание приема, дозу, что в итоге приводит к употреблениювещества в большем количестве, чем планировалось. Субъективно этисостояния сопровождаются желанием сократить прием и начатьконтролировать применение вещества, что приводит к многочисленнымбезуспешным попыткам отказа от приема вещества;
• Состояние отмены (абстинентный синдром), возникающее припрекращении регулярного приема или снижении дозы. Для каждого веществавыделяют свой комплекс симптомов, составляющих синдром отмены,субъективно абстиненция может переноситься с различной тяжестью. Дляоблегчения или предупреждения состояния отмены используется вещество,от которого сформирована зависимость;
• Повышение толерантности к эффектам вещества, повышение дозыпринимаемого вещества, необходимое для достижения желаемого эффекта.Если же доза не повышается, то эффект от ее приема со временемснижается;
• Вовлеченность в прием, отказ ради приема вещества от другихспособов достижения комфорта и получения удовольствия. Значительнаячасть времени тратится на приобретение вещества, его прием, преодолениепоследствий приема, восстановление от эффекта приема, в связи с чемсокращается время, отводимое на иные виды деятельности;
• Продолжение приема вещества вопреки очевидным негативнымпоследствиям, включая вред для здоровья, социальное снижение,материальные трудности, проблемы в семье, на работе и т.д.

Принято выделять несколько стадий зависимости, последовательно сменяющих друг друга при развитии синдрома.

Начальная (первая) стадия характеризуется только тягой к приемувещества, сильным желанием его принимать в сочетании с утратойспособности контролировать его прием, повышением толерантности. Какправило, при повторных безуспешных попытках прекратить прием веществавозникает субъективное понимание зависимости. Обращение занаркологической помощью на этом этапе наиболее эффективно.

Средняя (вторая) стадия зависимости сопровождается, помимосимптомов первой стадии, абстинентным синдромом и вовлеченностью вприем вещества. Продолжается рост толерантности, возникают социальные исоматические сопутствующие признаки зависимости.

Конечная (третья) стадия зависимости сопровождается стойкимипсихическими и неврологическими расстройствами, сформировавшимисявследствие приема вещества. Толерантность к веществу снижается.Наблюдается комплекс соматической патологии (прежде всего — со стороныпечени, сердечно-сосудистой системы, почек), иногда — специфическая дляприема того или иного вещества патология. Утрачиваются социальныесвязи, наступает социальная деградация. Обращение за наркологическойпомощью на данном этапе малоперспективно.

В качестве примера приведем историю болезни больного алкоголизмом и прокомментируем ее (собственное наблюдение).

Евгений И. Родился в семье студентки педагогическогоинститута и военнослужащего. По линии матери дед-художник идядя-музыкант злоупотребляли алкоголем, дед пропал без вести, дядяутонул в состоянии опьянения (наличие в семье родственников, страдающихтой или иной формой зависимости, повышает риск формированиязависимости). Отец злоупотреблял алкоголем еще до свадьбы, послерождения сына стал пить запоями, был уволен со службы, оставил семью,когда сыну было 2 года. Мать и бабушка со стороны матери никогдаалкоголем не злоупотребляли, не курили, отдавали себя полностью семье,детям (у родственников лиц с зависимостью описывается т.н. «феноменсозависимости», когда все силы тратятся на борьбу с болезнью близких ина преодоление последствий этой болезни для семьи; созависимостьприносит вред всей семье в целом, в особенности — детям, для которыхсоздаются аномальные условия воспитания). После ухода отца из семьимать бросила институт, «посвятила себя сыну». Во время прогулок неотпускала его от себя, запрещала играть с другими детьми (обидят,научат плохому), закрывала ему глаза ладонью, когда по улице навстречушли пьяные люди (налицо аномальный тип воспитания — гиперопека). Когдасын поступил в школу, сначала провожала его до дверей, потом самаустроилась в школу библиотекарем. Была активным членом родительскогокомитета, создала классный уголок «пьянству-бой». За годы обучения вшколе Евгений И. перенес 4 черепно-мозговых травмы с потерей сознания(падал на уроке физкультуры, при игре в снежки — удар брошенным вместоснежка куском льда и т.д.) (токсикозы, перенесенные матерью во времябеременности, гипоксия в родах, черепно-мозговые травмы, нейроинфекции,общий наркоз при хирургических операциях — создают органическую почву,повышающую риск формирования зависимости). Евгений И. рос болезненным,ослабленным, часто пропускал школу, к 5-6 классу стал сильно отставатьв учебе. Поскольку семья жила бедно, он был всегда плохо одет,сверстники смеялись над ним из-за его внешности, плохой успеваемости,опеки со стороны матери (отторжение сверстниками ведет, как правило, кпоявлению форм патологической компенсации у подростков — курению,приему алкоголя, оппозиционно-вызывающему поведению в отношениивзрослых, криминальному поведению, как правило — с целью раздобытьденьги). В 7 классе начал курить, выслушивал каждый вечер от матери,что «курить начал, так и пить начнешь, на кого я всю жизнь положила?»,в восьмом впервые попробовал вино, сильно опьянел от маленькой дозы,его рвало, одноклассники смеялись над ним. Несмотря на плохуюуспеваемость по просьбе матери был оставлен обучаться в 9-10 классе.Школу практически не посещал, слонялся без дела по району, по всемпредметам имел только неудовлетворительные оценки. При этом читалпопулярные книги по биологии, журнал «Юный натуралист», мечтал статьбиологом-фотографом, ездить в экспедиции, фотографировать животных. Нас трудом собранные матерью деньги приобрел самое дешевоефотооборудование, номинально считался в школе «фотокорреспондентом», носнимки получались очень плохого качества. Когда ему подарили учебник пофотографии обиделся, разбил камеру (вероятно происходит динамикаличности — на фоне легкого органического когнитивного дефицита ипубертатного кризиса появляются органические аффективные колебания, вних начинает преобладать депрессивно-тоскливый (дисфорический) аффект).После окончания школы получил рекомендацию педсовета в пединститут, чтодавало возможность поступать в ВУЗ, минуя конкурс, но на первом жеэкзамене (по литературе) получил единицу, сделав в сочинении более 20ошибок. Мать в тот период перешла работать в НИИ, и по ее настоянию онустроился туда на работу телефонистом (гиперопека продолжается уже вовзрослом возрасте). Со слов Евгения И., бригадир телефонистов сразусказал ему, что без образования до серьезной работы его не допустит:«Будешь кабели мотать и нам за водкой бегать». Каждый вечер заканчивалрабочий день приемом алкоголя в компании других рабочих. Отметил длясебя, что от приема небольших доз вина, пива у него повышаетсянастроение, появляется уверенность в себе, «вырастают крылья». Крепкиенапитки вызывали головную боль, настроение ухудшалось (это следствиеиндивидуально низкого порога между эффективной дозой и дозой,вызывающей интоксикацию). Стал ежедневно употреблять пиво — по однойбутылке (возникает тяга к приему вещества). Был освобожден от службы вармии по состоянию здоровья. Через 2 года тяжело заболела бабушка, имама приняла решение, что он останется дома — ухаживать за бабушкой, вто время как она будет стараться зарабатывать деньги. Семья жила оченьбедно. Много денег уходило на покупку лекарств. Отправляясь в аптеку,за продуктами, на почту, в банк — Евгений И. сначала покупал себе 2-3бутылки крепленого пива (рост толерантности), а лишь затем — лекарства,еду, платил за квартиру. Мать стала ограничивать его в деньгах, даваластолько денег, сколько было нужно на покупки, писала списки продуктов —спустя год она узнала, что у их семьи большие долги по квартплате,оплате электричества (результат вовлеченности в прием). Поставил материультиматум: требовал устроить его на работу или в институт. Мать занялакрупную сумму денег и оплатила ему обучение на платном отделенииСельскохозяйственной Академии. Рассказывал всем знакомым, что «будетветеринаром — это тоже биолог — подработает в частной клинике, купитдорогую фототехнику и поедет в экспедицию, как Кусто» (возникаетпереоценка своих возможностей, снижается критика). Дважды дублировалпервый курс, не посещал лекций, не выполнял задания, два года читалодин и тот же учебник истории, объяснял, что сначала выучит то, «чтопопроще, а потом — и до математики, физики, химии дело дойдет». Материпришлось поменять их квартиру на меньшую с доплатой (у материвыраженные признаки созависимости. Алкоголизм сына ведет семью кокончательному материальному краху), объясняла знакомым, что сын «ищетсебя, хорошо, что не колется, как другие... он ведь еще ребенок!Побалуется — образумится... надо его на курсы фотографов отдать — онтак об этом мечтает!». Через несколько лет, после смерти бабушки,закончил месячные курсы фотографов — пытался устроиться на работу вателье, где его попросили показать навыки работы с компьютером дляобработки электронных фотографий. Поскольку он даже не умел включатькомпьютер, продал всю фототехнику за бесценок, три дня пил крепленоепиво, на четвертый день, когда кончились деньги и спиртное, продалконцертный фрак покойного дяди, подвенечное платье матери, другиесемейные реликвии и пил еще три дня (абстиненция по утрам приалкоголизме 2 стадии ведет к приему алкоголя с целью снять симптомыотмены, а в связи с невозможностью контролировать прием спиртного — сследующему дню пьянства — так развиваются запои; иногда запоипрекращаются спонтанно, но чаще — вследствие отсутствия спиртного илиобращения за наркологической помощью). Мать заперла его дома. На второйдень воздержания к вечеру понял, что его «оставили тут умирать», звонилвсем знакомым, кричал, что «уже ведут палача, виселицу ... кругомубийцы», утром почувствовал себя лучше, с трудом вспоминал событияминувшего вечера (классическая клиника абортивного алкогольного делирияс острым бредом, ажитацией, страхом и спонтанным утренним выходом изпсихоза). По настоянию матери и с помощью друзей семьи устроился наработу курьером. Сначала взялся за работу с энтузиазмом. В разговоре сошкольным другом жаловался, что ему «мать не дала ни профессию получить,ни денег заработать, ни жениться», рассказывал, как ему тяжело «носитьэти бутылки, тьфу, посылки», но он терпит, «чтобы семью поддержать —ведь мать одних долгов по квартплате сколько накопила!». Несмотря нато, что ежедневно употреблял алкоголь — 1-2 бутылки пива, утром, хоть ис опозданием, шел на работу (после перенесенного алкогольного делирияначинает снижаться толерантность — осуществляется переход в третьюстадию алкоголизма). Через три месяца пропил крупную сумму денег,выданных ему на работе накануне для оплаты счетов фирмы за телефон иэлектричество. Мать в течение трех дней собирала деньги, чтобыпредотвратить возбуждение уголовного дела (социальная деградация,утрата представлений о допустимом и недозволенном, пренебрежениесоциальными нормами ради приема алкоголя). На четвертый день, когдаденьги были собраны, а сам он — уволен, напился пьяным, вечером избилмать, отобрал у нее последние деньги, сутки отсутствовал дома, материобъяснял по телефону, что он у девушки (потом признался, что пил сдвумя лицами БОМЖ в соседнем подъезде). Несколько лет не работал,говорил, что ему нигде не предлагают достойную зарплату, а «коммерсанты— ворье; снова обжулят, дадут три рубля, а сдерут миллион». В настоящеевремя снова работает курьером. Завел кота и кошку, которые раз в тримесяца приносят котят, которых потом продает по символической цене («яведь ветеринар, мне надо квалификацию поддерживать»), требует с материденег на их пропитание, которые, как правило, пропивает; ежедневнопринимает алкоголь (крепленое пиво). Резко снизилось зрение, сталносить очки; после травмы колена (упал пьяный на улице) прихрамывает;отмечает боли с правом подреберье (вероятно болит капсула увеличеннойвследствие жировой алкогольной дистрофии печени)(очевидные признакисоматического неблагополучия, все равно не останавливающие больного отприема алкоголя). Всю зарплату пропивает, что-то тратит на популярныекниги, журналы (читает Дж. Даррела, Ж. ив-Кусто, «Рыболов») («надонемного память потренировать — вот сколько зубов у белой акулы?Шестьсот шестьдесят шесть - ха-ха! И достигает шести метров в длину!» -органическое резонерство; снижается интеллект, формируется алкогольнаяэнцефалопатия с развитием деменции). Живет за счет матери, котораяработает частной няней. У семьи огромные долги.

Разбирая клинический пример, мы столкнулись с понятием факторовриска формирования зависимости. Факторы риска — это те биологические,социальные, семейные, индивидуальные психические и соматическиепредпосылки, которые повышают вероятность формирования зависимости уданного человека. Люди, вероятность формирования зависимости у которыхзначительно выше, чем в среднем в популяции, объединяются в группыриска по формированию зависимости. Остановимся на этом подробнее.

Необходимо выделять (Вострокнутов Н. В., Игонин А. Л.,Харитонова Н. К., Пережогин Л. О., 2003) биологические факторы, факторыпатологической почвы, макро- и микросоциальные, психологическиефакторы, предрасполагающие к употреблению психоактивных веществ (ПАВ),а в дальнейшем — и к формированию зависимости от них.

Биологические факторы, в том числе:

• наследственная отягощенность психическими и наркологическими расстройствами родителей и ближайших родственников;
• хронические соматические заболевания;
• ранняя сексуальная активность, подростковая беременность у девушек;
• исходно низкая толерантность по отношению к употребляемому психоактивному веществу;
• особенности употребляемого вещества с индивидуально различнымпо отношению к конкретному человеку потенциалом формированиязависимости.

Факторы патологической почвы, в том числе:

• резидуально-органические поражения головного мозга(менингоэнцефалиты, черепно-мозговые травмы) с органическимипсихическими расстройствами непсихотического характера без выраженногокогнитивного дефицита;
• различные проявления ретардированного (задержанного) идизонтогенетического развития, включая поздний пубертатный криз ипсихический инфантилизм;
• различные проявления диссоциированного и дисгармоничногоразвития, в том числе формирующиеся аномально-личностные свойства, изкоторых наиболее значимыми являются эмоционально-неустойчивые,диссоциальные, истерические черты.

Макросоциальные факторы, в том числе:

• состояние социально-экономической ситуации в стране с высоким риском дисстрессовых состояний у населения;
• кризис базовой системы ценностей и культурных норм;
• формирование устойчивой наркотической субкультуры с закреплением установок на употребление ПАВ как «престижное» поведение;
• доступность психоактивных веществ.

Микросоциальные факторы связанны с опытом ребенка в ведущих сферах его жизнедеятельности: в семье, в школе, в общении со сверстниками.

Семейный микросоциальный фактор, включая:

• злоупотребление ПАВ членами семьи, воспитание в семье больных алкоголизмом, наркоманией;
• дисфункциональные, аномальные стили воспитания с высокимуровнем семейного стресса, низким уровнем семейного дохода, семейнойнестабильностью;
• отсутствие чувства принадлежности к семье;
• несоблюдение членами семьи социальных норм и правил.

Школьный микросоциальный фактор, включая:

• асоциальные формы поведения в образовательном учреждении;
• школьная неуспеваемость, особенно начавшаяся в младшем школьном возрасте;
• частые переходы из одной школы в другую;
• конфликтные отношения с педагогами и соучениками;
• отстраненное или «скрывающее» отношение педагогического коллектива к употреблению ПАВ учениками.

Коммуникативный микросоциальный фактор, включая:

• наличие в ближайшем окружении ребенка сверстников с девиантным поведением или лиц, употребляющих ПАВ;
• конфликтные взаимоотношения со сверстниками;
• одобрение наркотизации в ближайшем окружении ребенка.

Психологический (личностный) фактор, в особенности:

• акцентуации характера;
• личностные особенности (неуверенность в себе, заниженнаясамооценка, колебания настроения, невысокий интеллект, неприятиесоциальных норм, ценностей);
• неэффективные копинг-стратегии, включая избегание, ориентациюна снятие напряжения, обусловленного стрессором, а не на изменениевнешних условий;
• низкая эффективность личностных ресурсов;
• быстрая фиксация ригидной модели употребления ПАВ:успокаивающей, коммуникативной, конформной, гедонистической,манипулятивной, активирующей, компенсаторной;
• отсутствие необходимых социальных навыков, социальная пассивность;
• отсутствие жизненной перспективы.

Таким образом, появляется возможность говорить о группах рискаформирования зависимости от ПАВ — группах лиц со схожими и устойчивымиво времени сочетаниями факторов риска. Благодаря схожести биологическихи социальных факторов риска, каждая группа риска представляет собойсвоего рода «психологический тип», который достаточно четко поддаетсяклинической верификации, и как следствие, требует особых подходов вплане профилактики приема ПАВ и коррекции его последствий.

@темы: Ссылки

---

Отрывок и книги Короленко и Дмитриевой Психосоциальная аддиктология

[Susanin]

Еще Франкл писал про то что одной из причин возникновения зависимости может являться "экзистенциальный вакуум" (грубо говоря отсутствие смысла жизни). Но человеку же нужен этот смысл жизни нужен и он начинает его активно искать. И зачастую это кончается тем что у него появляется зависимость от идеологий (термин введен Кольцовым, подробней можно прочесть в книге Другие наркотики или Homo addictus). Частным случаем зависимости от идеологий является религиозная аддикция, которая наиболее часто проявляется в том что человек становится членом сект. Поэтому я и решил повесить сюда эту статью Susanin

© Ц.П. Короленко, Н.B. Дмитриева

Психодинамика сект

Секты или сектантские группы существовали еще в отдаленном античном прошлом. Влияние сект на людей огромно. Особенно это положение распространяется на людей не знакомых с традиционными религиями и позволившими себя воодушевить появляющимися у них во время пребывания в сектах видениями рая. Всегда находились люди, предлагавшие себя другим в качестве спасителей человечества и легко находившие большое количество легковерных, примыкающих к ним и верящим им.

Секты оперировали в прошлом и оперируют в настоящее время прежде всего обещаниями исполнения надежд на лучшую жизнь; удовлетворения стремления к гармоническому существованию и, наконец, обещанием спасения души после смерти. Акцент иногда делается на необходимость поиска в себе некой силы и поиска нового смысла жизни. В процесс поиска в себе нового смысла, особенно по отношению к людям, не имеющим этого смысла, возникает заполнение имеющегося в их сознании вакуума информацией, отражающей точку зрения руководителя секты, последний выступает в качестве фальшивого бога. Полное подчинение такому лидеру характерно для тоталитарных сект.

На людей, участвующих в сектах, производит особое впечатление появление смысла в их жизни и приобретение ими чувства безопасности. Люди, находящиеся в состоянии кризиса после перенесенных ими психологических травм, пребывающие во власти травматических переживаний, легко вовлекаются членами секты в свои ряды. Ими овладевает желание преодолеть в рамках секты свою душевную боль. В секты также легко попадают недостаточно структурированные личности с лабильной психикой, непривыкшие задавать критических вопросов, легко индоктринирующиеся, зависимые. С этим связано то, что лица, участвующие в деятельности секты, рассматривают ее как средство спасения себя и своей души.

Анализ активных участников секты показывает, что они находят себя в новой реальности и приобретают особое чувство безопасности, принадлежности к группе, связанное с коллективным проведением времени (молитвы в общине, исполнение коллективных обрядов, собраний).

Гуру рассматривается членами секты как божественная фигура сверх-отца или сверх-матери, обладающая непререкаемым авторитетом. Гуру удовлетворяет различные стремления членов секты и воспринимается ими как сверх-отец, обладающий сверхвозможностями спасения, направления по правильному пути и т.д. Члены секты воспринимают свое сообщество как идеальное общество братьев и сестер, воодушевленных одной идеей и стремящихся к одной цели. Таким образом, секта для многих становится видом совершенной семьи.

Вербовка в секту происходит без особых затруднений при наличии у человека исходного стремления к такого рода «спасению». В секте эксплуатируется неудовлетворенное желание в коллективной защите и стремление к соучастию в проявлении божественной силы.

Руководителей сект нельзя недооценивать в силу их способностей понимать глубинные психологические механизмы, например, механизм возникновения тревоги, страха, с умением использовать это понимание в своих целях.

Термин секта происходит от латинского secta, переводящегося как школа, учение, партия. В обиходном языке понятие секта со временем все больше ассоциировалось с глаголом secare — отделять, отрезать. Таким образом, развивалось определение, понимающее под сектой особое религиозное общество, или группу, отделившуюся от традиционной церкви или традиционной религии.

Исторически под сектой понимались разные движения, кружки и группы людей, догматически или фундаменталистически интерпретирующие определенные разделы Священного Писания, рассматривающие своих основателей как пророков. Например, секта мормонов, или отошедшие от традиционных религиозных обществ группы. В связи с этим современное определение сект расширилось. В секты входят группы, соблюдающие лишь в минимальной степени социальные нормы поведения, находящие убежище в особом мире. Например, психогруппы, различные тоталитарные движения, старающиеся сознательно изолироваться от общества.

Для сект характерна фиксация на своем руководителе. Члены секты признают его духовный или религиозный авторитет. Основатель секты доминирует в superego членов секты и подавляет их идентичность.

Современная тенденция заключается в образовании психогрупп, использующих групповые динамические процессы с применением собственных коррекционных техник воздействия, изменяющих сознание. Члены секты убеждены в необычных возможностях психотехник, что приводит к возникновению у них иррациональных представлений, базирующихся на надежде с помощью психотехник и психологических методов расширить тесные границы человеческих чувств и действий. Эта уверенность становится для них новым видом религии.

Многие руководители сект представляют свою деятельность как научную, маскируя имеющие место истинные религиозные механизмы.

Члены групп сектантского характера делают акцент не только на религиозных, но и на социальных аспектах, заполняя тем самым определенную, имеющую место у многих, недостаточность. К таким группам, получившим наибольшее распространение, относятся, например, такие как «Белое Братство», «Богородичный центр», «Дети Бога», «Церковь объединения Муна», «Бостонская церковь Христа», Группа «Универсальная жизнь», «Миссия божественного света», «Трансцендентальная медитация» и др.

В современной англоязычной литературе термин «секта» часто заменяется на термин «деструктивный культ». Некоторые авторы, например. Штамм считают, что более правильным является термин не «деструктивный культ», а «саморазрушающий культ» Встречается также термин «неорелигиозный культ». Следует отметить, что далеко не все секты используют в работе религиозные представления и религиозные идеи спасения. Существуют различные экстремистские группы, не преследующие религиозных целей, но пользующиеся близкими по механизму системами индоктринации своих членов.

В последние годы отмечено сильное влияние, включающее в себя восточную медитацию, попытки исцеления, тантрические ритуалы, мистическую терапию, карты Таро, канализирование. Погружение человека в мир достаточно далеких представлений, способствует стимуляции глубинных сфер его подсознания. Такое состояние непривычно, представляет угрозу для целостности психики. Угроза заключается в возможности прорыва и инфляции сознания материалами коллективного подсознания. Принятые в восточных культурах подходы интерпретируются и применяются сектами в соответствии с разработанными в них практикам и индоктринации.

Специалисты, изучающие эти явления, обращают внимание на то, что участие в сектантских группах приводит к появлению эмоциональной регрессии, в процессе которой изменяется точка зрения человека на происходящие в мире события с незаметным, постепенно углубляющимся разрывом с реальностью. Предлагаемое сектами бегство в призрачный мир приводит к самоизоляции и отчуждению. Существует угроза расщепления сознания, что клинически проявляется в появлении психических нарушении вплоть до развития шизофреноподобных состояний. Известно, что у человека, подвергнутого сенсорной депривации в течение длительного времени, даже без специального индоктринирования, возникает значительное оживление функционирования так называемого архаического мозга со стимулированием воображения, фантазий, с появлением снов наяву (специальные методы индоктринации усиливают этот процесс и придают ему определенное содержание).

Специалисты по деструктивным культам обращают внимание на то, что приблизительно половина членов различных групп проявляют психотические шизофреноподобные изменения, нарушения восприятия. Все это приводит к невозможности справляться с задачами повседневной жизни. По мере потери человеком этой способности у него нарастает отчуждение, снижается толерантность к трудностям. Возникает опасность возникновения аддикций.

В процессе деятельности сект происходит совершенствование используемых ими техник и ритуалов.

Большая часть людей попадают в секты в кризисных ситуациях. Интеграция в группу, осознание и впитывание в себя идей спасения и излечения приводит к ощущению того, что сбывается какая-то мечта с возникновением убеждения в исполнении духовных надежд.

Секты реализовывают стремление человека заполнить имеющийся у него психологический дефицит и преодолеть тревогу. Экзистенциальный страх, появляющийся у человека, делает его идеальной жертвой различных тоталитарных групп, в которых он освобождается от беспокоящих его мыслей. После пребывания, в секте процесс возврата в реальность труден, так как путем аутосуггестии человек убеждает себя в том, что он получает в группе именно то, чего он хочет. Секты обещают окончательное решение вопросов по принципу «fast food» (быстрого питания). Соблазнительность сект заключается в обещании немедленного исполнения желаний. Пребывание в секте сопровождается попаданием человека в глубокую психологическую деструктивную зависимость от нее. Некоторые, авторы называют эти психические изменения руинизацией психики, при которой человеку становится все труднее использовать свои потенциальные интеллектуальные и волевые возможности.

Секты стремятся к контролю, к власти ограниченного круга лиц. Это стремление, естественно, не рекламируется. Различные учения, способы спасения, групповые ритуалы предлагаются для того, чтобы за их занавесом скрыть реальные цели, преследуемые сектами. Реальность оказывается противоположной тому, что секты обещают. Например, вместо обещанных сектой свободы, «просветления», разрешения проблем, человек получает контроль над своим сознанием, отчуждение и деперсонализацию. Руководители сект делают членов своими добровольными последователями, проявляющими слепое послушание. Надежда на спасение души в секте способствует потере своего «Я» и формированию готовности ради этого делать все, что требуют. На это рассчитывают руководители сект, индоктринирующие членов и делающих их послушными инструментами реализации своих идей.

Индоктринация является массивным психологическим средством влияния на индивидуума или группу с целью внедрения мнения, идеи, системы взглядов, отношения к происходящим событиям и др. Наибольшее значение имеет внедрение стереотипа мышления в рамках определенной парадигмы, появляющееся под воздействием массивного психологического давления. В результате индоктринации члены секты попадают в многостороннюю зависимость от группы. Опасность динамики, имеющей место в секте, заключается в том, что психологическая манипуляция происходит незаметно и членами секты не распознается. Поэтому члены группы лишены возможности развить стратегии психологической защиты. У вновь прибывших в секту складывается впечатление о спонтанности своих эмоций, добровольности поведения. Они убеждены в том, что предлагаемые им убеждения соответствует их собственным идеалам, неоформленным и нереализованным до момента попадания в секту. Остальные члены секты воспринимаются вновь прибывшими как приятные, всегда готовые прийти на помощь люди. Происходит «бомбардировка» новичков любовью членов секты со стажем. Интересно отметить, что родители не являются сколько-нибудь серьезным препятствием, мешающим вступлению в секту, в силу того, что их влияние менее сильно, чем влияние членов секты.

Штамм, изучая технику аудитинга, применяемого в секте, отмечал, что применяемые суггестивные процедуры делают человека подверженным манипуляциям аудитора (терапевта). Суггестивные процедуры ослабляют контроль над реальностью, человек начинает верить в то, что он может вспомнить события, происшедшие с ним до рождения. По мере роста зависимости человек начинает чувствовать свою избранность, в связи с развитием у него способности к преодолению какого-то барьера, например, появления возможности выхода за пределы собственной жизни, воспоминаний себя в другом времени. Все это интерпретируется как признаки «духовного выздоровления».

Возможна реализация тенденции изоляции пациента от родителей, от семьи путем привития ему чувства вины в том, что существующие ранее отношения с родителями были несовершенны. Родители, сопротивляющиеся влиянию сект, попадают в категорию подавляющих лиц, являющихся потенциальным источником неприятностей. Способ воздействия является безличностным, выходящим за пределы личности, аудитор никогда не вникает в личные проблемы пациента, безучастно сидит, а, возможно и насвистывает какую-то мелодию, несмотря на переживаемое пациентом во время терапии кризисноесостояние. Такое поведение врача заимствуется в какой-то степени из психоанализа, но вызывает у лабильных, неуверенных в себе людей тревогу, депрессию, психотические расстройства, что делает человека еще более внушаемым.

Для многих сект характерна тоталитарная структура с тенденцией к групповому принуждению и полному подчинению членов вплоть до совершения массового самоубийства, (например, массовое самоубийство, включающее убийство почти 300 детей в Джонстауне в 1978 году, трагедия секты Давида в 1993 году и др.).

Штамм выделяет следующие фазы в индоктринации членов сект:

1. Фаза вербовки осуществляется людьми, интуитивно чувствующими потенциального члена секты. На этой фазе происходит эмоциональное дестабилизирование человека и запутывание в противоречиях. Вербующий член секты старается вызвать доверие на длительное время, демонстрирует желание оказать помощь нуждающемуся, направив его на верный путь. Человек, осуществляющий вербовку, выглядит воодушевленным, радостным, проявляет себя членом сообщества, которое всех делает счастливым.

2. Введение в учение заключается в изложении основных положений предлагаемой доктрины. Основной задачей этого этапа является психологическая привязка вербуемого человека с вовлечением его в провозглашаемую идеологию, в смысл таинства. Форма вовлечений может быть разнообразной: курсы, семинары, лекции, богослужения, изучение книг, просмотр видеокассет, во время которых «учения», излагаемые основателями секты, выдаются «порционно». Наблюдается тенденция связывать людей новыми обязанностями, не оставляя им времени для самостоятельного критического осмысления происходящего. Активно используются комплименты и похвалы типа: «Как хорошо, что ты пришел, как мы рады тебя видеть» и пр. Таким образом, человек получает приятную для него эмоциональную поддержку. Процесс ввода в учение направлен на усиление контроля над мыслями и чувствами. Активно используется аутосуггестия, при которой человек начинает считать, что он получает в секте именно то, к чему он стремился. Создается своеобразная картина иллюзорного мира, обладающая аддиктивной привлекательностью. Вербовщики пытаются убедить человека в том, что пребывание в секте сделает его приближенным к элите, открывшей для себя особую правду. Постепенно у вербуемого исчезает критическое отношение, которое могло присутствовать ранее. Параллельно прививается стремление к достижению значимой цели.

Индоктринация приводит к появлению у людей новой идентичности, новой, личности, думающей, чувствующей в иных категориях, используется другая система ценностей. Формируется новая аддиктивная личность.

Наличие новой идентичности приводит к расщеплению личности с возникновением в подсознании ощущения опасности и несоответствия. Существует точка зрения, свидетельствующая о том, что сформированная у человека аддиктивная личность конфронтирует с прежней личностью. Ощущение раздвоенности может провоцировать эмоциональное напряжение. Подсознательные импульсы при наличии двойной идентичности не контролируются в достаточной степени. Возможность прорыва энергетического потенциала из глубины подсознания возрастает в этих состояниях. Имеет значение не только явление расщепления (наличие двух личностей — аддиктивной и условно нормальной), но и содержание переживаний аддиктивной личности. Если содержание переживаний носит такой характер, что оно больше стимулирует подсознание, то опасность прорыва материала из подсознания усиливается. Аддиктивная личность, имеющая в качестве содержания аддикции влечение к еде, характеризуется малой вовлеченностью глубинного подсознания. Нарушение драйва к еде, естественно, происходит, но эта стимуляция индивидуального подсознания отличается качественно от стимуляции коллективного подсознания, происходящей под влиянием религиозного чувства в сектах. Поэтому, спецификой формирования аддиктивной личности в рамках секты является более выраженная опасность возникновения психического заболевания, что подтверждается практикой. Анализ показывает, что психические нарушения шизофреноформного характера у патологических азартных игроков, у лиц с перееданием, встречаются реже, чем у членов тоталитарных сект. Аддикция к секте, в этом плане представляет значительно большую опасность.

Сравнение изменений, происходящих в психике человека в результате его участия в секте с изменениями, возникающими при аддикции может проводиться и с количественной стороны, выражаясь в том и в другом случае в стремлении человека получать все больше и больше переживаний.

Со временем у члена секты критическое осознание угнетается, прежняя личность вытесняется;

3. Увеличивающаяся связь с группой проявляется в разрыве человека с прежними «корнями». Жизнь течет в лоне группы. Происходит прерывание контактов с теми, кто отвлекает от постоянной связи с группой;

4. Альенация (отчуждение) от окружающего мира и изоляция, происходящие параллельно со все большим вхождением в жизнь секты.

5. Укрепление приверженности к учению секты, характеризующееся усилением зависимости, контроля над сознанием и чувства идентичности с сектой.

В заключении следует подчеркнуть, что тоталитарные секты в настоящее время представляют серьезную социальную опасность. Проблема требует дальнейшего всестороннего изучения и реализации квалифицированных подходов в области предупреждения вовлечения в секты и оказания помощи лицам, повергающимся индоктринированию. Максимальная информированность населения об этой опасности и особенностях происходящего с вовлеченными в секты необходима как предварительное условие мобилизации общественности для организации эффективного противодействия деятельности тоталитарных сект.

Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В. Социодинамическая психиатрия. — Новосибирск, 1999.

@темы: Наркология on-line

---

Аддиктология как научная дисциплина и область практической деятельности

[Susanin]

Аддиктология как научная дисциплина и область практической деятельности

ДАРЕНСКИЙ И.Д.
д. м. н., профессор кафедры наркологии ФППО ММА, Москва
Понятия аддикция, аддиктивная личность рассматриваются как личность, нуждающаяся в каком-то дополнительном условии психической деятельности, в чем-то дополняющем личность, некое дополнительное отрицательное свойство личности. Такая расширительная трактовка возникает из требований, диктуемых практикой, которая свидетельствует о появлении контингентов больных, не охваченных наблюдением наркологов и психиатров.
Введение
Представление о болезненной сущности употребления психоактивных веществ (ПАВ) претерпело определенную последовательность развития в содержательной и соответствующей ей терминологической части [25]. До недавнего времени преобладала биологическая модель болезненного потребления психоактивным веществам. Случаи болезненного потребления алкоголя объединяли по клинико-биологическим признакам. Для описания чрезмерного потребления алкоголя использовался целый диапазон терминов. В 1840 г. состояние известное под названием "дипсомания" стало определяться как "постоянное пьянство" или "болезненная и выраженная жажда алкоголя пароксизмального характера". В 1852 г. шведский врач Magnus Huss предложил термин алкоголизм, чтобы обозначить и действие алкоголя на человеческие органы, и состояние болезни, вызванное алкоголем. В течение столетия медики и непрофессионалы также использовали термин "привычное пьянство" и "привычный пьяница", чтобы отличить патологическое состояние от обычного опьянения, которое наблюдалось реже и могло быть на безопасном праздновании, разделить нормативные и болезненные формы потребления алкоголя.
По мере появления иных ПАВ, к которым возникало болезненное влечение, в обиход вводились новые термины с окончанием на "-мания" и "-изм". Появился бесконечный список "-маний": "опиомания", "гашишемания" "морфиномания", "хлораломания", и даже "хлороформо-мания"; и "-измов" — типа "алкоголизм", "гашишизм", "кокаинизм" и "морфинизм". Неопределенное и непоследовательное использование этих терминов отражало противоречия психологии и физиологии XIX в. Однако произвольное разнообразие терминов несло сходное сопутствующее значение.
Последнее время ведущее значение приобрела биопсихосоциальная модель наркологических заболеваний с акцентом на индивидуальных психологических особенностях больных. Исследователями и практическими терапевтами большое внимание уделяется описанию теорий появления черт характера, ассоциированных с зависимостью. Возникновение химической зависимости у разных индивидов, находящихся часто в одинаковых социально-бытовых условиях, невольно наталкивает на мысль о решающем значении характерологических особенностей в развитии заболевания. Однообразие атмосферы в среде зависимых и кажущееся психологически внешнее сходство зависимых лиц формируют представление о возможности некоего психологического однообразия.
Неизменно это было сопряжено с поиском специфического типа преморбида, склонного к потреблению ПАВ. Вместе с тем хорошо известно, что не существует единообразного преморбида у наркологических больных [19]. Единообразных специфических черт характера, связанных с возникновением наркозаболевания, указать нельзя. Из практики известно, что среди больных алкоголизмом и наркоманией можно встретить любые типы характеров. Данное многообразие преморбидных особенностей и типов у наркологических больных исключает возможность выделения универсальных психологических теорий развития и течения наркологических заболеваний.
Подтверждение мнения, что не существует единообразного "наркологического типа характера" позволяет обнаружить исследование распространенности личностных расстройств среди госпитализированных больных с алкогольной и полинаркоманической зависимостью, взаимоотношений между различными "осями вторых болезней". Так, DeJong С.A. et al. (1993 г.) обнаружено, что в группе алкогользависимых 78% пациентов имели, по крайней мере, одно личностное расстройство и среднее число личностных расстройств 1,8 на пациента. В группе полинаркоманов 91% пациентов имели признаки, по крайней мере, одного личностного расстройства и среднее число личностных расстройств составляло 4,0 на пациента. Эти результаты поднимают вопросы относительно законности и полезности различия между осью 1 и 2 болезней у пациентов с химической зависимостью и не дают оснований для валидности категорической классификации личностной патологии.
Но значит ли это, что вообще не имеет смысла искать некую индивидуальную предрасположенность к наркоманиям [19]. По-видимому, правомерность предположения об участии определенных отдельных индивидуальных черт в формировании (предотвращении) зависимости требует экспериментально-психологических исследований, в ходе которых необходимо исключить умозрительные гипотезы.
Из тех же литературных данных известно, что риск развития наркологического заболевания зависит не столько от патологии характера как таковой, сколько от его типа в рамках нормативной выраженности. Причем существуют конституциональные типы, наиболее часто встречающиеся среди наркологических больных. Прежде всего, следует заметить, что, отказавшись от поиска унитарных типов характера, свойственных наркологическим больным, следует обратить внимание на некие общие определяющие свойства разных типов характера. Называются черты характера, наиболее часто приводящие к формированию зависимости. Их можно разделить как минимум на 4 группы по внутреннему содержанию: самосознания, дефензивности, асоциальности и когнитивного дефицита.
Особое внимание исследователей химической зависимости обратило на себя группирование характеров больных по признаку зависимости/независимости психических реакций от внешних условии. Понятие гомо-. гетерономности в психиатрии и наркологии является неким обобщением, разделяющим по основному признаку эндо- и экзогенные психические заболевания. Ге-терономность обозначает свойства высокой зависимости нервной системы и, соответственно, психической деятельности от внешних по отношению к ней условий. Гомономность и, как крайний се вариант, автономность, обозначают малую зависимость или полную независимость психической деятельности от внешних условий. Исходя из определения понятий становится ясно, что гомономные свойства характера являются гетерогенными, т. с. чужеродными для наркозаболевания свойствами. В свою очередь гетерономия является гомогенной для психических расстройств экзогенной природы и отличающихся по определению высокой зависимостью от внешних воздействий.
Представление о гетерономных свойствах психики и характера индивида близко к понятию "полезависимость" в психологии. При внимательном рассмотрении приобретшего в последнее время популярность термина "соза-висимость" (24, 15, 16) его психологическая составляющая предстает как общая склонность к зависимости, становится очевидным его близость к представлениям о гетерономии и поле-зависимости. Созависимость рассматривается даже не как психологический тип, а своеобразное болезненное состояние, главным проявлением которого является крайняя степень полезависимости, как форма психологической аддикции, крайний вариант гетерономного типа характера. Непременное условие определения диагноза созависимости в том, что индивид должен от чего-то или кою-то зависеть, быть постоянно связанным психологически с внешними обстоятельствами. В соответствии с представлениями авторов, болезненное состояние характера под названием "созависимость" в свою очередь проявляется обычно в виде наркологических или невротических заболевай nil.
Перечисленные выше психологические свойства касаются отдельных черт характера, определяя главную суть гомогенных для наркологических заболеваний особенностей характера Указанные выше понятия нуждаются в уточнении. В клинической практике столь общие свойства находят выражение в виде отдельных черт и клинических типов характера. Черты характера, обозначенные понятиями гетерономии, полезависимости или созависимости являются гомогенными для наркозаболевания свойствами характера. Эти свойства характера ко-морбидны наркологическим заболеваниям, т.е. составляют их психологическую основу еще до появления вторичных изменений личности под действием хронического потребления ПАВ. В психодинамическом измерении, выступающем до сих пор как некая альтернатива клиническим представлениям, наиболее ярко явления полезависимости и созависимости выражены в расстройстве личности под названием "пограничный тип личности" (9; 10].
В любом случае, при любом соотношении индивидуальных свойств личность прибегает к потреблению химического ПАВ, потому что нуждается в нем как в каком-то дополнительном условии психической деятельности. Подобный взгляд на роль ПАВ в жизни индивида как на нечто дополнительное, как бы дополняющее личность, некое дополнительное отрицательное свойство личности, нашел выражение в понятии аддикция от английского слова add, что означает прибавлять, присоединять, складывать; addiction — склонность, пагубная привычка или еще более определенно в контексте данной темы: addict — наркоман.
Термин аддикция (addiction) известен еще со времен древнего Рима, когда он обозначал отношения должника по отношению к кредитору [25]. С середины семнадцатого столетия термин приобретает его саморефлексивное сопутствующее значение, описывая следование неистребимой привычке, склонность или пристрастие, симпатию, сочувствие. В течение XIX в. термин аддикция использовался для описания приверженности, глубокого пристрастия, привязанности, поиска, стремления или склонности, например, "увлечения" написанием писем или ботаникой или газетами. Только в конце девятнадцатого столетия термин стал включать зависимость от наркотиков типа морфия, героина, хлорала и кокаина, как одну из многих склонностей и зависимостей.
Со времени первой мировой войны вместо термина алкоголизм по предложению William Collins стали отдавать предпочтение термину аддикция, что отражало новую теорию, согласно которой алкоголизм был больше "болезнью желания" или проблемой более психологической, чем физической. Только тогда "аддикция" начинает определять патологические отношение к наркотикам определенно и терять смысл преданности или преследования. Понятие аддикт стало использоваться в отношении психологической идентичности, которую никогда не обозначало прежде.
Область медицины, занимающаяся исследованием и лечением химически зависимых больных за рубежом с этого времени получила название аддиктология, в то время как в отечественной медицине эта область медицины называется наркология.
Конечно же, краеугольным камнем аддиктологии являются представления о сущности проаддиктивной личности. Из приведенного определения явствует, что аддиктивное поведение, аддиктивные особенности личности или аддиктивная личность могут иметь место и без потребления психоактивных веществ. Аддиктивное поведение является выражением черт личностной зависимости от внешних условий. Личность не самодостаточна и нуждается в получении извне какого-то вещества, энергии или информации одним из проявлений которого является наркологическое заболевание. Аддиктивный характер или как это понимают за рубежом "аддиктивная личность" отражают уже сугубо специфическое преломление черт поле зависимости и проявление их в виде химической зависимости. Подобный характер имеет такую специфику, что находит свое выражение не в любой зависимости, по уже только в зависимости от химических ПАВ, как это понимается за рубежом.
Таким образом, в рамках современной аддиктологии ведущее значение в глазах специалистов приобрели особенности личности больных. Основой аддиктивной личности может быть не только нормативный тип характера или крайний его вариант, но и совершенно определенный личностный дефицит. Представление о расстройстве личности больного с химической зависимостью в смысле се дефекта, который личность пытается смягчить каким-то "добавлением", "дополнением", превращает аддиктоло-гию в своего рода "дефектологию", которой предначертано направлять личность в рациональную сторону при решении личностных проблем.
Определенный личностный дефицит или характерологический дисбаланс больного с химической зависимостью ведет к психосоциальной дезадаптации. Ситуации и условия приобщения к психоактивному веществу подходят как ключ к замку к этим личностным особенностям и вызывают еще большую дезадаптацию. Задача аддиктологии состоит в том, чтобы извлечь больного из этой ситуации, способствовать изменению личности, подобрать иные ситуации и условия, также подходящие к личности индивида как ключ к замку, но уже другого свойства, компенсирующие дефицит и повышающие его адаптацию. Дефект или дефицит по определению подразумевают некую компенсацию, необходимость внешнего дополнения в той области, в которой и наблюдается указанный недостаток.
Введение терминов аддикция и аддиктология позволяло объединить болезненные состояния безотносительно от употребляемого вещества. Больных объединяла их психофизическая зависимость от химических веществ. Это было перспективное обобщение с расчетом на будущее и учетом выделения все новых и новых веществ. Это прозорливое обобщение оправдало себя с выделением зависимости и к различным действиям, не связанным с употреблением химических веществ.
Далее происходило не изменение термина и не привлечение нового понятия, а расширение содержания существующего. С этого момента можно сказать, что аддикция вышла за рамки современной наркологии, как ее понимают в отечественной медицине. В частности, в последние годы произошло внесение в рамки аддиктологии азартных игр и др. действий, вызывающих психофизическую зависимость, хотя азартные игры до сих пор включены в другую рубрику. Согласно критериям, установленным в МКБ-10, заболевание под названием "патологическое влечение к азартным играм" (F 63.0) категоризируется как расстройство привычек и влечений (F 63)" [12; 13].
Однако нельзя сказать, что сам термин не изменился в связи с указанными изменениями ситуации в практической области. В термин аддикция вкладывается не только новое расширенное содержание, но иная лингвистическая трактовка. Как уже говорилось выше, слово аддикт, кроме того, имеет сопутствующий смысл — добавление, обязательное присоединение, без чего не может жить человек. Аддиктом преследуется цель достижения определенного психофизического состояния, введения себя в определенное духовное состояние. При этом наблюдается избыточное использование окружающих объектов, лиц или привычных действий.
Исследователи исходят из возможности развития зависимости (аддикции) не только от вводимых в организм веществ, но и от производимых субъектом действий и сопровождающих их эмоций [7]. Можно встретить термин болезнь зависимого поведения, что объединяет различные виды аддикции, развивающиеся по стереотипу большого наркоманического синдрома [6]. Согласно авторам болезнь зависимого поведения — хроническое психогенное непсихотическое психическое расстройство, заключающееся в этапном патологическом развитии личности, которое приводит к возникновению, закреплению и трансформации патологической потребности в совершении повторных трудно- или неконтролируемых поведенческих актов (эпизоды непреодолимой тяги) [2].
С нашей точки зрения, аддикцию можно определить как систематическое повторение действий, лишенных целесообразности и реального приспособительного значения, возникающее у дефицитарных личностей, как свидетельство психологической декомпенсации и ведущее к снижению социальной адаптации или дезадаптации. Вне указанных действий возникает состояние психофизического дискомфорта, актуализация психологической декомпенсации и личностного дефицита, а также их углубление вследствие возникновения нервно-психических расстройств. Общий признак аддиктивных нарушений в том, что они связаны с двоякими состояниями: сначала сопряжены с удовольствием, а потом — с негативными переживаниями в случае лишения. Лишение какого-нибудь из этих занятий вызывает психофизический дискомфорт или абстиненцию. Подобное двуединство подразумевается самим аддиктом, одинаково привлекает аддикта, что получило название дистрессомания [20].
Если обратиться к МКБ-10, то речь идет не только о разделе (F1) "психические расстройства в связи с употреблением психоактивных веществ" или короче "химическая зависимость". К области аддикции относится и необычное поведение, не связанное с какими-либо психическими заболеваниями (F5 и F6): повышенное половое влечение (F52.7); злоупотребление веществами, не вызывающими зависимости (F55) (?); злоупотребление стероидами и гормонами (F55.5); расстройство привычек и влечений (F 63); патологическое влечение к поджогам (пиромания) (F 63.1); патологическое влечение к воровству (F 63.2) и патологическое влечение к выдергиванию волос (F 63.3).
Причем аддикция подразумевает не только избыточную эксплуатацию внешних условий (повышенное, добавочное поведение), но и недостаток, завышенный отказ (отказ от пищи или аноргазмия). С этой точки зрения к аддикции относятся расстройство половой идентификации (F64 и F66) и фетишизм (F65).
В настоящее время нельзя с полной определенностью очертить круг расстройств поведения, в котором могут проявляться аддикции. Список объектов зависимости достаточно большой: различные ПАВ, компьютерные игры, источники информации (всемирная сеть Интернет), различного рода эстетические наслаждения, работа, культы, высокие технологии и т.д. Некоторые зависимости одобряются обществом, другие с течением времени начинают представлять личностную проблему для индивида, при этом, не являясь социально опасными, третьи имеют статус социально опасных [21]. Приведенная ниже сводная схема содержит лишь примерный перечень вариантов состояния аддикции помимо химической зависимости, сгруппированных по ведущему механизму развития.
Варианты состояния аддикции
• эйфоризирующие
— гиперсексуальность (нимфомания, сатириазис)
— просмотр порнографии (см. электронные формы)
— опиомания
• психостимулирующие, будоражащие
— экстремальная и спортивная деятельность
— просмотр спортивных зрелищ
— игровая, зависимость от азартных игр
— серийные убийства
— клепто-, пиромания
• викарные (заполняющие психологическую пустоту)
— симптом "замещающего шума"
— "запойное" чтение
— созависимость
— светские развлечении
— накопительство
— трудоголизм
• электронные версии предыдущих форм
— компьютерные игры
— избыточное пользование интернетом
— избыточное пользование компьютером
• одурманивания и забвения, погружения в мир грез
— психодизлептики, галлюциногены
— телевизионная, кино-зависимость
• изменения внешности и соматического состояния
— Булимия, анорексия
— анаболические стероиды
Есть основания предположить, что гиперсексуальность (нимфомания и сатириазис) как серьезная медицинская проблема изучена недостаточно, хотя бы из-за очевидных признаков игнорирования данной проблемы в современном обществе. Клинические наблюдения за пациентами, обращающимися за медицинской помощью по иным причинам свидетельствуют, 'потакая проблема существует и имеет выраженный медицинский аспект. Не останавливаясь здесь подробно на этом вопросе, следует" указать, по крайней мере, два важных медицинских аспекта. Гиперсексуальность часто сопряжена с психическими нарушениями или психическом неуравновешенностью и должна учитываться как одна из терапевтических мишеней при проведении лечения. Гиперсексуальность тем или иным образом связана с гормональными нарушениями, сексуальным здоровьем, длительностью тендерной активности и продолжительностью жизни в целом. По меньшей мере, в силу своей периодичности, сексуальная активность имеет сходство с особенностями потребления ПАВ и, по-видимому, подчиняется тем же закономерностям (актуализация первичного и вторичного влечения, наличие патологическою влечения, изменение толерантности и т. д.).
Просмотр порнографии, также в сочетании с электронным вариантом, является суррогатной формой избыточной сексуальной активности, тесно с пей связан и должен рассматриваться вместе с предыдущим болезненным состоянием. Точно так же серийные убийства и по факту и по теоретическим соображениям связаны с явлениями гиперсексуальности.
Опиомания пли избыточный шопинг, т. е. неоправданно частое хождение по магазинам. Существующее в США "общество противников вещей" является своеобразным терапевтическим сообществом по преодолению опиомании.
Необходимо остановиться на коротких пояснениях к приведенной схеме. Симптом "замещающего шума" является одним из выраженных клинических проявлений зависимости от ПАВ [11]. Стремление к замещающему, отвлекающему внимание шуму, преимущественно музыкальному шуму проявляется тем, что в отделении, где находятся больные героиновой наркоманией, постоянно звучит музыка и песни. Больные ни минуту не могут обойтись без них. У больных в палате постоянно и одновременно включены магнитофоны, радио, компьютерные игры, игровые приставки в палате. Больные носят плееры постоянно с собой и слушают их. Спят днем под этот шум и просыпаются, если войти и выключить аппарат, и сопротивляются выключению.
Меньшее значение в этом феномене занимает просмотр телевизионных передач больными. Телевизор они смотрят реже и предпочитают ему живое общение с другими пациентами. Из этого можно заключить, что зрительные раздражители должны обладать значительной силой, чтобы привлечь внимание пациентов, или сопровождаться сильными воздействиями иной модальности. Об этом свидетельствует и выбор телепередач больными — они предпочитают просмотр музыкальных клипов с яркими зрительными эффектами, частым мельканием изображения и громкой музыкой.
При этом у них отмечается тасикинезия, крайняя неусидчивость, непереносимость неподвижной позы. Состояние отличается преобладанием пассивного внимания, акайрией. Стремление к постоянному общению с окружающими происходит из-за того, что больные не могут быть в изоляции, в одиночестве. Они любят беседовать и находятся постоянно Б состоянии общения. Больные всегда находятся у ординаторской, процедурного кабинета, в курилке в беседе с другими больными. При этом они больше говорят сами, чем слушают".
Наблюдается такое состояние, как правило, у героиновых наркоманов в фазу острой абстиненции, а также у больных с иными заболеваниями при гипертермии, болевом синдроме. Очевидно, что стремление к созданию шумового фона является "отвлекающей терапией" и объясняется стремлением заглушить внутренние переживания или физическую боль, недомогание, заполнить психическую пустоту, сенсорный голод, заполнить пустоту, образующуюся после лишения наркотика постоянно звучащей музыкой. При сенсорной депри-вациии, образующейся с выключением видео- и звуковоспроизводящей аппаратуры, больные тотчас погружаются в тягостные, трудно переносимые, прежде всего болевые, ощущения. Больные начинают настаивать на назначении еще большего количества обезболивающих и седативных средств с требованием ввести их в состояние полного бесчувствия, т.е., по сути дела, в состояние наркоза.
Стремление к постоянному общению сами больные объясняют также тем. что им кажется, что их "родственники бросили", "персонал не уделяет внимание", "им свойственна высокая общительность изначально".
Не исключено и значение других психологических механизмов, например стремления преодолеть сенсорную де-привацию из-за нейролептиков или воспроизвести музыкальную, аудиомодальность воспоминаний о состоянии наркотического опьянения. Вышеописанный феномен поднимает вопрос о значении экстерорецепции при абстинент-пом синдроме и при астеническом синдроме, гиперестезии.
Сходное значение имеют такие менее болезненные действия, как жевание жевательной резинки, щелканье семечек подсолнуха и орехов, что подразумевает некое субъективное удовольствие, состоящее в замещающем движении от моторного бездействия и периодического возобновления приятных вкусовых ощущений.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ, ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ФИЛОСОФСКИЕ ВОПРОСЫ АДДИКТОЛОГИИ

Чрезмерное стремление к светским развлечениям и "запойное" чтение с уделением этому занятию большей часта времени известно давно. Личности с аддиктивными наклонностями время наполняли различными светскими развлечениями (визиты, светские рауты), особенно в период, предшествовавший появлению электронных вариантов зависимости.
Избыточное пользование компьютером состоит в проведении большей части досугового времени, в том числе и ночного, за компьютером, использование цифровых накопителей и МРЗ накопителей, карманных компьютеров для развлечений в пути следования по городу, в метро. Время тратится на пользование компьютером и просмотр видеокассет и телепередач в ущерб учебной, производственной деятельности и состоянию здоровья, из-за чего эти лица, в основном молодого возраста, подвергаются постоянной проверке со стороны родителей в отношении времени, проведенного за компьютером.
Компьютерные игры являются одним из способов "ад-диктивной реализации", т.е. ухода от реальности. Аддик-ты — это люди, предпочитающие скрываться от реальных проблем в виртуальном мире. Погружаясь в виртуальную реальность и достигая в ней определенных успехов, человек реализует виртуально имеющиеся потребности. Вместо решения проблем здесь и сейчас человек с головой уходит в "компьютерный мир".
Тех, кто в качестве такого способа ухода от реальных проблем выбирает алкоголь, называют алкоголиками, пар-котики — наркоманами, работу — работоголиками. азартные игры — патологическими гэмблерами, интернет — интернет-зависимыми, компьютерные игры — киберад-диктами и так далее.
В игре кибераддикт чувствует себя комфортно: он сильный, смелый, вооруженный и успешный. Время, проведенное за игрой, не делает ею сильнее и успешнее в реальной жизни. Потому, "возвращаясь" из виртуальною мира в реальный, человек испытывает дискомфорт, ощущает себя маленьким, слабым и беззащитным в агрессивной среде. И желает как можно скорее вернуться туда, где он победитель. [3,4, 14, 17|.
По статистике, процент людей, приобретающих зависимость от классических азартных игр, близок к таковому для интернет-зависимости и составляет 1—5%. Основной критерий, отделяющий обычное увлечение компьютерными играми от зависимости — отсутствие/наличие вреда физическому и психическому здоровью, социальной жизни |5]
В настоящее время интенсивно обсуждается феномен (или заболевание, или синдром) (парко)зависимости от Интернета, или Интернет-аддикции (Internet Addiction Disorder, или IAD). Если для формирования традиционных видов зависимостей требуются годы, то для Интернет-зависимости этот срок резко сокращается |7, 2|
Телевизионная и кино-зависимость проявляется в неоправданно длительном просмотре телевизионных передач с постоянным переключением с одного канала на другой в стремлении успеть просмотреть все передачи одновременно. Переключая канал за каналом, аддикт не в состоянии выключить телевизор, чем уподобляется подопытной мыши, надавливающей на рычаг для включения электрической стимуляции зон удовольствия и погибающей от истощения из-за отказа от иной деятельности.
Стремление к изменению внешности и соматического состояния, выходящему за рамки, свойственные индивиду, — наращивание мышечной массы, превосходящей естественные для человека размеры или. наоборот, похудение вплоть

до истощения или с использованием опасных для здоровья средств, — несомненно относится к болезненному поведению. Булимия, равно как и анорексия связаны с нарушением нормативного пищевого поведения и одинаково свидетельствуют о значительных личностных расстройствах [1J.
Нельзя считать правильным отнесение болезненных форм потребления анаболических стероидов к злоупотреблению веществами, не вызывающими зависимости [18]. По мнению ряда авторов лица, прибегающие к анаболическим стероидам, не способны прекратить их потребление, являются ли они законными или незаконными. Так, стероиды niaspan и FDA, который является комбинацией niaspan и lovastatin, называют потенциально опасным наркотиком, и прогнозируют развитие гипогонадизма (androgenic anabolic steroid induced hypogonadism — AS1H), гепатотоксичности и даже смерть от их потребления, что является только вопросом времени |23].
Исходя из сказанного, можно очертить сферы деятель-посты, которые предположительно могут быть включены в ведение аддиктологии:
• особенности психологического проявления зависи
мой, проаддиктивной личности, ее психологические
свойства;
• болезненные формы поведения в виде зависимостей:
химической, игровой, сексуальной, от еды, трудоголизм и др.;
• клиника и лечение, психотерапия, социотерапия и
реабилитация лиц с указанными расстройствами;
• социальные вопросы, проблемы стоящие перед дру
гими членами общества, связанные с этими личностями.
Согласно К. Schneider (1928) лица с расстройствами личности распределяются на страдающих от своей ненормальности и заставляющих страдать от нее общество. Практически важно то, что первая группа состоит из людей, которые сами идут к врачам и ищут их помощи, а вторая, попадает под врачебное наблюдение по желанию окружающих |8]. Последующая после такого предположения реальная практика оказания медицинской помощи этому разделению соответствовала. Различное отношение к своему психическому состоянию и заболеванию и соответствующее различие в поведении стало практическим основанием для разделения больных. В результате такого деления больные попали в ведение различных психиатрических служб. Психиатрия была разделена на две области: помогающая лицам, страдающим от своего психического состояния и самостоятельно обращающимся к врачам за всесторонней помощью: и медикаментозной, и психотерапевтической, и социальной. Лица, страдающие от собственных психических особенностей и отличающиеся обеспокоенностью за свое здоровье, получали помощь от специалистов в пограничной психиатрии.
Другая часть больных — это те, кто не признавал себя больным и получал психиатрическое освидетельствование и лечение по принуждению в той или иной степени. Часть из них оказывались под наблюдением пенитенциарной системы, если к тому же еще и вступали в противоречие с законом |22|. Другая часть составила контингент наркологической службы. В результате произошло негласное противопоставление наркологической помощи и пограничной психиатрии. Ад-диктология в таком случае становится отдельной областью практической работы с проблемными личностями.
Становится понятно, кто будет практически заниматься аддиктивными личностями, у которых еще не сформировались признаки наркологических заболеваний. Работа с аддиктивными личностями по определению адресована медицинским психологам, социальным работникам и психиатрам, занятым в области пограничной психиатрии. В то же время наркологическая помощь представляется как часть аддиктологии и направлена палиц со сформировавшимися признаками химической и иной зависимости. Все указанные специалисты призваны заниматься аддиктивными личностями, но на разных этапах формирования аддиктивного поведения. Наркология, наконец, обретает возможность разделить ответственность за профилактику зависимых расстройств со специалистами в области аддиктологии и сосредоточиться на медико-биологических аспектах устранения уже развившихся болезненных состояний.
Заключение
Изложенный взгляд на содержание понятия аддикция и аддиктология представляет собой некий проект, настоятельно, впрочем, навязываемый практикой без ожидания теоретических решений. Поэтому возможна дискуссия в отношении содержания термина. Можно оставить значение слова аддикт как наркоман, а аддиктология — как синоним слова наркология, т. с. область медицинской помощи, адресованной лицам, злоупотребляющими химическими веществами.
Вместе с тем, следует напомнить, что расширительная трактовка возникает из требований практики, которая свидетельствует о появлении контингентов больных, не охваченных наблюдением наркологов и психиатров. Речь идет о зависимости от экстремальной деятельности, викарных увлечений, забвения, погружения в мир грез, в том числе электронных версий этого поведения и анаболических стероидов. Практика стремительного появления новых форм зависимости, в том числе и не связанных с химическими веществами, расширяет сферу расстройств, подпадающих под определение аддиктивного поведения.
Сам по себе этот факт создает потребность привлечения для объединяющего объяснения всего многообразия этих болезненных привязанностей более отвлеченных общих признаков. Эти обобщающие признаки находятся в сфере личностных особенностей больных. Речь идет о таких особенностях личности как гетерономия, полезави-симость и, наконец, аддиктивпые особенности личности.
Список литературы
1. Александср Ф. Психосоматическая медицина. Принципы и
практическое применение. — М: ЭКСМО-Пресс, 2002. — 352 с.
2. Андреев А С, Анцыборов А.В. Интернет-аддикция как
форма зависимого поведения. — 2004. / http://www.nar-
com.ru/ideas/common/15.html
3. Бурлаков И.В Психология компьютерных игр / Наука и
жизнь. — 1999. — №5, 6,8,9/ http://psyberia.ru/biblio/psygame.zip
4. Бурлаков И.В. Компьютерные игры / Игра и дети. — 2005.
http://psybcria.ru/biblio/compgame.zip
5. Бурова В.А. Кибераддикт — человек играющий? — 2005. /
http://psyberia.ru/biblio/cybergame.zip
6. Бухановский А.О. и др. Болезнь зависимого поведения /
Методические рекомендации. — Ростов-на-Дону, 2001.
7. Войскунский А.Е. Психологические исследования фено
мена интернет-аддикции / 2-я Российская конференция по эко
логической психологин. Тезисы. (Москва, 12—14 апреля 2000 г.).
- М.: Экопсицентр РОСС. — С. 251-253.
8. Ганнушкин П.Б. Клиника психопатий: их статика, динамика,
систематика. Некоторые обшие соображения и данные. Психоло
гия индивидуальных различий. Тексты / Под ред. Ю.Б. Гиппенрей-
тер, В.Я. Романова. - М: Изд-во МГУ, 1982. - С. 262-269.
9. Даренский И.Д. и соавт. Личностные и средовые факторы
развития зависимости от психоактивных веществ // Руководство
по наркологии. — М.: Медпрактика-М, 2002. — С. 161 — 181.
10. Даренский И.Д. и соавт. Психотерапия наркологических
больных // Руководство для врачей-наркологов. — М.: Медпрак
тика-М, 2002. -С. 120-171.
11. Даренский И.Д. Расширенная клиническая оценка состо
яния наркологических больных// Наркология. — 2003. — №8. —
С. 34-38.
12. Даренский И. Д., Акопян B.C. Болезненное пристрастие к
азартным играм / Аддиктология. — 2005. — №1.
13. Даренский И. Д., Акопян B.C. Психотерапия при болез
ненном пристрастии к азартным играм / Наркология. — 2005. —
№5. - С. 58-61
14. Клюшкина О. Воля к игре: исследование игроков казино
2005 / psyberia.ru/biblio/kazino.zip
15. Москаленко В.Д. Алкоголизм — семейная болезнь. —
М., 2002.
16. Москаленко В.Д. Зависимость и созависимость в семьях
больных алкоголизмом // Вопросы наркологии. — 1995. 2. —
С. 76-79.
17. Псрежогин Л.О. Интернет-аддикция в подростковой сре
де 2005 / psyberia.ru/biblio/inadd.zip
18. Психические расстройства и расстройства поведения
(F00-F99) (Класс V М КБ-10, адаптированный для использования
в Российской Федерации) / Под общей ред. Казаковцева Б.А.,
Голланда В.Б. - М.: МЗ России, 1998. - 512 с.
19. Пятницкая И.Н. Клиническая наркология. — Л.: Меди
цина, 1994.
20. Сугоняко А.П. Химиодистрессомания (Причины и по
следствия наркологических болезней и их профилактика). —
Красноярск: Изд. Красноярск, университета, 1988.
21. Шабалина В.В. Зависимое поведение школьников. —
СПб, 2001.
22. Jaffe J.H., Babor Th.F., Fishbein D.H. Alcoholics, agression
and antisocial personality // J. Stud. Alcohol. — 1988. — Vol. 49. —
№3. - P. 211-218.
23. Scally M. С // Br. J. Addict. - 1991. - Jun; 86(6):759-68
24. Shaef A. W. Co-Dependense. Misunderstood — Mistreated.
Perenial Library: Hurper and Row Publischers. San Francisco etc.,
1986. - 115 p.
25. Zicger S. Addiction in the nineteenth century. — 2005.
http://www.victorianweb.org/icons2/victorian2.gif

Addictology as scientific discipline and area of practical activity
DARENSKY I.D.
Dr. med. sci., professor of deptm. addictology, Faculty of postdiplom vocational training MMA, Moscow
Concept addiction, addictiv person are considered as the person requiring for any additional condition of mental activity, in something adding the person, certain additional negative property of the person. Such extension interpretation arises from the requirements, dictate by practice, which testifies to occurrence of quota of the patients who have been not covered with supervision narcologist and the psychiatrists.

Статья отсканирована из пилотного выпуска журнала аддиктология. Вордовский вариант взят отсюда
http://www.narkotema.tpi.ru/page.jsp?rid=11&id=98

@темы: Наркология on-line

---

[аддиктолог]

Сегодня произошло знаменательное событие, у нашего сообщества появился сайт друг

Сайт называется "Без наркотиков"

---

О новой инициативе

[Susanin]

NEWSru.com :: В России

Онищенко поддержал идею ФСКН планово тестировать всех школьников на наркотики

Главный санитарный врач РФ Геннадий Онищенко считает, что тестирование
российских школьников на наркотики в рамках ежегодной диспансеризации
поможет остановить рост наркомании и будет способствовать профилактике
ВИЧ-инфекции и гепатита.

По мнению главы Роспотребнадзора, которое он высказал в четверг "Интерфаксу",
в таких планах нет никакого нарушения прав человека, хотя эту тему
"активно навязывали и навязывают сторонники международной наркомафии".

По словам Онищенко, например, всех детей в обязательном порядкеобследуют на туберкулез, и это не считается нарушением прав. "Когда наших детей путем ухищрений и запугиваний сажают на иглу, о защите их

прав уж точно никто не думает", - добавил глава Роспотребнадзора.

Как считает Онищенко, тестирование позволит на ранней стадии выявить
наркозависимость, когда медики еще смогут помочь ребенку. Более того,
главный санитарный врач считает возможным обследование школьника и в
том случае, если "у родителей, медиков или педагогов появятся
сомнения, связанные с изменением поведения ребенка, в связи с тем, что
пропадают вещи и деньги из дома".

Как подчеркнул глава Роспотребнадзора, чтобы не было субъективизма,
нужно всю процедуру обследования прописать в законе, чтобы защитить
права ребенка - при каких показаниях проводятся тесты, при каких
условиях, где и кем.

Накануне о планах российских школьников тестировать на наркотики
в рамках плановой диспансеризации заявил директор Федеральной службы РФ
по наркоконтролю Виктор Иванов. На вопрос о добровольности этой
процедуры Иванов привел странный аргумент: "У вас же не спрашивают,
брать ли анализ на билирубин, эритроциты и так далее". Как считает
глава ФСКН, анализы у взрослых все равно берут, даже если они не хотят
их сдавать: "Просто берут анализ и все. Вы воспринимаете это как
данность".

Как пояснил Иванов, в рамках диспансеризации медики дети будут сдаватьанализ крови или мочи, а специалисты, кроме выяснения других показателей, проведут проверку на метаболизм от наркотиков. Как заверил глава ФСКН, результаты тестирования на наркотики останутся врачебной

тайной, о них будет знать ребенок и его родители.

Свою тревогу в связи с такими планами Наркоконтроля уже высказали
правозащитники. Как считают эксперты, если родителей что-то беспокоит в
поведении ребенка, они могут сами провести необходимые тесты.
Тестирование на наркотики как обязательный пункт диспансеризации, без
согласия детей и родителей станет нарушением прав человека, считают
правозащитники. Они не верят, что результаты тестирования на самом деле
могут остаться врачебной тайной.

 

По официальным данным ФСКН, в России - до 2,5 млн наркоманов.

Ежегодно от последствий употребления наркотиков умирают 30 тыс. россиян.

По информации Наркоконтроля, Россия стала мировым лидером по употреблению афганского героина – 90% российских наркоманов употребляют именно его.

http://www.newsru.com/russia/08oct2009/narko.html

" /> Тут на самом деле все не так просто, как нам пытаются показать.

1. Начнем с цифр. В сатье допущена одна мелкая неточность (не наю намеренно или по незнанию) которая все усложняет. Итак дело в том что героин потребляют не 90% наркоманов в России, а 90% наркоманов состоящих на учете в наркологических диспансерах. На самом деле самым распространенным наркотическим веществом является ... Правильно конопля. Более того опиаты уступают по популярности ее и таким вещам как стимуляторы (Экстази, "Лёд" ну а что бы не быть голословным http://www.diary.ru/~narkolog/p58702381.htm. Просто поскольку героин бодяжат больше всего, при опийной наркомании чаще и ярче проявляются соматические нарушение. Более того сейчас подростки почти не злоупотребляют опиатами, предпочитая более дешевую и более привлекательную для них коноплю К чему я все это говорил. Анализы нужно сдавать срау на большое количество наркотиков + ВИЧ и Гепатиты (ну раз есть воможность)

2.Ну хорошо нашли мы следы наркотиков, сообщили родителям, а дальше то что? Что делать родителям? Более того а вы уверены что они захотят что то делать? Созависимость это страшная штука, главная беда которой это то что созависимому выгодно что его близкий зависим. Ну а как пример приведу одну бывшую соседку по дому. Ее сын алкоголик, пьет не просыхая, а она ходит и просит деньги в долг, что бы купить ему водки.

3. Ну и наконец фактор наиболее приземленный и вроде бы имеющий лишь косвенное значение. И все же - откуда бабло брать будем? Дело то недешевое. И ведь это должна быть не единичная акция а программа идущая постоянно.
Ах да чуть не забыл, про четвертый факт - где будет проходить обследование, кто его будет проводить, и когда? Это вопросы которые напрашиваются и которые я бы лично попросил осветить сразу

 

ИМХО закон еще очень и очень сырой и нужно его прорабатывать. Причем не только юристам и врачам но и тем кто реально работает с детьми

@темы: Имею мнение

---

немного истории

[Susanin]

Нашел интересную статью, посвященную потреблению наркотиков в Советской России (с момента революции по двадцатые годы). Очень интересные цифры

Потребление наркотиков в Советской России (1917-1920-е годы)

C. Панин

В обыденном сознании всплеск употребления наркотиков в России устойчиво связы­вается с постсоветским периодом отечественной истории. Мы же попытаемся пока­зать, что российское общество и ранее переживало "наркотический бум", а именно в первые годы после событий 1917 года. Конечно, не следует думать, что после прихода большевиков к власти население России впервые познакомилось с наркотиками. В состав России входили регионы, где потребление наркотических веществ было тра­диционным (Средняя Азия, Дольний Восток, Кавказ, Сибирь). Кроме того, культур­ные и экономические центры, такие, как Москва и Петербург, всегда находились во главе научного и духовного прогресса: философских течений, модных веяний, вне­дрения новых лекарств. Немаловажно и то, что в Россию, обладавшую обширной сырьевой базой для производства наркотиков, они ввозились из сопредельных госу­дарств. ИзКитая, Персии и Европы до революции ввозились контрабандные товары, в том числе и наркотические средства. Так, в 1895 г. в Приморскую область было завезено из Маньчжурии 4 тыс. пудов опиума, а П. Веденский свидетельствовал, что в 1904 г. из Персии контрабандным путем ввезли 26 881 пуд опиума. В годы первой русской революции ввоз наркотиков увеличился в 20 раз [1]. Ввезенные наркотики легко находили своих потребителей, в первую очередь среди населения пригранич­ных областей.В XIX в. в России появились морфинисты, эфироманы, курильщики гашиша. Вначале XX в. наркотики стали сопутствующим элементом культуры мо­дерна в России [2]. Так, например, Георгий Иванов, поэт "серебряного века",вспоми­нал, как ему из вежливости пришлось выкуритьс известным в предреволюционные годы питерским журналистом В.А. Бонди толстую папиросу, набитую гашишем [3]. В это же время в Российскую Империю проник кокаин, уже очень модный в Европе наркотик. Он имел хождение главным образом в столичных ночных увеселительных заведениях.Его называли "наркотиком для богатых" [4].

Октябрь 1917г., помимо политического строя, коренным образом изменил и тип российского наркомана, явно его демократизировав. Огромную роль в этом процес­се, помимо революционных событий, сыграла мировая война. Известный исследова­тель этой проблемы Э. Йоэль писал,что "война не только привела в соприкоснове­ние с морфием громадное количество людей, но и само назначение опиатов в ее условиях, происходило менее сдержано, чем в нормальное время... Медико-полицей­ский надзор, особенно в первые годы после войны, проводился недостаточно строго, и доверенные лица не всегда соблюдали всю осторожность, необходимую при выдаче этих медикаментов" [5]. Помимо этого, вследствие слабой охраны границ, происходил усиленный контрабандный ввоз германского кокаина из оккупированных немцами местностей через прифронтовую полосу - Псков, Ригу, Оршу и из Финляндии через Кронштадт [6]. Стимулировал рост наркомании и запрет на производство спиртных напитков. При этом фактически отсутствовало сколько-нибудь серьезное противо­действие властей распространению наркотических веществ.

Распространение потребления морфия во многом было обусловлено мировой и гражданской войнами. Чем ближе был под рукой шприц и морфий,тем легче было стать морфинистом. Чем больше в окружении было морфинистов, тем легче было им стать. Врачебная и военная профессии в исследуемый период этому особенно благо­приятствовали. К примеру, поданным Военно-Медицинской Академии (куда сво­бодно принимали гражданских лиц) из 42 больных, прошедших через клинику в 1919-1922гг., было 5 женщин и 37 мужчин. Из них: врачей - 6, медицинских сестер- 2, фельдшеров - 11, санитар - 1, студентов медиков - 4, жена врача -1, офицеров - 8, матросов - 4, солдат - 9, агроном - 1, адвокат - 1. То есть мы видим, что больше половины морфини­стов было из медицинской среды. Как писал доктор В.А. Горовой-Шалтан: "Из, по меньшей мере, десятка медицинских учреждений, в которых мне приходилось рабо­тать в годы войны и последнее время, я не помню ни одного, где я не сталкивался бы с морфинистами из числа персонала". Он же описывал следующий случай. Офицер с фронта попал в лазарет, где из 6 медицинских сестер 4 были морфинистками. В связи с жалобами на нерезкие головные боли и не вполне хороший сон, сестры, без назначения врача, сразу предложили больному морфий, а соседи посоветовали к нему прибегнуть и даже дали свой шприц. Через год он прекратил колоться. Но через некоторое время попал в другой полк, где встретил приятеля морфиниста, не смог устоять перед искушением и вновь "сел на иглу". Даже на одном из кораблей Балтий­ского флота в разгар революционных событий был раскрыт "клуб морфинистов". Его членами были вполне "революционные "матросы, не только организованно прово­дившие "заседания" и приобретавшие наркотики, но даже вербовавшие новых чле­нов для своего клуба [7].

Не был забыт в новых условиях и кокаин. В мае 1917 г. была раскрыта крупная шайка, промышлявшая торговлей кокаином. Ее главарь А.Вольман имел связь с аптечным депо в Германии, откуда получал товар через Швецию и продавал его в Петрограде и Москве. Люди Вольмана в Петрограде торговали кокаином в лавке, помещавшейся в доме № 10 по Щербакову переулку, имели по городу ряд конспира­тивных квартир, где устраивали так называемые вечеринки секты Сатаны. Подобная же шайка торговцев кокаином была раскрыта в мае 1918 г.: восемь человек, во главе с неким Смирновым, снимали несколько меблированных комнат на углу Невского проспекта и Пушкинской улицы. При обыске у них был обнаружен кокаин в таблет­ках, а также драгоценности и меха. Задержанные признались, что сбывали кокаин в обмен на краденые вещи, которые потом продавали на рынке [8]. При этом продол­жали употребляться и "традиционные" для дореволюционной России наркотики, к примеру, эфир. Двоюродный брат М.С. Урицкого Б.Г. Каплун, считавший себя богемной личностью, в первые постреволюционные годы управляющий делами Пет­роградского совета, был печально известен тем, что приглашал к себе поэтов и художников понюхать конфискованного большевиками эфира. Правда, сам Каплун только изображал из себя эфиромана, но слабостям других потакал с явным удо­вольствием, по-видимому, рассматривая употребление наркотиков как некий код богемной жизни. Для получения конфискованного эфира его посещали такие лич­ности, как Анненков и Гумилев [9].

В новой России наркомания перестала быть "столичной болезнью". Она раз­вивалась в губернских, уездных городах и даже в сельской местности. За ряд лет наркомания превратилась в своего рода бытовое явление [10]. Наркотики, употреб­лявшиеся в Советской России, подразделялись на легкие (гашиш, опий), средней тяжести (кокаин, морфий) и тяжелые (героин), последствия употребления которых сильно различались. Лидерами по потреблению являлись кокаин и, в известной степени, морфий.

Эпоха нэпа стала временем расцвета кокаинизма. О его популярности говорит тот факт, что в "Словаре жаргона преступников" этот наркот икимел восемь сино­нимов, больше, чем все остальные вместе взятые: антрацит, кикер, кокс, марафет, мел, мура, нюхара, нюхта. Сюда также необходимо добавить "белую фею" и "беше­ный порошок" [11]. Кокаин являлся в исследуемое время наиболее удобным для по­требителей наркотиком - он не требовал специальной обстановки, как опиум или гашиш, или шприца, как морфий. Его втягивали в нос с гусиного пера, ладони, ногтя, бумажки и т. п. Периодическое употребление кокаина вело,в конечном ито­ге, к духовной и физической деградации личности. Известный врач-нарколог А.С. Шоломович описал в своей книге (1926 г.) следующий случай: "У одной матери сын подросток, плотный крепкий мальчик, которого все звали "толстячком", - три дня пропадал в каком то притоне, где его выучили нюхать кокаин. Когда мать нашла его там - она едва узнала своего "толстячка": перед ней был оборванный, худой, исто­щенный человек, весь синий, с провалившимися щеками и глазами, с темными губами, весь разбитый настолько, что у него не хватало сил выйти из притона". Однако следует отметить, что на пути к потребителю кокаин, в отличие от морфия, многократно разбавлялся торговцами разного уровня аспирином, мелом, хинином и т. п. Чистый кокаин-"кошка" очень редко поступал на рынки городов. Это объяс­няет, почему многие кокаинисты в 1920-е гг. принимали по 30-40 гр. в день без серьезных последствий [12].

Достать наркотики в 1920-е гг. не составляло особого труда. Их можно было купить на рынках городов. Чаще всего такую торговлю вели мальчишки-беспризор­ники. Однако и взрослые занимались доходным промыслом. Так, например, в 1921 г. в Городище на рынке был задержан житель Симбирской губернии Ф.И. Лупанов, торговавший кодеином, кофеином, морфием и др. Проститутки также участвовали в "наркотическом бизнесе". Известный исследователь проблем проституции С. Висло­ух,писал в середине 1920-х гг.: "Торговля марафетом...и иными средствами самозаб­вения почти целиком находится в руках проституток" [13]. Часто наркоманы получали вожделенное вещество в городских аптеках по поддельному рецепту. Однако это был самый опасный путь приобретения наркотиков.

В первую очередь наркотики принимали представители маргинальных групп: беспризорники, проститутки и т. д. Одно из первых исследований наркотизма, про­веденное в 1924 г. М.Н. Гернетом показало, что "дети улицы" очень хорошо были знакомы с кокаином, который употребляло 82% опрошенных. Подобную же ситуа­цию выявил в ходе исследования и P.M.Зиман. В результате опроса 150 беспризор­ных подростков ему удалосьустановить, что 106 из них (70,7%) употребляли кокаин более или менее продолжительное время [14].

Влияние, оказывавшееся кокаином на малолетних потребителей, былоеще бо­лее губительным, чем на взрослых. Опросы беспризорных детей обих состоянии во время "занюханности", проведенные в 1920-е гг. выявили следующую картину. Дети были нечувствительны к холоду, голоду и иным житейским невзгодам. Имея доста­точно кокаина, они могли по несколько дней не есть и не спать и были мало чув­ствительны к побоям. "Тепло","есть совсем не хочется", "тебя бьют, а не больно совсем, только потом, как пройдет понюшка, тело от побоев болит". Выход из кока­инового опьянения, как правило, был связан с резкими головными болями, чув­ствами усталости, сонливости, разбитости и резкой тягой к новой "понюшке". А при отсутствии последней, у ребят очень часто наблюдался психоз, сопровождав­шийся галлюцинациями. В конечном итоге употребление кокаина детьми приводи­ло к целому букету душевных недугов,физическому, психическому и моральному вырождению личности [15].

Не лучше обстояло дело и в среде проституток. Так, в 1924 г. из 573 заполнив­ших анкету московских проституток 410 (71,5%) сознались в пристрастии к нарко­тикам. Среди харьковских публичных женщин в середине 1920-х гг. доля употреб­лявших наркотики была еще выше -76,3%. По данным уголовного розыска среди профессиональных проституток Пензы в 1924 г. 25% регулярно потребляли нарко­тики [16].

Наркотики получили распространение среди представителей преступного мира. В блатном жаргоне появились даже специальные термины, обозначающие употреб­ление кокаина. В 1923 г. среди опрошенных заключенных арестных домов Москвы 11,5% оказались кокаинистами [17]. Однако крупные преступные авторитеты презри­тельно относились к "нюхарям". считая, что кокаин притупляет реакцию, столь необходимую в их деле. При этом наркотики стали элементом многих преступлений.Появились даже специальные термины: "брать на мопса", "брать на собаку". Они означали усыпление наркотиком. Наркотики, посредством которых оно достигалось, назывались "темнота" [18].

В 1920-е гг. проявилась тенденция, ранее не характерная для России. Наркоти­ки стали проникать в "чистые" социальные слои, а именно, в среду молодых рабочих. Причины распространения наркотиков следует искать в тесной связи рабочих с проститутками. Не в последнюю очередь этому способствовал запрет в первой половине 1920-х гг. на производство водки, традиционного элемента рабочего досуга. В поис­ках замены рабочие нередко уходили в мир "белой феи". Так, по данным М.Т.Белоусовой рабочие составляли 10,7% среди российских наркоманов. Употребление наркотических веществ в 1920-е гг. получило распространение и в среде творческой интеллигенции и даже среди работников правоохранительных органов [19].

Косвенным свидетельством распространения наркотиков в стабильных слоях городских жителей являются данные о работе наркодиспансеров. Так,например, если в 1924 г. в московские наркодиспансеры обратилось 2124 больных, то в 1928 г. - 16 836. Конечно, большинство обратившихся были алкоголиками, но порядка 20% больных были наркоманами. Большинство наркоманов были в возрасте 20-25 лет, примерно пятую часть составляли женщины, четверть уже имела психические отклонения [20]. Интересно, что в большинстве случаев (38%) наркотики начинали упот­реблять в 15--20лет, а алкоголь - с 10-15 лет. Очень часто исследователи 1920-х гг. фиксировали мотивы приобщения к наркотикам, которые мало отличаются оттех, что фиксируют современные ученые, а именно: "для компании", "все испытать", "взвин­титься" [21].

Анализ законодательства периода 1917-1921 гг. показывает, что в то время был предусмотрен такой состав преступления, как изготовление наркотических веществ и торговля ими. С 1919 г. за распространение наркотиков стали арестовывать и приго­варивать к лишению свободы на 10 лет и более. Суровые меры, однако, не давали должного эффекта. В УК 1922 г. упомянутый состав преступления отсутствовал. Он появился лишь в1924 г. (ст. 140 д) и сохранился в УК 1926 г. (ст. 104). Санкции этих статей предусматривали наказание в виде лишение свободы на срок до трех лет. При этом употребление наркотических веществ не преследовалось и не считалось пре­ступлением. К середине 1920-х гг. государство взяло под контроль производство и торговлю наркотиками. Декрет ВЦИК и СНК РСФСРот 6 ноября 1924 г. "О мерах регулирования торговли наркотическими веществами", воспрещал свободное обра­щение опия, кокаина и их производных. Теперь ввоз и производство наркотиков ставились подконтроль государства [22].

Новая власть рассматривала наркоманию, как наследие "проклятого прошлого". Это способствовало тому, что 1920-е гг. стали временем либерального отношения к наркоманам. К примеру, в начале 1925 г. конференция Наркосекции Мосздравотдела решительно высказалась против идеи административного воздействия на наркома­нов и создания лагерей для них, что, в свою очередь, предлагал НКВД. Принудитель­ное лечение допускалось только для определенной категории "социально-опасных" наркоманов, с "полной гарантией от административного произвола". Во многом, вла­стные инициативы 1920-х гг. по отношению к "наркоману" предвосхитили самое гуманное отношение к этим больным людям, характерное сегодня для многих запад­ных стран. Иллюстрацией этого может служить политика местных властей в Сверд­ловске. До 1929 г.наркоманы г. Свердловска имели возможность получить наркотики без особых затруднений в любой аптеке. В 1929 г. распоряжением Горздравотдела наркоманы были прикреплены к одной аптеке, где наркотикиим отпускались по рецептам наркопункта [23]. Государство взяло на себя заботу о жизни и лечении боль­ных наркоманией и тем самым ликвидировало для них необходимость добывать нар­котики преступным путем.

В исследуемый период политику властей в отношении наркоманов вполном смысле можно назвать социальным контролем. Основную тяжесть вработе с нарко­манами и проведение профилактических мероприятий взялина себя органы здраво­охранения, а именно наркосекции, наркопункты и наркодиспансеры различного уров­ня, которые начали создаваться в РСФСРв середине 1920-х годов. К примеру, в Москве лечение больных наркоманией проводили районные наркологи при районных тубдиспансерах и врачи специализированного наркодиспансера [24]. Постепенно стали создаваться учреждения для лечения детей-наркоманов. Кроме того, наркоманам ока­зывали и психиатрическую помощь. В среднем за два годакаждый наркоман ложился в психиатрическую лечебницу (клинику) от 2 до 5раз и пребывал там 62 дня [25]. Конеч­но этого было недостаточно, ноэто был явный прогресс.

Главный удар по наркомании был нанесен в 1925 г., когда власть санкциониро­вала выпуск водки. Население России имело устойчивую культурно одобряемую тра­дициюупотребления крепкого спиртного. Она не давала человеку в условиях нали­чия легко доступного крепкого спиртного и затрудненного допуска к наркотикам (во второй половине 1920-х гг. произошло укрепление государственной границы, тамож­ни, ужесточился контроль за отпуском и использованием обезболивающих препара­тов в больницах и аптеках) случайно "подсесть" на морфий.

Наркотический бум постепенно спадал. Однако в разных регионах это про­изошло в разное время: в провинции раньше, а в столичных городах позднее. В конце изучаемого периода потребление наркотиков в странезначительно снизи­лось, даже в среде столичных маргиналов. Так,например, в первом квартале 1929 г. из 778 посещений Василеостровскогорайонного нарколога (Ленинград) только 91 приходилось на наркоманов, изчисла последних лишь 15 было первичных. Среди пациентов наркологическойамбулатории при ленинградской больнице им. Эрисмана за июнь-август 1929г. наркоманов было еще меньше - 28 из 989. Кроме того, в конце 1920-хгг. изменилась и структура потребляемых наркотиков, место кокаина, каксамого распространенного наркотика, заняли гашиш и анаша, то естьлегкие наркотики [26].

В середине 1930-х гг. изучение наркоманиив России было прекращено, и за ее развитием просто перестали следить. На протяжении многих десятилетий в нашей стране было не принято говорить о наркомании в советском обществе ничего, кроме того, что "у нас ее нет". Но это несоответствовало действительности, так как ясно, что и после 1920-х гг.население страны советов не отказалось от наркотиков и нар­комания, как социальное явление, продолжала существовать.

Примечания

1.Сборник консульских донесений. Вып. 9. СПб. 1906, с. 350;РОМАНОВА Г.Н. Значение русско-китайских торговых связей в хозяйственномосвоении Дальнего Востока. - Хо­зяйственное освоение русского ДальнегоВостока в эпоху капитализма. Владивосток. 1989, с. 139.

2. LINCOLN W.B. In War`s Dark Shadow: The Russians before the Great War. N. Y. 1983, p. 351.

3. ЛЕВИНА Н.Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920-1930 годы. СПб. 1999, с. 28.

4. ШКАРОВСКИЙ М. Семь имен "кошки": расцвет наркомании в 1917-1920-е годы. - Невский Архив. Вып. 3. СПб. 1997, с. 467.

5. ЙОЭЛЬ Э. Лечение наркомании. Харьков. 1930, с. 27.

6. ШКАРОВСКИЙ М. Ук. соч, с. 468.

7. ГОРОВОЙ-ШАЛТАН В.А. Морфинизм, его распространение и профилактика. - Вопросы наркологии. Вып. 2. М. 1928, с. 48.

8. МУСАЕВ В.И. Преступность в Петрограде в 1917-1921 гг. и борьба с ней. СПб. 2001, с. 176.

9. ЛЕВИНА Н.Б. Наркоман из наркомата. - Вечерний Санкт-Петербург.1996, 12 апреля; АННЕНКОВ Ю.П. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. В2-х томах. Т. 1. Л. 1991, с. 454- 455.

10. РАПОПОРТ А.М. Кокаинизм и преступность. - Преступник и преступность. Вып. 1. М. 1926, с. 80.

11. Словарь жаргона преступников (блатная музыка). М. 1927 (для внутреннего пользования). Репр. изд. М. 1990, с. 7-196.

12. ШКАРОВСКИЙ М. Ук. соч, с. 470, 472; ШОЛОМОВИЧ А.С. Кокаин иего жертвы. М. 1926, с. 22; ЛЕВИНА Н.Б. "Белая фея", или Как наводилимарафет в Советской России. - Родина, 1996, № 10, с. 66.

13. ВИСЛОУХ С. Проституция и наркомания. - Рабочий суд, 1925, № 7-8, с. 321.

14. ГЕРНЕТ М.Н. Сотня детей-наркоманов. - Вопросы наркологии. Вып.1. М. 1926, с. 34-38; ЗИМАН P.M. О кокаинизме у детей. - Вопросынаркологии. Вып. 1. М. 1926, с. 28.

15. ДУБРОВИН В.Г. Клиническая картина кокаинизма в детском возрасте. - Вопросы нарко­логии. Вып. 2. М. 1928, с. 66-75.

16. ВИСЛОУХ С. Ук. соч., с. 317-322.

17. ТЕРЕШКОВИЧ. Наркотизм и преступность. - Вопросы наркологии. Вып. 1. М. 1926, с. 89.

18. ШКАРОВСКИЙ М. Ук. соч., с. 474; Словарь жаргона преступников, с. 18, 152, 162.

19. БЕЛОУСОВА М.Т. Кокаинизм на материале институтасудебно-психиатрической эксперти­зы. - Преступник и преступность. Вып.1. М. 1926, с. 98.

20. Девиантность и социальный контроль в России (XIX-XX вв.):тенденции и социологичес­кое осмысление. СПб. 2000, с. 47; ШОЛОМОВИЧА.С. Отчет о диспансерной борьбе с наркотизмом в Москве. - Вопросынаркологии. Вып. 1. М. 1926, с. 71-86.

21. БЕЛОУСОВА М.Т. Ук. соч., с. 99; РАПОПОРТ A.M. Ук. соч, с. 80.

22. Уголовный кодекс РСФСР. М. 1925, с. 34; Собрание кодексов РСФСР. М. 1927, с. 681.

23. ШКАРОВСКИЙ М. Ук. соч., с. 475; БАХТИЯРОВ В.А. К вопросу о наркомании. Сверд­ловск. 1936.

24. ШОЛОМОВИЧ А.С. Отчет о диспансерной борьбе, с. 74-75.

25. РОДИОНОВ С.М. О наркомании(морфинизм и кокаинизм) по данным Психиатрической клиники медицинскогоинститута и Преображенской больницы. - Вопросы наркологии. Вып. 1. М.1926, с. 91.

26. ШКАРОВСКИЙ М. Ук. соч., с. 476-477.

© Вопросы истории. 2003. № 8. С. 129-134.

@темы: История проблемы

---

[Susanin]

Нашел новый, интересный сайт SIRPATIP. Система Информации на Русском языке по Профилактике Алкогольных, табачных и прочих Интоксикатных Проблем. Встречаются там довольно любопытные статьи. Например: "Являются ли занятия спортом средством профилактики потребления алкоголя и табака?"

В настоящее время необходимость проведения эффективных действий с целью снижения потребления табака и алкоголя среди населения, особенно его молодой части, стала все чаще признаваться государственными деятелями пост-советских стран. Дело уже доходит до государственного финансирования программ с соответствующими целями. И если такое финансирование планируется, то очень важно обеспечить его эффективное использование. В пост-советских странах одним из основных приоритетов расходования средств в таких программах является финансовая поддержка спортивной инфраструктуры. Премьер-министр России В.В.Путин в 2008 году сказал: «Для нас настоящим бедствием стали курение и пьянство. И бороться с этим злом надо, конечно же, не путем запретов или повышения цен. Считаю, что здесь мы не должны жалеть денег на спорт». В Украине разрабатывается государственная целевая программа «Здоровая нация», при этом в смете финансирования программы более 90% средств намечается выделить на создание условий для поощрения занятий спортом среди населения, особенно молодежи.

Всемирная организация здравоохранения, проанализировав ситуацию с аномально высокой смертностью среди взрослых в восточно-европейских странах, обозначила четыре основных направления действий для снижения этой смертности: 1) снижение потребления алкоголя; 2) снижение потребления табака; 3) поощрение более здорового питания (вкратце, снижение потребления соли, сахара и животных жиров при повышении потребления овощей, фруктов и растительных жиров); 4) поощрение физической активности (минимум 30 минут ходьбы в день, при этом физическая деятельность в рабочее время принципиально не отличается от занятий спортом в свободное время). Работа по каждому направлению повышает эффект работы по другим направлениям, но не заменяет их.

Принято считать, что поощрение занятий спортом, особенно среди молодежи, является эффективным средством профилактики потребления алкоголя и табака. Это мнение обосновывается следующими соображениями: 1) занятия спортом занимают свободное время людей, которое, в противном случае, будет потрачено на деятельность, связанную с потреблением алкоголя и табака; 2) для достижения высоких результатов в спорте нужно снижать потребление алкоголя и табака, так как они негативно влияют на физическое состояние; 3) руководители спортивных организаций могут наказать своих подопечных за употребление алкоголя и табака.

Эти соображения воспринимаются в наших странах как аксиомы, поэтому никаких исследований для их проверки не проводилось. Однако в США и других странах было решено убедиться в справедливости данного мнения, используя данные разнообразных опросов, в которых респондентам задавались вопросы как об употреблении алкоголя и табака, так и о занятиях спортом. В данной работе мы проанализируем результаты исследований на эту тему. Сразу оговоримся, что, хотя в опросах задавались вопросы и о других веществах, от нелегальных наркотиков до веществ, относящихся к спортивному допингу, мы ограничимся анализом результатов исследований, касающихся двух наиболее популярных легальных наркотических веществ – табака и алкоголя.
Занятия спортом и употребление табака

Результаты опросов, проведенных в США [1-10], Швейцарии [11, 12], Германии [13], Франции [14, 15], Бразилии [16], Финляндии [17] говорят о том, что распространенность курения среди тех, кто занимается спортом, заметно меньше, чем среди тех, кто им не занимается.

Однако опросы выявили и неожиданные закономерности, например, среди американских студентов-спортсменов уровень потребления бездымного табака был заметно выше [3, 7, 18].

Более того, как показало одно исследование, интенсивность занятиями спортом (при учете факторов расы и года обучения) была достоверно сопряжена с потреблением бездымного табака, а взаимосвязь с курением отсутствовала [9].

Хотя результаты опросов демонстрируют то, что среди занимающихся спортом молодых людей распространенность курения обычно заметно ниже, закономерно возникает вопрос о том, является ли занятие спортом причиной отказа от курения, либо дело в том, что существуют некоторые третьи параметры, которые одновременно влияют и на вероятность занятий спортом, и на вероятность курения.

Например, сравнение подростков из бедных и богатых социально-экономических групп показало, что подростки из бедных групп меньше занимаются спортом [19]. С другой стороны, результаты обзора разнообразных исследований подростков из разных социально-экономических групп показали, что для бедных подростков характерна не только пониженная физическая активность, но и более бедная диета, однако при этом повышенная распространенность курения [20]. Что касается потребления алкоголя, то существенных различий между подростками из разных социально-экономических групп не обнаружено.

Сырые результаты опроса афро-американских подростков были аналогичны результатам других опросов: занимающиеся спортом подростки курили в меньшей степени. Однако когда были учтены такие факторы как пол, социально-экономический статус, самооценка, успеваемость в школе и другие, взаимосвязь между спортом и курением перестала быть статистически значимой [21].
Занятия спортом и употребление алкоголя

Что касается алкоголя, то результаты анализа нередко тех же опросов, что были упомянуты выше по поводу курения, и проведенных в США [1, 4, 8, 10, 22-25], Швейцарии [11-12], Бразилии [16], Канаде [26], Франции [27], Великобритании [28], Германии [13, 29], показали ситуацию, противоположную потреблению табака: те респонденты, которые занимались спортом, употребляли алкоголь не в меньшей, а в большей степени, при этом нередко до состояния опьянения.

Лишь в таких странах как Италия [30] и Исландия [31] опросы выявили противоположную тенденцию: занимающиеся спортом студенты употребляли меньше алкоголя.

Особенно характерным был повышенный среди спортсменов уровень рискованного поведения под влиянием алкоголя (например, вождения в нетрезвом состоянии) [8, 32-34].

Более того, было обнаружено, что занятия спортом в юности приводят к повышенному риску вождения в нетрезвом состоянии во взрослом возрасте [35].

При разделении участников опросов-спортсменов на виды спорта, которыми они занимаются, было обнаружено, что занятия одними видами спорта могут быть связаны с повышенным уровнем потребления алкоголя и/или табака, а другими видами – с пониженным [36, 37].

Кроме того, следует учесть, что занятия спортом влияют не только на самих спортсменов, но и на тех, кого называют «болельщиками». Опросы показали, что среди тех американских учащихся, которые сами спортом не занимаются, но «болеют» за других, уровень пьянства и связанных с алкоголем проблем резко повышен [38].
Влияние спорта на факторы потребления алкоголя и табака

Причины того, почему молодые люди начинают употреблять алкоголь или табак, известны достаточно хорошо, и поэтому целесообразно рассмотреть, насколько занятия спортом могут повлиять на эти причины. С одной стороны, очевидно, что на общественные факторы, такие как цены на алкогольные и табачные изделия, запреты на употребление алкоголя и табака в определенных местах и ситуациях, занятия спортом повлиять вряд ли смогут.

Однако следует принять во внимание такой общественный фактор, как реклама. Хотя проблема использования спортивных событий для рекламы алкогольных и табачных изделий не является предметом настоящего обзора, очевидно, что такая реклама оказывает большое воздействие на тех, кто занимается тем видом спорта, который используется для рекламы. Возможно, более низкий уровень курения (при более высоком уровне потребления алкоголя) среди юных спортсменов связан с тем, что запреты табачной рекламы в большинстве стран являются более строгими, чем запреты алкогольной рекламы. К тому же в последнее время лишь немногие спортсмены осмеливались участвовать в рекламе сигарет (за исключением косвенной рекламы в гонках Формула 1, которая к настоящему времени уже почти всюду запрещена), тогда как в алкогольной рекламе нередко заняты довольно известные спортсмены. Например, такие известные спортсмены Украины, как братья Кличко и Андрей Шевченко красовались на биллбордах с рекламой пива. Приведенные результаты опросов еще раз показывают, что алкогольные дельцы помогают спорту не ради благотворительности, они возвращают свои рекламно-спонсорские деньги с прибылью, привлекая к выпивкам юных спортсменов и болельщиков.

Что же касается индивидуальных факторов, то обычно выделяют следующие причины, почему подростки начинают курить или выпивать:

1) Риск. Характерным для подросткового возраста является постепенное освоение более рискованных видов поведения: в первый раз самому перейти через дорогу, в первый раз поехать в другой город без родителей и т.д. Употребление алкоголя и табака связано с риском, и этим оно для подростков (в отличие от взрослых) привлекательно. Занятия спортом также связаны с риском неудачи, травмы и других последствий. Более осторожные дети в меньшей степени склонны как к занятиям спортом, так и к употреблению алкоголя и табака.

2) Принадлежность к группе. Многие подростки начинают заниматься спортом, чтобы стать членом группы часто более старших подростков. Если эти старшие подростки выпивают или курят, то они вольно или невольно навязывают эти нормы своим юным товарищам. Однако если в спортивной секции отношение к алкоголю и табаку резко негативное, это может предотвратить начало употребления алкоголя и табака ее новыми членами. Важно отметить, что такое отношение отнюдь не является естественным для спортивных секций, его нужно целенаправленно формировать. Не занимающиеся спортом подростки могут быть более склонны к индивидуальным занятиям, и на них данный фактор действует в меньшей степени.

3) Стремление походить на своих кумиров. Помимо целенаправленной рекламы алкоголя и табака во время спортивных состязаний (к счастью, все более редкой, благодаря запретам), нередко можно увидеть курящих и выпивающих спортсменов и тренеров. Например, более высокий уровень потребления жевательного табака среди юных американских спортсменов может быть частично обусловлен тем, что этот вид табака употребляют известные американские бейсболисты [39]. Пресса может подробно описывать даже редкие случаи публичного употребления алкоголя и табака спортсменами, формируя у подростков мнение, что почти все известные спортсмены пьют и курят. В противовес этому можно целенаправленно демонстрировать спортсменов и тренеров, которые полностью отказались от алкоголя (см. adic.org.ua/mnat/abstainers/ABS-sport.doc , adic.org.ua/mnat/abstainers/ABS-trener.doc , adic.org.ua/mnat/abstainers/ABS-football.doc).

4) Стресс. Подростки подвержены стрессам так же, как и взрослые, но в меньшей мере знакомы со способами противостояния стрессу. Занятия спортом, с одной стороны, могут стать именно такими здоровыми способами снятия стресса, с другой стороны, они могут вызывать дополнительные стрессовые ситуации, справиться с которыми подросток может попытаться с помощью алкоголя и табака. И хотя научные исследования показывают, что сами по себе алкоголь и табак реально не могут помочь совладать со стрессом, широко распространенное противоположное мнение и примеры других людей могут, путем самовнушения, приводить к временному облегчению, что вскоре может превратить употребление алкоголя и табака (под предлогом снятия стресса) в зависимость.

Таким образом, мы видим, что занятия спортом сами по себе не могут повлиять ни на общественные, ни на индивидуальные факторы, препятствующие началу и продолжению потребления алкоголя или табака подростками. Только целенаправленное формирование негативного отношения к алкоголю и табаку руководителями и лидерами спортивных сообществ, создание обстановки, в которой употребление не допускается, может превратить занятия спортом в средство профилактики.

При этом, помимо моральных соображений, для профилактических действий могут быть использованы сугубо профессиональные соображения, так как употребление алкоголя и табака приводит к ухудшению спортивных показателей.

Общеизвестно, что алкоголь негативно влияет на координацию движений, что может быть важно во многих видах спорта.

Курение негативно воздействует на функции легких, из-за чего курящие спортсмены быстрее «выдыхаются». К тому же недавние исследования показали, что организм курильщиков хуже восстанавливает запасы энергии, так как восстановление запасов гликогена в их мышечной ткани происходит с меньшей скоростью, чем у некурящих [40].

Следует также учесть возможность получения спортсменами травмы. Потребление алкоголя усиливает вероятность травмы из-за нарушения координации движений и склонности провоцировать на более рискованное поведение, а курение замедляет и ухудшает восстановление после переломов и иных травм.

Однако, какие именно профилактические действия обладают доказанной эффективностью, пока неясно. В недавнем обзоре [41] исследований, посвященных целенаправленным действиям спортивных организаций по формированию более здорового поведения среди молодежи, не было выявлено ни одного исследования, соответствующего методологическим критериям оценки эффективности таких действий. И хотя существует множество сообщений о конкретных действиях, которые давали позитивный результат (например, [42]), их пока нельзя уверенно рекомендовать для внедрения, так как эффективность таких действий остается не доказанной.
Выводы

Анализ проведенных научных исследований позволяет сделать следующие выводы:

1. Занятия спортом не приводят автоматически к благоприятным для здоровья изменениям в поведении подростков. Более того, занятия спортом могут приводить к тому, что подростки становятся более склонными к нездоровому и более рискованному поведению, такому как выпивки или вождение автомобиля в нетрезвом состоянии.
2. Хотя в большинстве проведенных исследований было обнаружено, что занимающиеся спортом подростки обычно меньше курят, но при этом обычно больше выпивают, эта тенденция проявляется далеко не всегда. Ее проявления частично зависят как от факторов, которые трудно изменить (таких как социально-экономический статус), так и от факторов, которые поддаются влиянию (выбор вида спорта, которым занимается подросток). В последнем случае позитивное или негативное воздействие может быть связано не столько с видом спорта, как таковым, сколько с личностью тренера или традициями в отношении употребления алкоголя или табака среди представителей данного вида спорта.
3. При анализе привлечения молодежи к спорту нельзя игнорировать такую группу подростков, которые сами спортом не занимаются, но при этом «болеют» либо за своих спортивных товарищей по учебе, либо за спортивных кумиров, сидя у телевизора. Такое «боление» сопряжено с нездоровым поведением, в частности, повышенным потреблением алкоголя.
4. Для улучшения спортивных результатов и предотвращения спортивных травм и их последствий целесообразно формировать резко негативное отношение к употреблению алкоголя и табака в спортивных сообществах, пропагандировать примеры спортсменов, полностью отказавшихся от употребления алкоголя и табака.

В целом же можно сказать, что увеличение финансирования спорта само по себе вряд ли сможет повлиять на уровень потребления алкоголя и табака среди молодежи и населения в целом. Однако эффективная профилактика их потребления может и должна стать частью работы спортивных сообществ.
Литература

1. Aaron, DJ., SR Dearwater, R. Anderson, T. Olsen, AM. Kriska, and RE Laporte. Physical activity and the initiation of high-risk health behaviors in adolescents. Med. Sci. Sports Exerc., 1995, Vol. 27, No. 12, pp. 1639-1645.
2. Baumert PW Jr, Henderson JM, Thompson NJ. Health risk behaviors of adolescent participants in organized sports. J Adolesc Health. 1998, Jun;22(6):460-5.
3. Castrucci BC, Gerlach KK, Kaufman NJ, Orleans CT. Tobacco use and cessation behavior among adolescents participating in organized sports. Am J Health Behav. 2004 Jan-Feb;28(1):63-71.
4. Dunn MS, Wang MQ. Effects of physical activity on substance use among college students. American Journal of Health Studies, 2003, 18 (2/3), pp. 126-132.
5. Emmons K. M., Wechsler H., Dowdall G., Abraham M. Predictors of smoking among US college students. Am. J. Public Health, 1998, 88: 104-107.
6. Melnick MJ, Miller KE, Sabo DF, Farrell MP, Barnes GM. Tobacco use among high school athletes and nonatheletes: results of the 1997 youth risk behavior survey. Adolescence. 2001 Winter; 36(144):727-47.
7. Pate RR, Trost SG, Levin S, Dowda M. Sports participation and health-related behaviors among US youth. Arch Pediatr Adolesc Med., 2000;154:904-911.
8. Rainey CJ, McKeown RE, Sargent RG, Valois RF. Patterns of tobacco and alcohol use among sedentary, exercising, nonathletic, and athletic youth. J Sch Health. 1996, Jan;66(1):27-32.
9. Rigotti N. A., Lee J. E., Wechsler H. US college students’ use of tobacco products: results of a national survey. J. Am. Med. Assoc., 2000, 284: 699-705.
10. Wechsler H, Davenport AE, Dowdall GW, Grossman SJ, Zanakos SI.Binge drinking, tobacco, and illicit drug use and involvement in college athletics. A survey of students at 140 American colleges. J Am Coll Health. 1997 Mar;45(5):195-200.
11. Ferron С, Narring F., Cauderay M.and Michaud P.-A.. Sport activity in adolescence: associations with health perceptions and experimental behaviours. Health Education Research, 1999, Vol. 14, No. 2, 225-233.
12. Michaud PA, Jeannin A, Suris JC. Correlates of extracurricular sport participation among Swiss adolescents. Eur J Pediatr. 2006 Aug;165(8):546-55.
13. Abel, T., Broer, M. and Siegrist, J. Gesundheitsverhalten bei jungen Erwachsenen: Empirische Analysen komplexer Verhalensmuster und ihrer Determinanten. Sozial und Präventivmedizin, 1992, 37, 293–300.
14. Arvers P, Choquet M. [Sporting activities and psychoactive substance use. Data abstracted from the French part of the European School Survey on Alcohol and other Drugs (ESPAD 99)][Article in French] Ann Med Interne (Paris). 2003 Jun; 154 Spec No 1:S25-34.
15. Sasco AJ, Merrill RM, Benhaïm-Luzon V, Gérard JP, Freyer G. Trends in tobacco smoking among adolescents in Lyon, France. Eur J Cancer. 2003 Mar;39(4):496-504.
16. Rueda Silva LVE, Malbergier A, Andrade Stempliuk V, Guerra de Andrade A. Factors associated with drug and alcohol use among university students. Revista de Sande Publica, Apr. 2006, vol.40, no.2.
17. Paavola M ., Vartiainen E , Haukkala A .. Smoking, alcohol use, and physical activity: A 13-year longitudinal study ranging from adolescence into adulthood. Journal of Adolescent Health , 2004, Volume 35 , Issue 3: 238 – 244.
18. Davis TC, Arnold C, Nandy I, Bocchini JA, Gottlieb A, George RB, Berkel H. Tobacco use among male high school athletes. J Adolesc Health. 1997 Aug;21(2):97-101.
19. Tuinstra J, Groothoff JW, van den Heuvel WJ, Post D. Socio-economic differences in health risk behavior in adolescence: do they exist? Soc Sci Med. 1998 Jul;47(1):67-74.
20. Hanson MD, Chen E. Socioeconomic status and health behaviors in adolescence: a review of the literature. J Behav Med. 2007 Jun;30(3):263-85. Epub 2007 May 20.
21. D'Elio MA, Mundt DJ, Bush PJ, Iannotti RJ. Healthful behaviors: do they protect African-American, urban preadolescents from abusable substance use? Am J Health Promotion,. 1993;7:354-363.
22. Leichliter JS, Meilman PW, Presley CA, Cashin JR. Alcohol use and related consequences among students with varying levels of involvement in college athletics. J Am Coll Health. 1998 May;46(6):257-62.
23. Martens MP, Dams-O'Connor K, Beck NC. A systematic review of college student-athlete drinking: Prevalence rates, sport-related factors, and interventions. J Subst Abuse Treat. 2006 Oct;31(3):305-16. Epub 2006 Jul 25.
24. Nelson TF, Wechsler H. Alcohol and college athletes. Medicine & Science in Sports & Exercise, Vol. 33, No. 1, 2001, pp. 43-47.
25. Skolnick, AA. Studies Raise Doubt about Benefits of Athletics Reducing Unhealthy Behavior among Adolescents. Journal of the American Medical Association. 1993;270:798–799.
26. Faulkner, RA., Slaterry CM. The relationship of physical activity to alcohol consumption in youth, 15–16 years old. Canadian Journal of Public Health, 1990, 100, 172–180.
27. Lorente FO, Souville M, Griffet J Grélot L. Participation in sports and alcohol consumption among French adolescents Addictive Behaviors Volume 29, Issue 5, July 2004, Pages 941-946.
28. Poortinga W. Associations of physical activity with smoking and alcohol consumption: a sport or occupation effect? Prev Med. 2007 Jul;45(1):66-70.
29. Sygusch R. Youth sport--youth health. An overview of the current state of research. [Article in German]. Bundesgesundheitsblatt Gesundheitsforschung Gesundheitsschutz. 2005 Aug;48(8):863-72.
30. Donato, F., Assanelli, D., Marconi, M., Corsini, C., Rosa, G. and Monarca, S. Alcohol consumption among high school students and young athletes in North Italy. Revue d’Epidémiologie et de Santé Publique, 1994, 42, 198–206.
31. Thorlindsson, T. () Sport participation, smoking, and drug and alcohol use among Icelandic youth. Sociology of Sport Journal, 1989, 6, 136–143.
32. Kokotailo PK, Henry BC, Koscik RE, Fleming MF, Landry GL. Substance use and other health risk behaviors in collegiate athletes. Clin J Sport Med. 1996 Jul;6(3):183-9.
33. Nattiv A, Puffer JC, Green GA. Lifestyles and health risks of collegiate athletes: a multi-center study. Clin J Sport Med. 1997 Oct;7(4):262-72.
34. Yusko DA, Buckman JF, White HR, Pandina RJ. Alcohol, tobacco, illicit drugs, and performance enhancers: a comparison of use by college student athletes and nonathletes. J Am Coll Health. 2008 Nov-Dec;57(3):281-90.
35. Hartmann D, Massoglia M. Re-Assessing the Relationship between High School Sports Participation and Deviance: Evidence of Enduring, Bifurcated Effects. Sociol Q. 2007; 48(3): 485–505.
36. Peretti-Watel P, Guagliardo V, Verger P, Pruvost J, Mignon P, Obadia Y. Sporting activity and drug use: Alcohol, cigarette and cannabis use among elite student athletes. Addiction. 2003 Sep; 98(9):1249-56.
37. Moore M., Werch C. Sport and physical activity participation and substance use among adolescents. Journal of Adolescent Health, 2005, 36, Issue 6: 486 – 493.
38. Nelson TF, Wechsler H. More sports fans drank alcohol, engaged in binge drinking, had a heavy drinking style and reported alcohol-related problems than nonfans. School spirits: alcohol and collegiate sports fans. Addict Behav. 2003 Jan-Feb;28(1):1-11.
39. Connolly G N, Orleans C T, and Blum A. Snuffing tobacco out of sport. Am J Public Health. 1992 March; 82(3): 351–353.
40. Price TB, Krishnan'Sarin S, Rothman DL. Smoking impairs muscle recovery from exercise. Am J Physiol Endocrinol Metab. 2003 Jul;285(1):E116'22. Epub 2003 Mar 11.
41. Werch C, Moore M, DiClemente CC, Owen DM, Jobli E, Bledsoe R. A sport-based intervention for preventing alcohol use and promoting physical activity among adolescents. J Sch Health. 2003 Dec;73(10):380-8.
42. Priest N, Armstrong R, Doyle J, Waters E. Policy interventions implemented through sporting organisations for promoting healthy behaviour change. Cochrane Database Syst Rev. 2008 Jul 16;(3):CD004809.
В общем свести можно к простому утверждению "Если в тупую приучить подростка к спорту - это не гарантирует того что подросток не будет злоупотреблять ПАВ. Но если подростку который занимается спортом, целенаправленно, методично и грамотно формировать негативное отношение к ПАВ (например показывая то что они мешают заниматься спортом) + показывать людей которые не злоупотребляют и при этом успешны в спорте то эффект может быть положительным

@темы: Ссылки, Наркология on-line

---

Концептуальные основы организации профилактической работы в образовательной среде

[Susanin]

Современные модели профилактической деятельности

 

Традиционно еще до недавнего времени вопросами противодействия наркомании в основном занимались сотрудники правоохранительных органов и медицинских учреждений. Оказание медицинской помощи больным наркоманией и реабилитация наркозависимых - деятельность, направленная на лиц, уже вовлеченных в проблему наркопотребления, требующая огромных усилий и материальных затрат при достаточной низкой эффективности.

В этой связи на сегодняшний день относительно новым и наиболее эффективным и перспективным направлением антинаркотической деятельности является предупреждение даже единичной пробы наркотика.
В целом профилактика зависимостей от наркотиков и дру¬гих психоактивных веществ может быть определена как комплекс социальных, образовательных и медико-психологических мероприятий, направленных на предотвращение распространения и употребления психоактивных веществ (ПАВ), а также предупреждение развития и ликвидации негативных личностных, социальных и медицинских последствий злоупотребления ПАВ (безнадзорность, преступность, рост сопутствующих наркомании заболеваний и т.д.).
Данное определение предусматривает наличие трех основных целей профилактической работы, на основании которых Всемирной Организацией Здравоохранения была принята классификация профилактики, предусматривающая первичную, вторичную и третичную ее формы.
Первичная профилактика направлена на предупреждение приобщения к употреблению психоактивных веществ, вызывающих болезненную зависимость. Это работа с популяцией условно здоровых людей, а также с так называемой группой риска наркотизации.
Свое воплощение первичная профилактика находит в различных моделях ее реализации. Так, можно выделить семь основных моделей первичной профилактики, имеющие свои достоинства и недостатки.
1. Модель моральных принципов
2. Модель запугивания
3. Модель фактических знаний
4. Модель аффективного обучения
5. Модель улучшения здоровья
6. Модель альтернативной деятельности
7. Модель жизненных навыков
Программы, разработанные в рамках этих моделей, различаются по стратегии ведения профилактической работы и показывают разную эффективность при работе с различными категориями населения.

1. Модель моральных принципов.
В основе этой модели лежит представление о том, что использование психоактивных веществ является аморальным, противоречит нормам нравственности, религиозным догмам.
Чаще, программы, разработанные в рамках этого направления, принимают форму кампаний публичных выступлений, лекций, направленные на убеждение слушателей не следовать подобному поведению или прекратить таковое.
Такой подход пропогандирует здоровые моральные принципы и может оказаться эффективным, если постоянно поддерживается в рамках семейного воспитания. Особенно эффективность его повышается, если в семье придерживаются и воплощают в жизни декларируемые поведенческие и моральные нормы.
В противном случае, эффект программ может оказаться краткосрочным, особенно при отсутствии позитивного подкрепления социального опыта и наличии негативных факторов окружающей среды.

2. Модель запугивания.
Программы, основанные на этой модели, основываются на убеждении, что «население можно заставить не употреблять наркотики, если информационные кампании начнут подчеркивать опасность такого поведения». Суть кампаний, в рамках подобных представлений, заключается в демонстрации, описании, обсуждении негативных, устрашающих последствий потребления психоактивных веществ.
Такие программы могут удержать людей от начала потребления психоактивных веществ, особенно, если в отношении источника устрашающей информации у реципиента отсутствует критика. В частности, элементы запугивания могут быть эффективными в работе с младшими школьниками.
При работе с молодежью использование подобных программ может оказаться неэффективным. Это связано с естественной тенденцией молодых людей вовлекаться в рискованное поведение. Таким образом, могут возникать противоречия между картиной, описываемой кампанией запугивания и собственным опытом аудитории относительно обсуждаемых веществ. Слушатели могут воспринимать информацию как утрированную, необоснованную или не имеющую отношения к действительности.
3. Модель фактических знаний
Информационные программы предполагают предоставление потенциальным потребителям ПАВ реальных фактов о наркотиках и последствиях их употребления. В отличие от программ запугивания, в рамках модели фактических знаний, слушателям позволяют сделать выбор в отношении наркотиков на основании объективной информации.
Несмотря на то, что подобные программы предполагают большую личностную включенность, активность и заинтересованность участников, эффект их проведения схож с программами, ориентированными на запугивание. Исследования показали, что предоставление информации может стимулировать любопытство к наркотическим веществам, и спровоцировать начало их употребления.
Поэтому при проведении программ, разработанных на основании модели фактических знаний, необходимо соблюдать принцип запретной информации. А именно, не предоставлять информацию о привлекательных эффектах наркотиков, способах их приготовления и употребления.
В настоящее время, исследователи эффективности профилактических программ пришли к единодушному мнению, что изолированное применение информационных программ не дает желаемого результата, однако они входят как один из важнейших блоков в большинство современных программ профилактики.
4. Модель аффективного обучения
В программах аффективного обучения фокусируется внимание на коррекции некоторых личностных дефицитов, предрасполагающих к употреблению ПАВ. Модель аффективного обучения базируется на предположении, что тенденция употреблять наркотики должна уменьшиться или исчезнуть, если такие дефициты будут преодолены.
Задачами профилактической работы являются: развитие навыков распознавания и выражения эмоций; развитие рефлексии; формирование способности принимать ответственные решения; повышение самооценки; осознание значимых ценностей.
Оценка эффективности данных программ показала, что после их проведения, происходит улучшение межличностных отношений в группе подростков, с которыми проводились занятия, изменяются установки в отношении ПАВ в сторону негативного отношения. Но, к сожалению, с течением времени данные изменения были утрачены.
В настоящее время содержательная часть программ аффективного обучения включается во все разработанные программы профилактики злоупотребления ПАВ.
5. Модель улучшения здоровья
Программы предполагают усиление контроля над детерминантами здоровья, и как следствие его улучшение. Основной целью является развитие жизненных навыков и компетенции у ребенка и подростка таким образом, чтобы он мог определять и контролировать условия, определяющие состояние здоровья, а также усиливать влияния благоприятных для здоровья средовых факторов. Программы ориентируются на изменения среды, интегрируя школьную и семейную системы.
Подход с позиций улучшения здоровья особенно эффективен при работе с индивидами, мотивированными и готовыми на заботу о собственном здоровье.
Эффективность программ укрепления здоровья по сравнению с другими программами в наибольшей степени зависит от окружающей социальной среды. Поэтому в современных российских условиях, по мнению ряда авторов, использовать подход укрепления здоровья трудно из-за недостатка средств и невозможности изменения всей системы образования.
6. Модель альтернативной деятельности
Программы, предполагающие вовлечение в альтернативную деятельность, базируются на положении, что уменьшению распространения зависимости от ПАВ способствует значимая деятельность. Можно выделить четыре варианта программ, которые основываются на модели поведенческой альтернативы.
1) Предложение позитивной деятельности (например, путешествий), которая вызывает сильные эмоции и предполагает преодоления разного рода препятствий.
2) Поощрения участия во всех видах позитивной активности.
3) Индивидуальный подбор активности в соответствии со специфическими личностными потребностями.
4) Создание групп поддержки молодых людей, заботящихся об активном выборе своей жизненной позиции.
Особое значение позитивной активности придается в работе с младшими школьниками, для которых ценность достижений имеет принципиальное значение для формирования социальных ролей.
7. Модель обучения жизненных навыкам
Программа жизненных навыков была создана, исходя из комплексного анализа социальных и психологических факторов, влияющих на формирование зависимого поведения. Основная задача такой профилактики - помочь ребенку противостоять этим факторам наиболее эффективным и безопасным способом.
Содержание программ формирования жизненных навыков включает в себя развитие самоуважения детей, уверенности в себе, самоконтроля и самоподдержки. Кроме того, предполагается информирование детей и подростков о негативных социальных и физиологических последствиях употребления психоактивных веществ, о потворствующих употреблению ПАВ влияниях среды (сверстников, СМИ), коррекция преувеличенных представлений о распространенности курения, употребления алкоголя и наркотиков среди сверстников.
Эти программы получили наибольшую распространение и самую высокую оценку эффективности в США, а в связи с активной деятельностью благотворительной организации «Life Skills International», учрежденной в 1991 году и занимающейся разработкой и распространением программ формирования здорового образа жизни во многих странах мира, первые отечественные программы также могут быть отнесены к категории программ обучения жизненным навыкам.
Рассмотрим более подробно теоретические основы данного подхода, как наиболее эффективно реализующего профилактические цели.
Теоретические основы программ жизненных навыков
Понятие «навыки» в данной теории имеет не совсем традиционное значение. Так, в традиционном понимание «навык» - это автоматизированное, отрепетированное предметное действие, реализуемое при отсутствии сознательной регуляции и контроля. В контексте концепции жизненных навыков, это умения и способности, которые проявляются в опыте. В понятии навыки здесь делается акцент на то, что это реализованные умения, которые работают, которыми человек пользуется в повседневной жизни. Среди них есть и способы поведения, и способы мыслить, и принимать решения.
Понятие «жизненные навыки» определяется Все¬мирной организацией здравоохранения как «способности адап¬тивного и положительного поведения, которые позволяют лич¬ности адекватно взаимодействовать с повседневной жизнью». Данная теория базируется на понятии об изменении поведения, а практическая ее реализация в профилактических программах использует методы поведенческой психологии. Этот теоретический подход был сформулирован на основе двух теорий - теории социального научения А. Бандуры и теории проблемного поведения Р. Джессора.
А. Бандура считает, что люди учатся опосредствованно, наблюдая и моделируя других людей, с которыми тот или иной человек связывает определенную модель поведения и на основе обучения навыкам, которые дают уверенность человеку, что он сможет практиковать такое поведение. Это конкретное условие называется самоэффективностью, которая включает в себя способность преодолевать любые барьеры на пути осуществления конкретного поведения.
Например, тренировка навыка отказа от психоактивного вещества является важной деятельностью, ведущей к уверенности в себе в подобной реальной ситуации.
Джессор выдвигает теорию отклоняющегося поведения, в которой учитывает не только социально-психологические факторы, но и биологические, и средовые. Отклоняющееся поведение является таковым только в рамках определенной системы ценностей и предполагает ответную реакцию окружающих, пытающихся остановить его. Часто критерием отклоняющегося поведения служит возраст. То, что допустимо в среде взрослых, рассматривается как отклонение у детей. Например, употребление алкоголя, курение, сексуальная активность.
Отклоняющееся поведение выполняет необходимые подросткам функции. Например, оно может стать средством преодоления неуспеха. Для тех, кто плохо учится, отклоняющееся поведение - способ достижения некоторого социального статуса.
Наибольшей опасности отклоняющегося поведения подвергаются подростки, не обладающие навыками преодоления стресса, тревожные, не умеющие справляться с различными трудными жизненными ситуациями. Затруднения в межличностных отношениях и связанный с ним психологический дискомфорт порождает отклонения в поведении. Было бы наивным считать, что в этих обстоятельствах достаточно объяснения того, насколько вредны психоактивные вещества. Для ребенка, озабоченного проблемами межличностного взаимодействия, не умеющего эффективно общаться, преодолевать тревогу стресс, знания о вреде ПАВ бесполезны. Различные виды отклоняющегося поведения - это симптомы одного синдрома. Они происходят из одних и тех же психологических причин. Поэтому профилактика, направленная на причины, создает возможность предупреждения всех отклонений одновременно, практична и эффективна.
Теория А. Бандуры связывает направление обучения жизненным навыкам с социальными влияниями, теория Джессора - с социально-психологическими направлениями, учитывающим проблемы, которые являются актуальными в подростковом и молодом возрасте.
Программы жизненных навыков охватывают три области:
 информация и социальная резистентность, имеющая целью специальную превенцию употребления наркотиков;
 развитие личностных копинг-навыков;
 обучение социальным навыкам.
Первый компонент программы - информационный. Он заключается в сообщении сведений о здоровье, о вреде употребления наркотиков, социальной недопустимости их употребления.
Второй компонент представляет собой развитие самоуправляемого поведения, сфокусированного на выбранном жизненном стиле, разработку планов самосовершенствования, развитие самооценки, социальной чувствительности и личностного контроля, обучения стратегиям принятия решений, устойчивости к влияниям социальной среды и давлению сверстников, имеющих опыт употребления ПАВ.
Преодоление личностной и ситуационной тревоги - еще одно важное направление программ развития жизненных навыков. Участники программ обучаются различным техникам, редуцирующим тревогу, способствующим самоуправлению и релаксации, когда это необходимо.
Третий важный компонент программ - обучение различным социальным навыкам.
В программу обучения жизненным навыкам Всемирная орга¬низация здравоохранения предлагает включить следующие:
1. Принятие ответственных решений и самостоятельного разрешения проблем реализуется для формирования умения выходить из затруднительных жизненных ситуаций; ответственности за непричинение вреда здоровью окружающих; ответственности; повышения ценности здоровья.
2. Навык творческого и критического мышления реализуется для формирования оценочного отношения к собственному поведению и поведению окружающих; умения планировать свое будущее; позитивной когнитивной переработки информации.
3. Формирование навыков эффективной коммуникации будет способствовать установлению конструктивных отношений с окружающими, разрешению конфликтных ситуаций; умению отстаивать свою позицию и права.
4. Развитие навыка рефлексии и эмпатии формируется для анализа мотивов своего поведения и поведения окружающих, а также эмоциональных состояний, мыслительной деятельности.
5. Управление эмоциональным состоянием и навыки преодоления ситуаций, связанных со стрессом, реализуется в целях выработки уверенного поведения в ситуациях стресса, саморегуляции аффективных состояний и конструктивного выражения своих эмоций.
Современные исследователи отмечают пять главных достоинств данного подхода: концептуальная четкость и простота, эмпиризм и рационализм, высокая и наглядная эффективность методов.
Профилактическая работа в рамках концепции жизненных навыков проводится не только силами педагогов и психологов. Весьма эффективным оказался метод привлечения самих подростков к проведению профилактических занятий.

@темы: Вопросы и ответы

---

Еще один кусок из теоретической части методических рекомендаций. (см предыдущий пост)

[Susanin]

1.5 Причастность к молодежным субкультурам как фактор риска и защиты употребления психоактивных веществ

Подростковый период характеризуется реакциями эмансипации и группирования. Не секрет, что авторитет взрослых в это время нивелируется, зато уровень доверия, подражания своим сверстникам сильно возрастает. Подростку страшно оказаться «белой вороной», ему хочется быть с кем-то, быть похожим и одновременно отличаться, выражать свою индивидуальность. Ощущение мира обострено, контрастно, все видится только в черных или белых красках. Подростку хочется вводить свои правила жизни, отличные от взрослых, жить по другим принципам. Именно поэтому во все времена подростковые субкультуры так ярки. Они отвечают всем требованиям подростка. Подростки, с одной стороны, поняты, приняты в группу, с другой - «отличаются от всех», провоцируют, шокируют. В неформальных группах они находят друзей, единомышленников.
Приверженцы определенной субкультуры становятся более значимой группой, чем семья. На время они и становятся «семьей». Поэтому, попав в определенную субкультуру, подростку так сложно противостоять сложившимся в ней правилам и нормам. В одних молодежных движениях эти правила и нормы защищают подростка от употребления наркотиков и алкоголя, в других - толкают на этот шаг.
Мы рассмотрим несколько наиболее популярных в наше время молодежных субкультур. Важно уметь определять и понимать, к какой субкультуре принадлежит подросток. Это знание его принадлежности к той или иной группе поможет определить, насколько подросток подвержен риску наркотизации на данный момент
Два наиболее активно развивающихся молодежных движения в наше время - это эмо и готы.
Эмо
"Эмо" - сокращение от "Эмоциональный". Приверженцы субкультуры ЭМО имеют свою философию и мировоззренческие установки. Основными ценностями ЭМО признают «настоящие» чувства, сочувствие, сопереживание. В их идеалах верность, вечная любовь, вечная дружба, преданность. Представляют себя как чувствительных и ранимых людей, поэтому, чтобы «заглушить боль душевную, могут причинять себе боль телесную». Для них характерно утрировать, усиливать свои эмоциональные переживания, интенсивно переживать события. Эмо открыто выражают свои чувства. Страдания считают «архитектором души», ее совершенствованием.
ЭМО отличает особый внешний вид, как правило, это - одежда в черно-розовом цвете, узкие джинсы, рюкзаки с различными заклепками, перчатки без пальцев. Глаза подведены черным карандашом, черный или каштановый цвет волос, челка прикрывает один глаз.
По своей идеологии ЭМО выступают против наркомании, алкоголизма, беспорядочных половых связей, т. е. придерживаются здорового образа жизни. Подростки, принадлежащие к этой субкультуре, объясняют отказ от психоактивных веществ тем, что алкоголь и наркотики препятствуют истинным переживаниям и эмоциям, искажают восприятие мира.
Несмотря на подобную идеологию, на практике случаются отхождения от принятого «кодекса чести» ЭМО. Так, среди приверженцев ЭМО-культуры достаточно распространено употребление алкогольных напитков, а также курение марихуаны и гашиша. Встречаются случаи употребления галлюциногенов.
Готы
Субкультура готов во многом базируется на интеллектуализированом образе жизни, околосатанинской, панковской атрибутике и оккультизме. Своеобразным индикатором интеллектуальности движения является рассмотрение готами отдельных видов классической музыки в качестве элемента субкультуры. Один из основных принципов готов гласит, что сегодняшний день может быть последним в жизни, поэтому прожить его нужно соответственно. Но, вместо того, чтобы в полную силу наслаждаться позитивными эмоциями, готы берут вдохновение из депрессий, отчаянья и душевной боли. Свойственны элементы аутоагрессии в виде причинения себе физической боли. В данную субкультуру существует большой приток девочек, в силу того, что в ней отсутствуют антифеминные дискриминационные нормы поведения, типичные для западных аналогов движения.
Как правило, одежда готов черная. Готы демонстрируют астенический вид, причем астеническое телосложение может быть усилено за счет элементов одежды. Готы носят корсеты, облегающие нарукавники и юбки-макси (для девушек), чёрные повязки на запястьях. Распространена одежда под старину, кожаная одежда; клешеные рукава; высокие шнурованные ботинки, сапоги.
Характерной прической для обоих полов считаются длинные волосы, выкрашенные в чёрный цвет. Лицу придается «мертвенная» бледность с помощью пудры или грима, глаза подводятся более тёмной тушью.
Для готов характерно употребление алкоголя, марихуаны. Галлюциногены употребляются, прежде всего, для «наиболее полного» прослушивания и восприятия психоделической музыки.
Панки
По своей идеологии панки являются контркультурой. В качестве протеста используют нарочитое, активное отрицание общепринятых норм и ценностей. Имеют определенные музыкальные пристрастия, формы самовыражения. Панк-рок отличается громкостью, неритмичностью, диссонансами, скрежетом и визгом. Тексты изобилуют нецензурной бранью.
Панки пропагандируют саморазрушение как единственный способ существования. Панки любят шокировать общественность антиконсервативным внешним видом, однако, следует заметить, что для остальных панк-рокеров внешний вид является второстепенной деталью.
Некоторые панки предпочитают веселые прически в виде разноцветных, стоящих торчком волос, нередко бывают с выбритыми волосами или ирокезами. Аксессуары: цепи и булавки в одеждe, шипованные напульсники, значки и нашивки с названиями групп или политическими лозунгами. Одеты в футболку (часто черного цвета), куртку (обычно «косуху»), джинсы, кеды, кроссовки или тяжелые ботинки. Одежда нередко рваная и потертая, снабженная иногда провокационными прокламациями. Некоторые девушки-панки используют вызывающе-сексуальный имидж (яркий макияж, начес волос, короткие юбки, рваные колготки или чулки).
Прием наркотических веществ обусловлен стремлением к саморазрушению, поэтому в этой субкультуре они широко рапространены. Это могут быть ингалянты (чаще - толуол), эфедрон и другие стимуляторы. Также широко распространено употребление алкоголя.
Движение ролевых игр
Действие ролевой игры происходит в искусственно созданном мире. Именно он определяет ход игры. Сюжет предлагается мастером. Вымышленный мир может быть полностью придуманным или основываться на каком-нибудь художественном произведении (книге, фильме или пьесе) или историческом событии.
Достижение цели не обязательно является основной задачей ролевой игры, а в некоторых - её вообще нет. Основной задачей выступает развитие персонажа, правильный, согласно сюжету, проигрыш или исследование мира участниками.
Приверженцы этого движения на какое-то время перевоплощаются в своего персонажа, меняют свою идентичность, полностью «окунаясь» в игровое пространство. Они должны как можно точнее передать социальную роль, психологические особенности своего героя, выстроить определенные отношения с другими участниками.
Ролевикам не свойственно употребление наркотиков, скорее - употребление легких спиртных напитков.

Политикоориентированные движения
Молодежное демократическое антифашистское движение «Наши»
Выступают в поддержку государственной политики и против явлений фашизма. Поддерживают идеи конкуренции, глобализации, лидерства. Организуют и проводят различные массовые акции силами своего движения. Реализуют социальные проекты. Заявленная цель движения: «содействие превращению России в глобального лидера в XXI веке», приход во власть нового поколения управленцев. Организация имеет жесткую структуру и иерархию.
На потребление любых психоактивных веществ установлено строгое табу, вплоть до применения штрафных санкций и исключения из рядов движения.
Скинхеды
Молодежное движение, различные группировки которого часто находятся под влиянием экстремистских идеологий. Существуют несколько направлений данного движения с диаметрально противоположными идеологическими принципами.
Традиционные скинхеды придерживаются следующих принципов: работать (принадлежать к рабочему классу), поддерживать своих друзей и семью, помнить свои корни, быть антирасистом.
Наци-скинхеды, напротив, позиционируют себя, как борцы против «не-белых». Крайние расисты, антисемиты и ксенофобы, жёсткие противники нелегальной иммиграции и смешанных браков. Считают себя защитниками интересов рабочего класса, мотивируя это тем, что приезжие занимают рабочие места.
Внешность наци повторяет внешний вид традиционных скинхедов с добавлением милитаристского стиля: бритая наголо голова или очень короткая стрижка, тяжёлые чёрные высокие ботинки с белыми шнурками, светло-синие джинсы, белые футболки и чёрные рубашки, короткие чёрные и тёмно-зелёные куртки на «молнии» без воротника: «бомберы», обилие про-военной и националистической символики (как правило, в виде нашивок).
Движение скинхедов имеет агрессивный характер. Движению приписывают несколько громких погромов, нападений, убийств, имеющих националистские основания.
Для данного движения характерно употребление легких и крепких алкогольных напитков, реже - наркотических веществ (марихуана, гашиш и др.)
Молодежные движения являются мощным фактором, препятствующим или провоцирующим употребление психоактивных веществ. Понимая их сущность и идеологию, педагог может помочь подростку сделать правильный выбор, опираясь на его актуальные представления о жизни. Например, зная идеологию Эмо, можно дискутировать о чистоте эмоций и всецелом восприятии действительности; понимая готическую субкультуру - обсуждать оппозиционные настроения ребенка (все употребляют алкоголь, а значит, этому надо противостоять) и т. д.
Любую из субкультур можно обратить в своего «союзника» в деле противостояния употреблению психоактивных веществ, надо лишь умело пользоваться информацией и не избегать ее обсуждения.

@темы: Из запасников